Услышав страшную для них новость, несколько земиндаров обрекли себя на дхарну, то есть, голодную смерть у дверей саабов, пока те не взмилуются и не обещают отказаться от намерения. Деревенские мунсифы, разодрав одежду, что не стоило больших усилий, обрили головы своим женам и заставили их, в знак общественного бедствия и общего траура, царапать себе (конечно, жен) в кровь лица. Брамины читали заклинания и мантры вслух, посылая про себя англичан с их богохульными затеями в нарак ко всем чертям. Метополам огласился воплями и криками отчаяния на целые три дня. Ничто не помогло. Как сказано, так и сделано. Снарядив партию из подобранных между компанейцами смельчаков, новые Колумбы решились было пуститься в путь и без проводников. Деревня опустела, будто после военного разгрома: туземцы разбежались в ужасе, и межевщикам, коноводам партии, не оставалось делать ничего иного, как пойти самим разыскивать путь к водопаду. Они заблудились и вернулись. Эксплуататоры однако не смутились. Поймав где-то спрятавшихся двух поджарых малабарцев, объявили их пленными: «Либо ведите и вот вам злато; либо отказывайтесь и все-таки пойдете, так как вас потащат силой. А затем, вместо злата, тюрьма». А в те блаженные дни кротких отцов компанейства слово «тюрьма» было синонимом, Мадрасском, да и в других президентствах, пытки. Оно и теперь иногда случается, как это было еще недавно доказано; и в те времена жалобы самого младшего из писарей высшей расы было достаточно, чтобы подвергнуть туземца пытке. Угроза подействовала. Бедные малабарцы понурили головы и, ни живые, ни мертвые, повели европейцев к Колакамбе.
Странно, если случилось затем то, что рассказывают: а что было так, в этом нам порукой официальное донесение двух межевщиков. Не доходя до водопада, на привале, одного из малабарцев, невзирая на непривлекательную костлявость, унес тигр прежде чем кто-либо из охотников заметил зверя. Крики несчастного привлекли их внимание, когда уже было поздно. «Выстрелы или не попали, или же убили жертву, которая вместе с похитителем исчезла из глаз, словно оба провалились сквозь землю», – сказано в рапорте. А другой туземец, переправившись через быстрый поток на другой «запрещенный» берег за милю от водопада, где партия в первый день восхождения заночевала, безо всякой видимой причины внезапно умер, вероятнее всего от страха. Любопытно читать мнение очевидца касательно этого странного совпадения. Описывая этот случай (в «Madras Courrier», 3 ноября 1818 года), один из чиновников, по имени Киндерзлей (Kindersley) пишет так:
«Убедясь в непритворной смерти второго арапа (nigger), наши солдаты, особенно суеверные ирландцы, очень смутились. Но мы с Уишем (Whish) (имя другого межевщика) тотчас же решились: отступить – значило обесчестить себя без пользы, став вечным посмешищем товарищам и закрыть навеки вход в Нильгирийские горы и к их чудесам (коли такие там имеются) всем другим англичанам. Мы положили отправиться далее без проводников, тем более, что ни оба умершие малабарца, ни другие живые, не более нас самих знали дорогу по ту сторону водопада».
Далее следует подробное описание их трудного восхождения на горы и карабканья по совершенно перпендикулярным скалам, пока они не очутились за облаками, то есть, за чертой «вечного тумана», и не увидели его волнующейся синевы под ногами. Так как все, что они там нашли, описано далее и находится в извлечениях из писем Д. Сэлливана, уездного коллектора куимбатурского, посланного после правительством на формальное следствие, то, во избежании повторений, я и ограничусь лишь поверхностным, в немногих словах, описанием главнейших похождений двух межевщиков.
Отправляясь выше, далеко за рубеж туманов, наши авантюристы наткнулись на огромного боа-констриктора. Один из них нечаянно упал в полутемноте на что-то «слизистое и мягкое». Это «нечто» зашевелилось, зашуршало, встало и оказалось тем, чем оно и было, то есть весьма неприятным собеседником. Удав, в виде приветствия, обвился вокруг одного из «суеверных» ирландцев и успел, до получения нескольких пуль в широко разинутую пасть, сжать «Патрика» в своих холодных объятиях с такою силой, что несчастный через несколько минут после этого умер. Убив не без больших затруднений чудовище и смерив содранную кожу, путешественники нашли, к ужасу и удивлению, что боа имел 26 футов в длину! Затем пришлось копать для бедного ирландца могилу, что они совершили с большим трудом, еле успев спасти тело от налетевших со всех сторон белых коршунов. Могилу эту показывают до сего дня. Она находится под скалой, немного выше Куннура. Первые поселенцы англичане сложились и украсили место приличным памятником, в воспоминание «первого пионера, погибшего в экспедиции в горы».
