Типично ритуалистические ситуации – поплевывание через левое плечо и постукивание по деревянным предметам. Защитой тут изначально служит действие как таковое. Именно сама ритуалистическая операция, выполненная с должным отношением и настроем, каким-то необъяснимым образом предотвращает отрицательные последствия "психического нападения".
Впрочем, механизм этой защиты кажется иррациональным и необъяснимым лишь на первый взгляд. Отпечатавшись в памяти, ритуалистическое физическое действие подкрепляет "защитную доминанту" в воображении и помогает ей поглотить обусловленную "нападением" патогенную доминанту, которая, будучи чисто психологическим образованием, никакого физического подкрепления не имеет. Иными словами, посредством ритуалистического действия человек подключает к делу защиты воображение, доставившее ему прежде столько неприятностей в результате психического нападения. Точнее, воображение не подключается, а переключается, – подобно тому, как это делается в концентративной защите.
К сожалению, ритуалистические операции нередко превращаются в так называемые "навязчивые действия", берут верх над человеком и становятся для него чем-то вроде наркотика: без них он начинает чувствовать себя совершенно беззащитным.
Постепенно ритуалистические действия вытесняют все остальные и в конце концов оператор подвергается госпитализации.
По той же причине следует быть очень внимательным и с концентративными формами защиты, которые могут превратиться в навязчивые внутренние действия. Автор находит, самой эффективной и лишенной побочных эффектов формой защиты "с изменением объекта восприятия" служит медитативная защита.
12. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ЗАЩИТЫ С ИЗМЕНЕНИЕМ СУБЪЕКТА ВОСПРИЯТИЯ
Защита "с изменением объекта" применятся непосредственно в ситуациях психического нападения. Напротив, защита, предполагающая ту или иную степень изменения субъекта восприятия, может быть названа надситуационной: человек, обладающий такой формой защиты, защищен постоянно. Задача надситуационной защиты заключается не в том, чтобы "выбивать" из сознания отрицательную доминанту, а в том, чтобы не допустить ее возникновения вообще.
Это достигается путем повышения перцепиентом своего психоэнергетического потенциала до уровня, столкнувшись с которым колдуны, экстрасенсы и стихийные недоброжелатели оказываются не в состоянии нанести энергетический удар: они для этого слишком слабы.
Однако речь идет не о "своей" непосредственно переживаемой энергетике, не об актуальном ее "кинетическом" уровне, которым, как мы чувствуем, мы обладаем в каждый данный момент. Методики повышения уровня ЛИЧНОЙ кинетической энергетики относятся к формам защиты "с изменением объекта".
Они связаны с рядом неудобств, главное из которых состоит в объективном и довольно ограниченном пределе личной энергоемкости: при первом же сколько-нибудь значительном превышении определенного энергетического уровня вся личностная энергетическая система становится неустойчивой и легко выходит из-под контроля.
В случае защиты "с изменением субъекта" речь идет о подключении к НАДЛИЧНЫМ источникам силы, о повышении именно энергетического потенциала, незримо стоящего за человеком, подобно нерушимой горе, даже в моменты очевидных энергетических кризисов. Надличными источниками силы служат так называемые "эгрегоры" или "групповые психоэнергетические поля". Наиболее ярко популярные представления об эгрегорах отражены в работах В.С.Аверьянова.
"Мыслительные процессы протекают на уровне энергетических полей… Каждая мысль, которая рождается в человеческом мозгу, уходит затем в общепсихические поля и живет там в виде энергетических волн. Идентичные мысли вибрируют резонансно, как бы сливаясь в одно единое тело – эгрегор. Люди, думая на тему эгрегора, заряжают его своей биоэнергией. Связь при этом существует как прямая, так и обратная, то есть эгрегор, в свою очередь, может заряжать энергией лояльного к нему человека. Существуют огромные эгрегоры, отработанные многими поколениями людей; крупнейшие эгрегоры созданы различными религиями и идеологиями.
Об эгрегорах можно говорить, что это живые мыслящие сущности (их деятельность действительно весьма подходит под это определение) вроде ангелов, демонов и т.д., которые живут своей индивидуальной жизнью, борются между собой, мешают или помогают людям. Но более широкий или более свободный анализ жизни эгрегоров, который мы можем провести сегодня, позволяет нам отрешиться от старых взглядов и терминологии. Если прибегнуть к аналогии, то эгрегор больше похож на гигантскую энергетическую инфузорию, которая плавает "с закрытыми глазами" в своем водоеме (психосфере) и, если встречает враждебную инфузорию, то поедает ее или поедается ею; если дружественную, своего племени, то сливается с нею, причем в новом теле копулянты сохраняют свои изначальные характеристики…"*.
