— Проверить как раз хочу. Теперь понимаешь, зачем мне нужны твои университетские связи? — констатировала Дина и продолжила:
— Я в Интернете прочла, что можно определить приблизительный возраст предмета. По-моему, протонным магнитометром. В нашем университете может быть такой аппарат? Ты случайно не знаешь?
— По-моему, есть, — кивнул Денис.
— Радиоактивность бы их измерить. И вообще как можно больше выяснить про эти камешки.
— А можно я попробую полетать? — прищурился Денис.
— Давай.
Денис сгреб камни на ладонь и почему-то перекрестился. В этот момент он был больше похож не на успешного бизнесмена, а на мальчишку с взъерошенной шевелюрой и заговорщицким выражением лица. Брат и сестра замерли в ожидании, но ничего не происходило. Дина предложила:
— А ты подпрыгни чуть-чуть!
— Как-то не верится, — замялся Денис, но послушался. Его прыжок был самым обычным — ничего особенного. Стукнув пятками об пол, он растерянно посмотрел на сестру:
— Что бы это значило? Только ты, что ли, у нас порхать можешь?
— Не знаю, — сказала Дина. — У меня спонтанно получается. Само собой.
— Жалко! — огорчился Денис. — А я уже полетать собрался…
Он вернулся в кресло:
— Если бы только что не видел своими глазами, что ты вытворяешь, ни за что бы не поверил!
— То-то и оно. Хорошо бы найти того, кто все сможет объяснить! — согласилась Дина и напомнила об университете. — Так ты поможешь мне с анализом камней?
— Да, конечно, — ответил насупленный Денис. — Мой друг-физик работает в нашем университете — Витя Миллер. Мы учились на одном курсе. Он немного странный. Знаешь, эдакий «маньяк» от науки. Его 217-я какими только приборами не напичкана, любой ученый обзавидуется! Мы, правда, давненько не общались.
Денис размашисто написал на обратной стороне визитки номер мобильного:
— Вот телефон. Скажи, что от меня. Не откажет.
— Спасибо, братик! — Дина поцеловала его в щечку и добавила весело. — Еще кофе?
— Да нет, хватит. Поеду домой, жена меня, наверное, уже потеряла.
— Ты, пожалуйста, не рассказывай ей про камни, ладно? И вообще никому не говори!
— Не волнуйся. Все равно никто не поверит, — Денис обнял сестру на прощанье. — Ты тут с ними поосторожней! И мне позвони, как только новости будут.
— Договорились, — и Дина помахала ему на прощанье. — Спокойной ночи!
— Пока!
На следующее утро Дина долго крутила в руках бумажку с номером. Так и не решив, с чего лучше начать, она быстро пробежала пальцами по кнопкам телефона. Почти сразу приятный баритон ответил:
— Я слушаю.
— Здравствуйте, могу я услышать Виктора Миллера?
— Это я.
— Меня зовут Дина. Ваш телефон мне дал Денис Соболев, мой брат.
— Денис? Понятно. Вы что-то хотели?
Дина продолжила:
— Он сказал, что у вас в лаборатории есть протонный магнитометр, он не ошибся?
Судя по краткой паузе, собеседник удивился, но вежливо спросил:
— Могу ли я поинтересоваться, для чего он вам нужен?
— Дело в том, что ко мне случайно попали некие предметы, вероятно достаточно древние. По телефону их описать трудно. Если бы у вас нашлась свободная минутка, и вы помогли мне разобраться, я была бы очень благодарна! Конечно, если это возможно…
Не раздумывая, Миллер ответил:
— Хорошо. Приходите, пожалуйста. Когда вам удобно?
— Я бы могла прямо сейчас.
— Извините, сейчас я немного занят. Зачеты принимаю, знаете ли, — голос изменился, будто Миллер улыбнулся, — но после четырех милости прошу.
— Спасибо большое! — обрадовалась Дина. — Денис сказал, что вы работаете в 217 кабинете, правильно?
— Да, в 217-м. Подходите. Всего хорошего!
— До свидания!
Дина положила трубку, радуясь, словно все секреты уже были раскрыты. Бывший однокурсник Дениса со взрослым серьезным голосом виделся Дине лохматым, убеленным сединами профессором в белом халате и роговых очках. Да вот только он не мог быть седым — Денис-то старше ее лишь на три года!
От дома до университета рукой подать, но, не желая опаздывать, Дина вышла из подъезда почти за полчаса. Несмотря на хорошее настроение, девушка волновалась, как перед экзаменом, и в животе разливался приятный холодок. Майский ветер шевелил густые волосы, и Дина, стараясь идти как можно медленнее, то и дело заправляла за уши непослушные длинные пряди. Солнышко пригревало почти по-летнему, но пока еще ласково, нежно.
Безлюдные коридоры университета встретили ее гулким эхом. Студенты разбрелись по домам, да и утомленные ими преподаватели по одному проходили к выходу. Дина без труда нашла 217-ю аудиторию. Дверь была открыта — ее ждали.