Над двумя «арапами» не поставили ничего, хотя по праву они-то и были «первыми» погибшими из экспедиции жертвами, как и первыми, хотя и невольными, пионерами. Но если в глазах англичанина даже всегда ненавистный ирландец все же нечто вроде человека, то туземец Индии – даже и не скотина: иначе за него наверное бы заступилось Общество Покровительства Животным, чего оно, как всем известно, не делает.
Потеряв двух черных пешек и одного белого человека, англичане полезли далее и встретились со стадом слонов, дававших друг другу регулярные сражения. Слоны, к счастью, не заметили их, а потому и не тронули. Зато они заставили разбежаться во все стороны испуганный отряд. Когда отряд хотел снова собраться, то нашел себя рассеянным на группы по два и по три человека. Проплутав всю ночь в лесу, человек семь вернулись в разные часы следующего дня в деревню, из которой экспедиция вышла за сутки до того с такой заносчивостью. Три человека европейцев исчезли бесследно.
Оставленные одни, Киндерзлей и Уиш бродили по склонам гор в продолжение нескольких суток: то подымаясь на вершины, то снова спускаясь в ущелья. Все время им приходилось питаться ягодами и грибами, которые они находили здесь во множестве. Каждый вечер рев тигров и слонов заставлял их искать убежища в высоких деревьях и проводить ночи без сна, чередуясь часами и ожидая ежеминутно смерти. Дивы и другие таинственные обитатели и хранители «заколдованных» трущоб заявили себя таким образом с первого же дня. Неудачные искатели несколько раз порывались вернуться назад, но, невзирая на все усилия, хотя шли прямо вниз, встречали ежеминутно такие препятствия на пути, которые заставляли их поневоле сворачивать в сторону, а ища обойти скалу или холм, они находили себя снова в безвыходной трущобе. Их инструменты и даже оружие, кроме висевших на них ружей и пистолетов, остались в руках остальной партии. Им было невозможно ни ориентироваться, ни найти дороги вниз, и оставалось одно – подниматься все выше и выше. Если сообразить, что со стороны Куимбатура Нильгири возвышаются лестницей громадных перпендикулярных скал от 5000 до 7000 футов до самой долины Уттакманда, что многие из таких скал образуют страшные бездны и что межевщики именно и выбрали эту дорогу, то можно легко себе представить с какими трудностями пришлось им бороться. По мере их восхождения, природа как бы отрезала им путь назад. Часто им приходилось взлезать на верхушки дерев, чтобы затем перепрыгивать через обрывы на ближнюю скалу.
Наконец, на девятый день странствия, потеряв всякую надежду найти в этих горах что-либо кроме смерти, они решились попытаться еще раз вернуться назад, стекаясь с горы прямо и избегая, сколько возможно, всяких поворотов в сторону. Вследствие такого решения они положили сперва взобраться на самую высокую перед ними местность, чтобы разглядеть с нее окрестности и лучше сообразить предстоящий им путь. Они находились в то время на поляне, в небольшом расстоянии от высокого и, по-видимому, довольно отлогого холма, как им показалось, с небольшими скалами наверху. Чтобы добраться до последних, казалось стоило только взбежать на холм, что, судя по его наружному виду, не представляло больших затруднений. К их удивлению, и с потерею последних сил, им пришлось взбираться около двух часов. Густо покрытый травой, которую здесь называют «атласною» (satin grass), отлогий холм оказался до того скользким, что с первых же шагов пришлось им подниматься почти ползком и цепляясь за траву и кусты, чтобы каждую минуту не скатываться назад. Взбираться вверх по такой траве все равно, что стараться взойти на стеклянную гору. Достигнув, наконец, после невероятных усилий вершины, оба упали в совершенном изнеможении и приготовились, как пишет Киндерзлей, «к худшему».
То был ныне известные всему Уттакаманду, знаменитый «холм гробниц», или, как их здесь называют, cairns. Такое друидское название всего более подходит к характеру этих памятников неизвестной, но глубокой древности, которые межевщики сперва приняли за скалы. Этот, как и многие другие холмы Нильгирийской цепи, весь усеян подобными гробницами. Рассуждать о них, впрочем, много не приходится. Как и все остальное в этих таинственных горах, их происхождение и последующая история покрыты непроницаемых мраком. Пока, впрочем, наши герои отдыхают, собираясь с новыми силами, можно поговорить и о могилах, на это не потребуется много времени.
