— За Россию я всегда готов выпить, — поддержал тост Сергея Ивановича великий российский мошенник из Одессы и отсалютовал ему бокалом. — А то, что банкиры объединились, так на то они и банкиры, люди прагматичные, умеющие справляться с эмоциями и понимающие, чтобы не пропасть поодиночке, занимаясь коммерчески-розничным банкингом, нужно взяться за руки и говорить друг другу комплименты, выдержанные в стиле инвестиционного банкинга и сопутствующих продуктов, неизбежных при разработке такого энергоносителя, как «бафометин» в Азовском море.
— О, да вы поэт! — восхитился присутствующий на первом корпоративном съезде фингруппы «Баф-глобал» председатель ЦБ. — Я всегда знал, что банковское дело располагает к творчеству.
— Конечно, — вежливо улыбнулся шефу государственных денег Капитан. — Бухгалтерия — синоним Вдохновения. Как ни верти, а талант — это деньги.
Агапольд Витальевич Суриков во фраке цвета «серебряная ночь» стоял возле столика с закусками в зале официальных приемов посольства США в Москве и разговаривал с американским журналистом Джеффери Лином, главным редактором «Вашингтон-Пост», о вечном.
— Не знаю, как ты, Агапольд, — заявил Джеффери Лин Сурикову, — но я без аванса в три миллиона и без уверенности, что в конце операции буду пересчитывать причитающиеся мне три процента от общей суммы прибыли, даже пальцем не шевельну. А ты просишь, чтобы «Вашингтон-Пост» в течение неопределенного времени бесплатно оказывал твоим авантюрам дезинформационно-идеологическую поддержку.
— Джеффери Лин, что-то давно не бил я американских журналистов внутри американского посольства в присутствии послов из десяти бурно и не очень развивающихся стран, включая замминистра иностранных дел России. По-моему, у тебя появилась мания величия или сильный покровитель, это печально, ибо у меня тоже есть сильные покровители. Если они начнут договариваться между собой, то и у меня, и у тебя будут в активе лишь дырки от бубликов.
— Не знаю как ты, Агапольд — вновь заявил Джеффери Лин Сурикову, — но дырки от бубликов не моя специализация.
Коммерческим банкам свойственен светлый, бело-радостный, интерьер и нервная, с элементами скрытой творческой истерики, внутренняя политика. Государственному банку нет необходимости декларировать белое и радостное, то есть мошенническое, в своей деятельности и, тем более, нет никакой причины впадать в эмоциональную приподнятость или подавленность по поводу каких-либо процентов прибыли или убытка. В государственном банке нет таких величин, как убыток или прибыль, в нем действует либо скучное, однотонное и привычное процветание, совсем не обязательно повторяющее положение в стране, в которой может быть холодно и голодно, либо быстрый, все уничтожающий вокруг себя крах, называемый революцией, государственным переворотом или оккупацией, то есть, когда все активы, фонды и запасы госбанка вывозятся в другую страну и распределяются для личного пользования в кругу особо заинтересованных в этом лиц…
Председатель Центробанка России посмотрел на стоящего перед ним по стойке «смирно» Сергея Ивановича Байбакова и поинтересовался:
— Сколько вам лет, Сергей Иванович?
— Сорок пять, — вежливо расшаркался Байбак, — через две недели будет.
— Это хорошо. — непонятно выразился председатель ЦБ и с недоумением покосился на два листочка бумаги с текстом, лежащих перед ним на столе. — Сорок пять лет — критический возраст. — объяснил он. — С одной стороны, ты понимаешь, что жизнь только теперь и начинается по-настоящему, а с другой — что ее-то осталось мало…
Председатель российских денег был в растерянности: перед ним лежала секретная справка на Байбакова Сергея Ивановича из ФСБ, в которой говорилось, что он бывший зек и темная личность, но в то же время, если упростить ситуацию до личностей, Байбаков является проверенным управляющим «спонтанно возникающих денежных излишков», так называемых «беспризорных денег», и его прошлое к этому не имеет никакого отношения. Если человек на практике доказывает, что он разумно, с пользой для себя и других, обрабатывает сотни миллионов и даже миллиарды «беспризорных денег» мирового качества, то на ошибки его молодости можно закрыть глаза. Но все же, если справка попала к нему на стол, значит, это кому-то выгодно, а раз так, должен существовать и кто-то, кому это не выгодно. Председатель ЦБ стал задумчивым и печальным, он не любил альтернатив с туманными перспективами. Предстояло выяснить, кто сильнее: те, кому выгодно, или те, кому не выгодно. Он не знал, как ему реагировать, и поэтому спросил у Сергея Ивановича:
— Вы любите деньги?
Байбак внимательно и с какой-то необъяснимо-почтительной угрозой посмотрел в глаза своего шефа и честно признался:
— Нет.
