Короче говоря, если мы перекроем все импульсы, идущие от чувств, и сосредоточим сознавание внутри себя, у нас возникнет ощущение темной и не имеющей определенных качеств жизненности, движущейся в наших телах. И если мы затем спросим себя: "Чего я должен желать в этом мире и этой жизни больше всего?", то мы почувствуем полет сокола — ощущение, созданное осознанием, двинувшимся в поисках ответа. Это движение может происходить лишь в двух направлениях из трех. Если мы творчески разрешили данную проблему в прошлом, то осознание может направиться в память; если же память наша пуста, то осознание направит свой полет к широким просторам вдохновения. Оно может и не принести ответа, ибо вопрос глубок и тонок; но если мы продолжим сопротивляться чувственным вторжениям и сконцентрируем восприятие на соколе, то почувствуем в конце концов верное направление полета и, несомненно, первый волнующий отзвук ответствия на наше вопрошание".
Эта интерпретация не является чистым "полетом фантазии", поскольку она согласуется с эзотерическими учениями многих культур. В Древней Индии, Персии, Мексике, Вавилоне, Египте — везде сокол являлся символом силы, доставляющей душу человека на небеса.
Логика, которая пытается связать такие, по всей видимости не связанные события, предполагает иной, отличный от механической причинности тип связности, и рассматривает случайные события с точки зрения их символического значения. Рассматриваемые в целом, отдельные совпадения как бы сплетаются в единый узор… С подобным ходом мысли мы уже встречались в предыдущей главе при рассмотрении случаев "перекрестной переписки". Человек попадает в мир, в котором определенные совпадения становятся для него носителями посланий от какого-то иного разума, пребывающего в космосе или внутри нас самих. Таким видели мир древние шумеры. В нашей культуре логика такого типа обычно рассматривается как психологическая. Это логика снов, поэзии и современной глубинной психологии.
К толкованию собственных снов, а также знаков, которые иногда встречаются в моей жизни, я отношусь как к чтению хорошего романа. Поначалу символы могут казаться бессвязными или не имеющими ко мне никакого отношения, но постепенно они приводятся к более глубоким мифологическим силам, движущим мною в игре моего существования. Разобравшись в этой "игре слов" и ассоциациях, которые возникали у меня в уме, я обнаружил, что некоторые символы были преисполнены смысла для меня одного, тогда как другие свидетельствовали о сознании более широком, ведающем жизнями и судьбами многих людей и даже целых культур. Похоже, что сокол относится именно к символам второго типа.
Подобно голограмме, жизнь каждого индивида может проявить архетипические процессы, лежащие в основе динамики этого более широкого сознания.
В ноябре 1973 года я видел очень яркий сон, будто Геллер навестил меня в Институте изучения сознания, где я тогда жил. Во сне я видел, что он вошел в комнату прямо через стену; я был настолько поражен, что упал в обморок. Потом помню, что Ури меня поднимает, трясет и говорит что-то (все это происходило во сне). После этого в небе появился НЛО и я почувствовал, что исходящий из него луч энергии, пощипывающий, подобно электричеству, входит в мое тело в точке, расположенной прямо между глаз. Одновременно я получил телепатическую посылку от существ из НЛО, просивших, чтобы я дал знать, когда уровень насыщенности этой энергией станет для меня нетерпимым. Входящая через лоб энергия пропитывала все мое тело, своеобразно витализируя его до тех пор, пока я не стал ощущать некоторое неудобство. Затем все прекратилось.
Это был настолько яркий сон, что я рассказал о нем многим людям. У нескольких человек были аналогичные сны, в которых их тела изменялись под действием "высших сил". Приблизительно шестью месяцами позже я имел возможность обсудить этот сон с Пухаричем и Геллером. Они тотчас же попросили указать точную дату сна. Я вспомнил, что видел сон за несколько дней до Благодарения.[48] Это сообщение взволновало их обоих, поскольку, как они говорили, в ноябре 1973 года Геллер был неожиданно телепортирован из своей квартиры в Нью-Йорке в Оссингинг, расположенный в пятидесяти милях, где он неожиданно вломился в комнату Пухарича. Позже Пухарич сказал, что он и Геллер также переживали изменения в теле, подобные тем, которые были у меня во сне.
