Жизнь – это обращение плохого в хорошее. Неважно, как это делается – мыслью, словом или делом – главное, чтобы было сделано.
Несделанные дела вызывают чувство вины, т. е. угрызения совести. У человека смелого, а значит уравновешенного, чувство вины выражается в чувстве ответственности. Позитивное чувство вины, оно же чувство ответственности, облагораживает. Чувство ответственности и есть совесть. У человека испуганного чувство вины выражается в чувстве долга. Негативное чувство вины, оно же чувство долга, отягощает.
Желание освободиться от чувства долга, которое осложняет жизнь, вызывает потребность трудиться. Испуганный человек выполняет работу наперегонки со страхами, однако полного удовлетворения не получает. Стрессы накапливаются, и незаметно потребность делать работу превращается в обязанность делать работу. Ребенка обязывают взрослые. Взрослые берут на себя обязанности сами, однако говорят, что к этому их вынуждает работа, семья, государство, жизнь и т. д.
Мало того, что мы считаем вынужденное положение неизбежностью – мы также считаем чувство долга позитивностью, не углубляясь в сущность этих энергий. Мы культивируем чувство долга, словно джинна в бутылке, затыкаем пробкой вынужденное положение и вдобавок ко всему запечатываем ее сургучом неизбежности. Страх обнаружить отсутствие чувство долга – проявить себя плохим, ленивым, неряшливым, равнодушным, топчущимся на месте и т. д. – не позволяет нам усомниться в абсолютной позитивности чувства долга.
Людей с развитым чувством долга превозносят, уважают, награждают и всячески идеализируют, тем самым подхлестывая возрастание чувства долга как у самих сопричастных, так и у тех, кто их чувство долга превозносит. О чувстве долга говорят много, а о чувстве ответственности – вскользь. Почему? Потому что чувство долга навязано, тогда как чувство ответственности человек берет на себя сам.
Чувство ответственности воспринимается как личная прихоть. Если кто-то берет на себя ответственность, но не в состоянии эту ответственность нести, то окружающие злорадствуют – мол, нечего было ее на себя брать! Кто ему велел! Человек, добровольно берущий на себя ответственность, лишает злорадного завистника возможности приказывать. Желание приказывать является потребностью любого человека с мелкой душой – потребностью душевно возвыситься. Отдавая приказы, человек унижает того, кому они адресованы, и ощущает себя в этот момент более значимым.
Есть потребность, и есть ее противоположность – обязанность. Потребность – это то, без чего нельзя обойтись. Обязанность – это то, что диктует: «Надо!» Потребность предоставляет свободу быть самим собой. Обязанность отнимает свободу и превращает человека в раба.
Я не стану здесь повторять все, что я говорила о чувстве вины. Неисполненная обязанность автоматически усиливает чувство вины. Обязывать можно себя и других. Обязанность является принуждением, которое вызывает сопротивление и протест. Кого обязывают быть абсолютно хорошим, тот ведь должен быть по отношению к кому-то плохим, ибо приказывающему нравятся те, кто похож на него самого. А что стороны прямо противоположны, об этом приказывающий не думает. Вот и получается, что человек обязан работать и обязан отдыхать, обязан учиться и не учиться, заниматься спортом и не заниматься спортом, обязан есть или пить, спать или бодрствовать, приходить и уходить, рождаться и умирать одновременно – если он хочет всем угодить. Как может обязанность любить не вредить сердцу? А чем иным, как не обязанностью, является обвинение: «Ты меня не любишь!»
Растет число тех, кто на людях источает бездну обаяния, а дома превращается в исчадьи ада. Почему? Потому что чужих людей много. Выслуживание их любви – это потребность, а чужим не прикажешь, даже если хотелось бы. А домашние обязаны считаться со мной и меня любить, ведь я сделал для них столько хорошего. Женщина, которая приходит домой с подобными мыслями, наталкивается на стену молчания мужа, и ее охватывает бессильная ярость, которая рано или поздно выплескивается на виновного истерическим потоком слов. А мужчина, который переступает порог дома с такими мыслями, натыкается на приготовившуюся к атаке жену, которая буквально напрашивается на побои. Если этого не сделать, то жена нападет сама. Так кажется мужу. Таким образом, правота жен и правота мужей в равной степени повинны в распаде семьи. Обязывание близких оборачивается особенно жестоким правосудием над ними.