— Хорошо, — вздохнул банкир. — Идите работайте и никогда не забывайте, что богатый человек должен «сорить» не деньгами, а рабочими местами, только тогда в России придет время благоденствия. Кстати, вы богаты или нет?
Байбак еще более почтительно и более внимательно посмотрел в глаза начальнику и твердо ответил:
— Да, я богат.
— Два миллиарда шестьсот семьдесят три миллиона долларов инвестировано иностранными компаниями в добычу бафометина за последнюю неделю. — Аскольд Иванов посмотрел на Капитана. — А общая сумма капиталовложений, доступная нашим манипуляциям, составляет девять с половиной миллиардов долларов.
— Понятно. — Гарольд Смитович провел рукой по седым, подстриженным «ежиком» волосам. — А какая сумма нам не доступна?
— Двадцать миллионов долларов. — ответил Аскольд Иванов и уточнил: — Двухмесячный фонд зарплаты для служащих и управляющих во всех филиалах «Баф-банка» и «Глобализации».
— Ну что же, начнем с обычных схем, а по мере развития ситуаций определимся с корректировкой. Если наш «баранчик» Байбаков весит восемьдесят миллионов долларов, а он всего лишь исполнитель, то можешь себе представить, насколько благородна и честна наша афера. Мы изящно, артистично и добродушно отберем деньги у грубых и беспардонных коррупционеров, пошлых до такой степени, что все украденные ими деньги они используют лишь для того, чтобы жить в свое удовольствие, даже не понимая, что такого удовольствия не существует, а есть лишь его предвкушение, заканчивающееся инсультно-инфарктными развлечениями в прекрасно приспособленной для этого клинике со всеми удобствами, которые только можно оплатить деньгами.
— Момент у моря, — почтительно согласился с учителем Аскольд Иванов. — Надо не забывать ни о правилах уличного движения, ни о том, что есть люди, которые их не соблюдают.
Начальник отдела модификаций, генерал ФСБ Тарас Веточкин, стоял на берегу Азовского моря и вдохновенно матерился, наслаждаясь открывающимся перед ним морским пейзажем. Море, на берегу которого он стоял, находилось в черте города и поэтому называлось Таганрогским заливом. У него перед глазами трясся и тарахтел «НЗБ-8» (насосно-землеройная баржа). Баржа была выкрашена в пожарный цвет, по бортам белой краской крупно и красиво написано: «Российский бафометин». а под этой надписью чуть мельче: «Частная собственность Аскольда Иванова и города». Рядом с генералом стоял бывший прокурор Таганрога Миронов и с недоумением смотрел на него.
— Хорошо, — кивнул головой Веточкин, — ты больной на голову, это понятно, ударился и заболел. Но почему тогда я должен верить твоим бредням о молниях, поразивших тебя в руки, и тому, что ты познал ход мыслей Антихриста и стал на несколько порядков разумнее любого разумного, включая собак, существа на Земле? По-моему, ты не поумнел, а просто переборщил с алкоголем.
— Ты мой друг и можешь мне не верить, — Миронов поправил на голове Зеленую шляпу с широкими полями и в меру высокой тульей, — но этих скотов, — он незаметно покосился на Веточкина, — я имею в виду ЮНЕСКО и весь академический сброд, примчавшийся сюда из Женевы под видом ученых-аскетов, я заставлю поверить даже в то, во что они никогда не поверят.
— Ну да, — скептически хмыкнул Веточкин, — я на твоем месте лет на десять лег бы для короткого обследования куда-нибудь типа вашей местной Дарагановской психиатрической больницы или нашей общероссийской Канатчиковой дачи и лежал бы…
— На моем месте…
— Есть! — прервал Миронова с борта баржи старший механик. — Но, по-моему, да чего там, — махнул он рукой, — по-любому, не только по-моему, сюда надо не ученых, а саперов приглашать, и чем больше, тем лучше…
Чудеса, избрав местом своего постоянного проживания Таганрог, удивляли не только и не столько таганрожцев, сколько жителей другого города — Москвы. Это естественно: БАФОМЕТИН, трехразовое явление под разными личинами Антихриста, вновь БАФОМЕТИН, смутные и не до конца проверенные слухи о появлении в городе куртуазно-щеголеватого человека с пейсами, к тому же БАФОМЕТИН, плюс стягивание российских и зелено-мировых денег к бюджетно-таганрогской кассе, и вообще БАФОМЕТИН — делали город на берегу Азовского моря привлекательным в глазах эстетизированно-мошеннического и образцово-показательного для России московского капитала. Поэтому сообщение о том, что в Таганрогском заливе обнаружена игольчато-глубинная торпеда «Рекс» с батисферно-подводной лодки «Мурена», бесследно пропавшей в районе Северного Ледовитого океана, уже никого не удивило в ФСБ России.
