По крайней мере, мне никогда не приходилось слышать, чтобы какой-нибудь отшельник или тсхам-па жаловался на свое одиночество, даже в самом начале затворничества. Обыкновенно вкусившие сладость одиночества бывают уже не в состоянии снова привыкнуть к жизни в населенной местности и поддерживать отношения со своими ближними. Даже вне связи с религиозными доктринами или соображениями аналогичного порядка, жизнь отшельника не лишена очарования. Когда отшельник закрывает дверь тсхам-кханга или же, созерцая с вышины своей орлиной обители снег, падающий внизу в долине, представляет себе, что этот снег завалит на много месяцев все доступы к его хижине, он испытывает чувство сладостного блаженства. Но нужно пережить все это самому, чтобы понять всю привлекательность подобного существования.
Упражнения, выполняемые затворником во мраке тсхам-кханга очень разнообразны и слишком многочисленны, чтобы кто-нибудь мог сделать полный их перечень. Очевидно, нет на свете человека, изучившего все существующие их разновидности. В тибетской мистической литературе встречаются более или менее подробные описания только некоторых из упражнений. Но в большинстве таких описаний много недомолвок. В них намеренно умалчивается о наиболее интересных для нас моментах смысле и цели упражнений. Исчерпывающие сведения можно получить только от учителя, хранящего учения устного предания. При этом ни в коем случае нельзя удовлетворяться разъяснениями лишь одного учителя, так как толкования бывают разными в зависимости от секты, а также от учителя. Большая часть упражнений для новичков заимствована из индусского тантризма,* (*Религия, сменившая в Индии ведизм. – Прим. авт.) занесенного в Тибет миссионерами буддистских сект "Нгагс кии тхегпа" и "Дорджи тхегпа". Но в этих упражнениях можно обнаружить и другие элементы, и в действительности дух всей системы в целом отличается от сущности тантризма, насколько можно судить об этом при наших еще элементарных о нем сведениях.
Я слышала, как один ученый лама утверждал, что смелые теории абсолютной интеллектуальной свободы и отказ от каких бы то ни было обязательных правил, исповедуемые самыми искушенными адептами "прямого пути" – только слабый отголосок учения, существовавшего в незапамятные времена в центральной и северной Азии. Этот лама твердо верил, что доктрины, изучаемые в процессе высших степеней посвящения самыми крайними адептами "прямого пути", полностью согласуются с доктринами Будды. Во всяком случае, – добавил лама, – Будда тоже понимал, что для большинства людей лучше придерживаться закона, рассчитанного на предотвращение дурных последствий их невежества и направляющего на путь, где не грозит духовная гибель. По этой причине Будда составил правила поведения, обязательные для мирян и простых монахов.
Лама этот очень сомневался в принадлежности Будды к арийской расе и приписывал ему предков с желтой кожей. Он был убежден, что грядущий преемник Будды – Мадтрейя будет выходцем из северной Азии. Откуда он все это взял? Я не смогла выяснить. С восточными мистиками спорить невозможно. Если они говорят: "Я видел это во время медитации", – из них вытянуть что-нибудь не удается. Однако этот ученый лама, немало путешествовавший и много повидавший на своем веку, уверял, будто некоторые монгольские ламы разделяют это мнение относительно Будды и его ожидаемого преемника.
Само собой разумеется, не все затворники тсхам-кханга обладают высоким умственным развитием, и вовсе не предаются там трансцедентальным размышлениям. Многие ограничиваются повторением тысяч, даже миллионов раз одной и той же формулы, чаще всего санскритской мантры, совсем не понимая ее смысла. Несмотря на то, что затворник иногда повторяет и тибетский текст, значение его обычно остается для него таким же темным, как и слова чужого языка. Одна из самых популярных формул называется "киабдо" (направляться к пристанищу). Я сама напевала ее миллионы раз, странствуя по Тибету под видом нищей-паломницы. Я выбрала именно эту формулу, так как ее знали все, и поэтому она не привлекала внимания. Напевая ее, я казалась совершенно поглощенной своим благочестивым занятием, и мне с успехом удавалось избегать докучливых и затруднительных вопросов – откуда я иду, куда направляюсь, какова цель путешествия и тому подобных разговоров, угрожавших моему инкогнито. Значение слов формулы далеко не тривиально. Вот оно:
Я ищу пристанища во всех приютах чистоты,
О, вы, отцы и матери, блуждающие по кругу
Последовательных возрождений, облекаясь в различные
Оболочки шести разновидностей живых существ,
Чтобы быть как Будда, не знающий страха и страдания,
Да обратятся мысли ваши к знанию.
Очень известная форма тсхама заключается в затворничестве в какой-нибудь хижине или даже в собственной комнате, чтобы повторить эти слова сто тысяч раз и совершить такое же число земных поклонов.
