10 февраля 1973
Я чувствую, что отвожу глаза, не хочу видеть, отрицаю безобразие города, который увижу, когда взойдет солнце. Это во мне живет романтик.
Лима. Еще одна столица еще одной страны третьего мира. Четыреста лет тому назад испанские завоеватели извели хвойные леса, простиравшиеся до самого моря, и Лима стоит среди пустыни. Некогда центр колониальной Южной Америки, она теперь завоевана двадцатым столетием. Промышленность национализирована, республикой правит военная хунта, и треть населения страны, около пяти миллионов людей, собрались сюда, чтобы жить в грязи и мерзости pueblos jovenes на окраинах города, искать работу, чтобы купить хлеба, кукурузной муки или бобов.
Я не хочу видеть этого.
Конечно, я увидел это. Мне еще не раз придется возвращаться в Лиму, не раз бывать в ней на протяжении следующего десятилетия, изучать ее музеи, колониальные гостиницы и другие прелести, но я всегда буду вспоминать этот город таким, каким увидел его в то утро с воздуха, когда солнце повисло над горизонтом, словно прекрасный оранжевый шар; его лучи, как сквозь фильтр, пробивались сквозь смесь морского тумана и смога, окутавших столицу Перу изморосью цвета влажного пепла.
Куско захватывал дыхание — в буквальном смысле слова. Высокогорного воздуха, холодного, свежего, сверкающего, не хватало так, как может не хватать самого необходимого. Я прикрыл глаза от солнца; резкие контрасты света и тени поделили склоны гор и черепичные крыши испанских домов. Я позвал такси и поехал в город.
Существует легенда о том, как Манко Канак — первый Инка, «сын Солнца», рожденный из вод озера Титикака, верховный правитель индейцев кечуа, — достигнув совершеннолетня, собрал своих братьев и отправился «к горе, из-за которой восходит Солнце». Он взял с собой золотой жезл. Достигнув этой долины между четырьмя большими горами, вершины которых увенчивали снежные шапки, он воткнул свой жезл в землю — но жезл исчез. Это было священное место, Куско, или «пуп Земли», и здесь он основал свою столицу. Происходило это около 1200 года. Его наследники завоевали большую часть Перу и Боливии.
Девятый Инка, Пачакути, расширил территорию на севере до Эквадора, а на юге — до Аргентины; к тому времени, когда пришли испанцы, империя инков представляла собой величайшее царство, когда-либо существовавшее в Западном полушарии.
Центром этой империи был Куско, крупнейший из городов Южной и Северной Америки, удивительная столица, выстроенная в форме ягуара, где русла рек Санфи и Туллумайо были изменены и направлены вдоль вымощенных камнем улиц. Это был город огромных храмов и крепостей, технических и архитектурных шедевров, ничего подобного которым нет во всей американской античности. Склоны холмов, окружавших эту отдаленную от мира долину, были застроены в виде террас, что делало город похожим на гнездо.
Капитан Франциско Писарро вошел в Куско в 1533 году. К этому времени европейцы уже «открыли» свой Новый Свет, и оспа вместе с обычным насморком распространялись быстрее, чем эпидемия оккупации. Писарро посадил в качестве марионеточного правителя знатного юношу но имени Манко, но тот бежал из столицы и поднял стотысячную армию, которая обложила испанцев в Куско. Последняя великая битва в истории испанского завоевания Перу произошла при Саксайхуамане — «голове» ягуарообразного города. Одетые в броню мужчины, верхом на конях и со стальными мечами в руках, к тому же владевшие огнестрельным оружием, победили мужчин, вооруженных дубинками, рогатками, копьями и стрелами. В итоге вся империя со всеми подданными и с невообразимыми богатствами попала в руки сравнительно небольшой группы испанских солдат, а Манко бежал в Анды, куда никто не мог пройти, в тайное святилище и крепость Вилканампу.
11 февраля
Весь день шатался по Куско. Сейчас сижу за маленьким письменным столиком у открытого окна в своем номере. Небольшая уютная гостиница, дворик с колоннами, фонтан, бугенвиллея, украшения. Колониальная Латинская Америка.
Где-то идет фиеста, вместе с ночной нрохладой в окно залетает музыка. Это волшебный город. Настоящий памятник истории Латинской Америки.
Например, Пласа де Армас. Восхитительно. Реют флаги. Здесь было сердце города инков. Сейчас это классическая испанская площадь, окруженная торговыми пассажами колониального стиля. Есть кафедральный собор, церкви Езус Марии и Эль Триунфо, а также Ла Кампанья. Все они построены па фундаментах из крупных каменных блоков; испанцы разрушали храмы и дворцы инков и использовали обломки для своих католических культовых сооружений. Целая стена дворца великого Иачакутека служит теперь стеной кафе «Рим». Я там обедал.