Существует еще одна возможная разгадка тайны Геллера. Есть намеки на то, что действующие через него разумные существа являются чем-то вроде очень совершенных компьютеров. В своей книге "УРИ" Андрей Пухарич цитирует следующую передачу, полученную от этих существ:
"Подлинный разум, стоящий за нами, — это наши внутренние Я (innerselves). Мы превратили наши души, тела и умы в компьютеры и двигались в прошлое к вашему времени и измерению несколько миллионов световых лет".
По словам Пухарича, это послание было получено от магнитофона, который вдруг начал работать сам по себе. На компьютероподобные свойства сил, предположительно действующих через Геллера, указывается и в ряде других мест книги Пухарича. Голос, иногда обращавшийся к ним по телефону или из самопроизвольно включающихся магнитофонов и радиоприемников, обладал искусственными, механическими интонациями.
Эту сторону "феномена Геллера" несколько неожиданным образом подкрепил физик-теоретик ДЖЕК САРФАТТИ, один из соавторов книги "Пространство-время и то, что вне их: на подступах к объяснению необъяснимого". Сарфатти, работавший на физическом факультете Сан-Диегского государственного университета, в Бербейском колледже Лондонского университета, а также в Международном центре теоретической физики в Триесте (Италия), опубликовал ряд статей в ведущих научных журналах, пытаясь объяснить психические феномены с теоретической точки зрения. Как правило, чудесные догадки теоретического характера озаряют Сарфатти во снах и трансоподобных состояниях сознания. Он особо заинтересовался Ури Геллером и рассказал одну историю, которая случилась с ним самим и которая как бы подтверждает наиболее фантастичные из объяснений Геллера:
"Не исключено, что последующий рассказ подмочит мою репутацию в глазах большей части научного сообщества; впрочем, я не нахожу такую реакцию единственно возможной. Я хочу представить здесь все известные мне факты. Я не собираюсь давать какой-либо оценки данным фактам. Каждый может составить свое собственное суждение по поводу этого рассказа. То, что произошло, никак не отразилось на моем видении мира. И у меня нет никакого определенного толкования этих событий.
В 1952 или 1953 году, когда мне было двенадцать или тринадцать лет, у меня был один очень странный телефонный разговор. Помню, что механически звучащий голос сообщил, что со мной говорит компьютер и назвал какое-то имя, которое я забыл. Это был компьютер, находившийся на борту летающей тарелки. Они хотели научить меня чему-то и спрашивали у меня на то согласия. Мне была предоставлена свобода выбора. Не хочу ли я связаться с ними и пройти курс обучения?
Я помню, что у меня мороз прошел по коже, после чего я сказал: "Вот это вещь!" Разумеется, я был мальчишкой. Это вполне может быть какой-нибудь половой извращенец, подумал я. Какой-нибудь человек, который собирается меня убить, и так далее. Я испытал чисто параноидальное состояние. Но я сказал "да".
Потом я помню, что выбежал на улицу — мы жили тогда в Бруклине. Матери дома не было. Я побежал к моим маленьким приятелям и закричал: "Эй, мне только что звонили с летающей тарелки! Айда ко мне! Они уже на подлете, они собираются забраться через окно и увезти меня с собой". Мне было двенадцать лет.
Мы были своего рода "безнадежными детьми", шайкой пацанов почти таких, как в "Генералах песчаных карьеров". Мы поднялись наверх и, конечно же, ничего не произошло. Зато было очень весело. Да и ладно.
Интересно, однако, то, что этот случай отлично помнит моя мать. Оказывается, что я многое забыл. В действительности же все это происходило на протяжении нескольких недель. Очевидно, происходящее сводилось к тому, что ко мне постоянно звонили по телефону. Я не помню этого совершенно, а мать помнит. Множество телефонных звонков из того же источника. Мать говорит, что я бродил вокруг с отсутствующим видом. Она начала за меня беспокоиться. В конце концов однажды она сама сняла трубку и услыхала голос этого компьютера. Она говорит, что если судить по описаниям Пухарича, то в обоих случаях голоса были очень похожи. Но это было 20 лет назад. Она сказала: "Оставьте моего мальчика в покое!"
Еврейская мать сказала свое слово летающей тарелке или еще там черт знает чему. Моя мать была сильной личностью. На этом все и кончилось. Компьютеры к нам больше не звонили".
Сарфатти вроде бы чувствует, что истоки его научных идей, касающихся психических феноменов, связаны каким-то образом с этими детскими переживаниями.