Девушка вежливо постучалась и вошла в кабинет. Широкоплечий мужчина в темном костюме, стоящий у окна, обернулся и застыл, увидев ее. Дина тоже на мгновение остановилась в нерешительности — перед ней был тот самый незнакомец с пустынной лестницы, чью голову она держала в ладонях всего неделю назад. Неловкое молчание парализовало пространство комнаты. Наконец, он произнес:
— Добрый вечер. Вы ко мне?
Смущенная, Дина ответила:
— Здравствуйте. Я ищу Виктора Миллера.
— Это я. Вы — сестра Дениса?
— Да. Я — Дина Соболева.
Ее взгляд коснулся пульсирующей венки на левом виске Миллера.
После краткой паузы Миллер сказал, бледнея:
— Это вы… Я хотел бы еще раз принести извинения за тот инцидент в больнице. Мне очень неловко.
— Что вы, — попыталась успокоить его Дина, — не стоит. Я надеюсь, вы лучше себя чувствуете?
— Да, да, я в порядке, — ответил Виктор и быстро перевел тему. — Что вы хотели мне показать?
Радуясь, что можно больше не говорить о случайной встрече, и что она все-таки его нашла, Дина достала из сумки коробочку с камнями и протянула Миллеру:
— Видите ли, один человек отдал мне эти вещицы и сказал, что это артефакты — древние предметы, созданные из праматерии. К сожалению, его самого я уже ни о чем спросить не могу. Он умер, — вздохнула Дина и продолжила сумбурную речь. — Я посмотрела в Интернете, что такое «праматерия» или «первоматерия», но толком ничего не нашла… Знаете, когда я прикасаюсь к этим камням, кажется, что от них что-то исходит, какое-то излучение, вибрация, поэтому я хотела бы с помощью счетчика Гейгера измерить хотя бы их радиоактивность.
Миллер внимательно слушал, изумленно приподняв левую бровь. Глядя на его лицо, посетительнице казалось, что только природная вежливость не позволяет ему прервать ее нескладный рассказ. Дина перевела дух и добавила:
— И еще я узнала, что современная наука позволяет определить возраст предмета. Если не ошибаюсь, это называют радиоуглеродным анализом, поэтому я спросила вас о протонном магнитометре.
— Да, есть несколько способов сделать такой анализ, — согласился Миллер, осторожно взяв мешочек из рук Дины. — Позвольте взглянуть?
— Да-да, конечно.
Пять камней рассыпались по кафедре, возле которой они стояли, как студентка и профессор.
— «Ты веришь в играющего в кости Бога, а я — в полную закономерность объективного сущего…» — задумчиво пробормотал Миллер.
— Что вы сказали? — переспросила Дина.
— Эти слова писал Эйнштейн Бору, своему знаменитому оппоненту. Просто пришли на ум…
— Понятно.
Пока Миллер знакомился с необычными предметами, Дина тайком рассматривала его самого. Подтянутый и сдержанный, Виктор был достаточно красив. Высокий, немного выпуклый лоб над глубоко посаженными глазами легко хмурился, и сейчас ровная привычная складка вертикально легла по центру. Как художник Дина отметила про себя прекрасно соблюденные пропорции в его чертах, фигуре, форме головы. Выразительные глаза, явно чувствительные к свету, постоянно щурились. Тонкая полоска шрама, пересекающего верхнюю губу, была проведена идеально посередине. Яркий рисунок точно очерченных, плотно сжатых губ, упрямый мужской подбородок напомнили Дине изображения римских патрициев, однако нос Виктора римским назвать было нельзя — слишком закругленный, как у мулата. Ничто в его внешности не говорило о болезни, разве только едва заметные синеватые тени-круги под глазами. Несмотря на хмурую серьезность, в лице физика было что-то мальчишеское.
«Сколько ему лет? — подумала девушка. — Как Денису, тридцать два? Выглядит моложе. И морщин совсем нет».
Миллер вертел в руках «камни», а Дина засмотрелась на его кисти — умные, подвижные, гибкие с длинными утонченными пальцами, глядя на которые приходило на ум слово «аристократ».
Голубоватое сияние «костей» усиливалось с каждым прикосновением Виктора и угасало, стоило ладоням отдалиться от кубиков с непонятными знаками на гранях. Любопытно! Впрочем, у Миллера больший интерес вызывали отнюдь не артефакты, а то «Чудо», которое стояло перед кафедрой и сбивчиво рассуждало о радиоуглеродном методе. Неделю назад при случайной встрече она ему показалась ангелом, возникшим из тумана на лестнице, с широко распахнутыми глазами, вбирающими его боль, как свою, с белоснежной кожей, тонкой и прозрачной, как фарфоровая чашка, и отдающими ему тепло маленькими руками. Быстро исчезнувшее видение печального утра! И вот это нежное чудо в облаке кудрявых каштановых волос стоит здесь, перед ним. И ей что-то нужно. И он может помочь, пусть она и говорит глупости, но даже если бы попросила сделать для нее портативный ядерный реактор — не важно! Он постарается — лишь бы осталась!