Основанием церкви Санто Доминго служит Коринача — «золотой двор», храм инков, идеально ровные стены которого были когда-то покрыты золотом. Удивительно.
Забавно, Соединенные Штаты находятся, кажется, на расстоянии световых лет отсюда. Здесь можпо подумать о переменах. Если можешь себе это позволить. Если над тобой не висит расписание, которое надо соблюдать, или твой график велит тебе сидеть здесь, а не спешить к новому месту твоего пребывания…
Другое время. Жизнь движется в другом темпе. Есть время усваивать. Уединен, защищен. Не от природы: земля, природа здесь присутствует всюду и явно, начиная от чисто побеленных саманных построек под черепицей из красной глины и грубо отесанных балок и кончая фруктами и овощами, еще грязными от земли, камнями, вереницей гор, окруживших долину, террасами на склонах и снежными вершинами.
Природа топко зашифрована в мужских и женских шляпах, прикрывающих глаза от солнца, которое бьет прямо по ним, сверкает над городом, не затуманенное отходами цивилизации. Это и вправду замечательно. И совершенно реально. Реальное место па Земле, населенное людьми, а не сооружениями из бетона, стали и асфальта. Город, живущий среди природы, но не вытеснивший ее.
Я нахожусь здесь, потому что Анды — это Гималаи Южной Америки, а Куско — это их Катманду. Это центр моего путешествия. Отсюда я могу направиться в джунгли — но лучше я попробую сначала кое-что разузнать. Я мог бы поехать в Иквитос, где проводила свои исследования Марлин Добкин де Риос, но, кажется, я этого не сделаю. В Мехико я обнаружил, что существует особая субкультура курандерос — своего рода система, или сеть слухов; словом, я начну с рынка, я поспрашиваю. Завтра.
Рынок расположен вдоль стены, выстроенной еще инками, а сейчас соединяющей две из 360 церквей Куско. Латиноамериканские рынки практически одинаковы всюду от Мексики до Чили. Мощенными булыжником пешеходными улочками вы ходите по лабиринту, закрытому от солнца зонтиками или полотном на распорках; здесь самые яркие цвета природы расставлены в виде пирамид или переполняют деревянные клети, отполированные до блеска за многие годы службы.
Красные: томаты, яблоки, говяжьи туши, розовая свинина, нарезанные арбузы, перец различных видов; желтые: папайя, цветки тыквы, лимоны и грейпфруты, привезенные из долины, бананы, желтый перец; оранжевые: тыквы пепо и обыкновенные, манго, морковь, перец оранжевый; лиловые: капуста и баклажаны; пятнистые плоды хлебного дерева; желтые в коричневых пятнах, словно шкура леопарда, гранаты. Есть и серые цвета — соленая рыба, мешки с зерном. Небольшие холмы семян канихуа, квиноа, кукурузы, пшеницы, ячменя насыпаны на джутовых подстилках или циновках из пальмовых листьев на каменных тротуарах, а прямо под ногами — собаки, цыплята, хозяйственные товары, жестяная и деревянная посуда, пастельных тонов болсас—нейлоновые базарные сетки с пластиковыми ручками, керамические кувшины, а также изделия древних инков, воспроизведенные в банальной глине.
Гордые и страстные продавцы поют, кричат, восхваляют свою продукцию, соблазняют покупателей спелостью, крепостью, нежностью, свежестью фруктов, овощей, мяса, птицы. Что вы хотите купить? Вот! Посмотрите, что я привез для вас! Посмотрите, какой цвет, потрогайте, какой он спелый и мягкий! А душистый, сочный, вы только попробуйте! Сколько вам? И летает металлическая чашка видавших виды весов, мечется стрелка. Medio kilol И всего два soles!
Я купил раскрашенную во все цвета радуги болсу и стал проталкиваться через массу домохозяек, кухарок, голодных индейцев и школьников с широко раскрытыми глазами. Я покупал себе то свежую сладкую булочку, то банан, пил смешанный сок манго и папайи возле мокрого покрытого, линолеумом прилавка.
Па самом краю рынка на плетеной подстилке у тротуара сидела, поджав ноги, сухая сморщенная старуха. Это была травница, местный народный аптекарь. Полоски коры, кусочки высушенных морских водорослей, сухие листья, крошечные холмики серы, хинина и других порошков и семян — все это было аккуратно разложено перед ней. Глаза ее напоминали кратеры, их дьявольский взгляд вполне соответствовал профессии.