Любовь все более превращается в работу, потому растет удельный вес заболеваний пищеварительного тракта.
Пищеварительный тракт отражает качество мыслей, сопутствующих выполнению работы, о чем говорилось в книге «Без зла в себе».
Обязанность начать вызывает болезни желудка.
Обязанность закончить – болезни прямой кишки.
Обязанность заниматься мелочами, тогда как хотелось бы заниматься большими делами, – болезни тонкой кишки.
Обязанность заниматься большими делами, тогда как хотелось бы заниматься мелочами, – болезни толстой кишки.
Чем обязанность больше, тем серьезнее болезнь. Иначе говоря, чем больше человек вынуждает себя быть выше неприятной обязанности, тем больше становится внутреннее сопротивление, чувство вины и вынужденное положение. И тело не может оставаться здоровым.
От обязательств, возложенных другими, можно как-то увильнуть. Обязательства, которые человек берет на себя сам, куда хуже: я должен, ибо иначе нельзя. Должен пойти, прийти, принести, быть, дать, взять, а иначе случится беда. Человек со мной по-хорошему – значит, я обязан его любить. Он мой супруг (она моя супруга) – значит, я обязана (обязан) заниматься с ним (с ней) сексом. И так далее. Даже самая прекрасная обязанность есть принуждение и вызывает неприязнь.
От непосильной обязанности каждый пытается избавиться по-своему. В принципе существуют две возможности:
1) сделать необходимую работу, т. е. быть добросовестным;
2) не делать необходимой работы, т. е. быть недобросовестным.
Испуганный добросовестный человек выполняет работу, однако не испытывает удовлетворения сам, да и другие им не удовлетворены. Поэтому он взваливает на себя все более тяжкий груз работы, пока не надрывается. Характер надрыва, т. е. характер болезни, зависит от особенностей самопринуждения. Неудовлетворенная самооценка, она же обвинение, которым человек себя обязывает, может вылиться в крайность, и человек желает себе зла.
Многие мне возражают: как это человек может желать себе зла? Может и еще как. Кто не желает делать зла другим, то есть боится это делать, тот ощущает себя виноватым, если другим становится плохо. Он готов, не задумываясь, броситься на помощь, чтобы сделать как можно больше добра, однако нет сил. Чувство вины истребило жизненную силу. Вернее, ее истребило самообвинение, т. е. злоба. От своей беспомощности этот человек желает умереть.
Примитивный человек считает других своими врагами, с которыми необходимо бороться. Чем человек интеллигентнее, тем больше он обвиняет себя, пока не приходит к выводу, что он – враг самому себе. Признаться в этом не очень приятно, ибо тут же следует самый беспощадный суд – самосуд.
Часто мы стоим перед выбором: быть или не быть. Сомневаемся, колеблемся, взвешиваем. Потом машем рукой и принимаем решение. Чаще всего решение принимается необдуманное, ибо нам некогда. Нет времени. Мы надеемся на свое выдрессированное рациональное мышление. Как правило, побеждает соображение, что так надо, ничего не поделаешь и т. п.
Отсюда и начинается конфликт с самим собой.
Вместо того, чтобы пуститься бегом, человеку всегда следует остановиться и обдумать свое отношение к тому, что он будет делать. От дел не отвертишься, и человек худо-бедно все равно справляется со всем, что от него требуется. Но при этом важно, как он это делает, с какими мыслями. Определяющее значение имеет отношение к деятельности.
Конфликт с самим собой является проблемой бытия.
Угрозу для бытия составляет только желание. Желание есть жажда наживы. Хочу – это страх не получить того, что мне хочется. Не хочу – это страх получить то, чего я боюсь. В любом случае желание оборачивается тем, чего боятся – плохим. Если человек желал малого блага, то оно приходит сразу, и сопутствующее ему малое плохое может остаться незамеченным. Большое благо приносит большое зло. Желание очень большого блага обычно исполняется не сразу, и плохое успевает вырасти. Радость от малого блага обычно затмевает грусть из-за малого плохого, а с большим дело обстоит наоборот. Этот урок пытается втолковать человеку, что бытие первично, а обретение вторично. Если происходит наоборот, то бытие гибнет. Без бытия приобретение становится бессмысленным.