Тибетцы знают два вида поклонов. Первый, под названием "тшагс тсал" очень похож на китайский поклон "коту", отличаясь от него только тем, что до коленопреклонения поднимают над головой соединенные по-индусски руки и затем опускают их до уровня пояса в три такта с задержкой на каждом такте, имеющей символическое значение. Обычно это движение выполняется быстро, так что трудно заметить эти задержки. Именно так приветствуют, всегда троекратно, статуи богов в храмах, великих лам, священные книги и здания. Второй вид коленопреклонения "кианг тшагс" совершают, как в Индии, простираясь на землю во весь рост. Такой поклон предназначен для выражения очень высокого благоговения. Произнося вышеприведенную формулу, нужно совершать именно этот "кианг тшагс". Поскольку по ритуалу полагается стукаться лбом об пол или о землю, в зависимости от места совершения поклонов, на лбу набивается синяк и образуется опухоль, а иногда даже рана. По особому внешнему виду опухоли и ран знатоки узнают причину их возникновения, а также определяют, дал ли "киабдо" желаемые результаты.
Перейдем от этих благочестивых простаков к категории тсхам-па, мнящих себя неизмеримо выше всех остальных своих коллег. Они тренируются, делая дыхательную гимнастику по системе йогов. Гимнастика эта состоит в том, что тренирующийся принимает определенные позы во время выполнения различных способов вдыхания, задержки и выдоха. Тсхам-па часто тренируются совершенно голыми, и форма живота во время задержки дыхания служит одним из признаков, позволяющих судить о степени приобретенной учеником квалификации.
Тибетцы утверждают, что помимо физических способностей (некоторые из них были описаны в предыдущей главе), овладевшие техникой вдыхания достигают победы над страстями, гневом, плотскими желаниями и обеспечивают себе безмятежность, склонность к размышлению, пробуждение духовной энергии.
"Дыхание – лошадь, дух – всадник", – говорят мистики Тибета. Нужно, чтобы лошадь была покорна. Но дыхание также влияет на тело и на дух, из чего следуют два метода: самый легкий, усмиряющий дух через дыхательный процесс; и более суровый – регулировать дыхание, добиваясь спокойствия духа.
К дыхательным упражнениям, повторяемым по нескольку раз в день, затворник часто присоединяет медитацию-созерцание, прибегая к помощи "кйилкхоров" (магических кругов). Кйилкхор – вид диаграммы, начертанной на бумаге или ткани, или же выгравированной на камне, металле или дереве. Некоторые "кйилкхоры" изготовляют при помощи маленьких флажков, светильников, ароматических палочек, "торма", сосудов, наполненных различным содержимым и т.п. и изображают целый мир в миниатюре. Но участвующие в них персонажи и окружающие их аксессуары обычно представлены аллегорически. Например, божества или ламы изображаются в виде маленькой пирамиды из теста, именуемой "торма". "Кйилкхоры" чертят также на досках или на земле сухими порошкообразными красками. В одной из четырех высших школ крупных монастырей Тибета, а именно в школе "Гиюд", монахам преподают искусство составления разнообразных кйилкхоров. Существует множество их разновидностей. В монастырях "Сакья-па" я видела кйилкхоры по крайней мере трех метров в диаметре. Они нарисованы порошкообразными красками и закреплены маленькими палочками, что дает возможность наносить краски слоями различной толщины. Таким образом получается рисунок, напоминающий рельефные географические карты. Эти гигантские колеса заключаются в ограду из дерева или раскрашенного картона, изображающую крепостные стены с воротами. В надлежащих местах располагают алтарные светильники и маленькие флажки.
Трапа, желающие достичь совершенства в этом виде архитектуры, тратят годы на изучение ее законов. Ламы утверждают, будто малейшая ошибка в рисунке, красках, размещении действующих лиц или окружающих предметов может навлечь страшные несчастья, так как "кйилкхор" – магическое средство и обращается против неумелого профана. Нужно добавить, что никто не смеет строить или чертить "кйилкхор", не получив предварительно специального посвящения, причем каждая разновидность "кйилкхора" требует соответствующей степени посвящения. "Кйилкхор", сооруженный непосвященным, останется мертвой вещью, не имеющей силы. Вообще, знанием символического значения "кйилкхоров" и искусством им пользоваться обладают только немногие ламы, удостоенные высших степеней посвящения. Естественно, что "кйилкхоры" сложной конструкции или больших размеров в тсхам-кхангах не встречаются. Здесь формы и диаграммы "кйилкхоров" чрезвычайно упрощаются. Кроме того, тайные "кйилкхоры" мистиков отличаются по форме от "кйилкхоров", изготовляемых в монастырях-гомпа.