____________________
* Аверьянов В.С. (он же Гуру Вар Авера). Книга Начал. 1974. Рукопись.
Относиться всерьез к скандальным писаниям "астрального майора СС" Аверьянова считается дурным тоном даже в оккультных кругах. И тем не менее, представления о том, что человек может стать проводником надличной силы, направленной на осуществление определенных идей, порождены не одной лишь фантазией отдельных героических личностей, "бойцов Невидимого Фронта".
Сверкающие конструкции "эзотерических знаний", подобных приведенным выше, воздвигаются на зыбком песке фактов нашего текучего непосредственного опыта. Разумеется концептуальная наполненность такого рода текстов представляет собой продукт прежде всего творческой мысли и воображения, однако в основе их лежат некоторые явления, с которыми сталкивается каждый вступающий в область интроспективной психологии, каждый, кто достаточно внимательно наблюдает реакции своего внутреннего мира на различные комбинации внешних и внутренних событий, – и пытается уловить закономерности таких реакций.
Люди пришли к идее эгрегоров, пытаясь объяснить свою эгрегориальность. То, что впоследствии было названо "эгрегориальностью" или "подключенностью к эгрегору", субъективно переживается как ЧУВСТВО ПРИЧАСТНОСТИ. Речь идет не о формальной или декларируемой, а о сущностной, фактической причастности, которую человек переживает не только умом, но и сердцем, – всем своим существом.
Можно выделить ряд масштабных уровней причастности: 1/ семейная, 2/ стихийно групповая, 3/ профессиональная, 4/ культурно-групповая, 5/ организационная, 6/ государственная, 7/ национальная, 8/ классовая, 9/ идеологическая, 10/ антропологическая, 11/ космологическая, 12/ онтологическая причастность или причастность бытию.
На каждом из этих уровней человек явственно ощущает себя не просто обособленным и замкнутым индивидом, но элементом, органически входящим в состав некоей системы более высоко порядка, задачи которой выходят за рамки его сиюминутных индивидуальных потребностей. Мужчина и женщина, которые переживают друг друга как свою "половину", спортсмен, который выкладывается до конца, отстаивая честь своей команды, человек, остро сознающий свою национальную принадлежность и святой, идущий на муки за веру, – все это иллюстрации единого феномена причастности.
Чувство причастности в какой-то мере размывает границы личностного "я", раскрывая его надличностному "мы", вводит его в своеобразную "коллективную личность". Тем самым происходит частичная трансформация субъекта восприятия: происходящее начинает восприниматься не через призму "я", но через призму "мы".
Такие трансформирующие индивидуальное восприятие органические неформальные сообщества, связанные узами материально бескорыстной солидарности, получили в оккультной традиции наименование "эгрегоров". В более узком специальном смысле термин "эгрегор" относится лишь к идеологическому уровню причастности (последующие три уровня определяются как "надэгрегориальные"), то есть к неформальным сообществам, возникающими вокруг какой-либо системы идей. Члены таких сообществ, незнакомые с оккультными теориями, обычно говорят о себе, что "черпают силу в своих убеждениях".
13. ЭГРЕГОРЫ – ФИКЦИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?(x)
____________________
(x) Читатели, которых интересуют прежде всего вопросы психической самозащиты, эту главу могут опустить.
Итак, пищу для теории эгрегоров составляют различные психологические эффекты, обусловленные чувством личной причастности к каким-то надличным явлениям и процессам. Но насколько эта теория в ее современной биопольной форме соответствует реальному положению вещей?
О "реальном положении вещей" в этой области говорить трудно.
Проблема возникает уже на уровне описания переживаемых явлений. Дело в том, что в интроспективной психологии, как и в квантовой физике, невозможно избавиться от влияния средств наблюдения на объект наблюдения. Поэтому проблема описания напоминает здесь проблему измерения квантовомеханических объектов: чем точнее измерение, тем сильнее измерительное устройство "деформирует" измеряемый объект; подобным же образом, чем подробнее описание, чем детальнее понятийное структурирование непрерывной ткани психического опыта, тем больше возникает в этом описании элементов, собственно к психическому опыту не относящихся.
