Ознакомительная версия.
Глава 12. Пиарщик у врат зари
(Личная и своепоколенческая эсхатология)
Смысл этой прилагательной главы (да и намек в названии) будет более понятен людям моего поколения, закончившим школы и вузы в СССР, поработавшим, занявшим свое место в том уникальном «штатном расписании» 260-миллионного предприятия. И переехавшим в Новую Россию во вполне, как это называется, «.зреломвозрасте». И теперь созревающимвторой раз, под другим солнцем. В общем-то, совсем не частым оказался наш частный случай, давший нам шанс оглядеть, (блаженствуя, согласно формуле Федора Тютчева), наш мир в его минуты роковые.
Впрочем, «блаженство» это какое-то, наверно, тайное. Никак оно не проявляется, не выдается ни словом, ни делом, если и вспоминать все слова и все дела моего поколения, с периода Перестройки по нынешний, 2010 год.
Дела эти были, если совсем коротко: сначала выживание и тот фантастический «бизнес» 1990-х, когда все занимались всем, потом сегодняшние труды, обретаемый долгожданный реальный уклад, имеющий, тем не менее, совершенно фантасмагорические компоненты, проступающие, словно матрасные пружины, всегда в самые неподходящие моменты.
Слова — если так же предельно коротко, сводились к нескольким формулам: «До чего довели!», «Такую страну про… ли!», являющимися, по сути, — заклинаниями ухода, сродни зелью шаманской трубки…
Мой хороший знакомец Сергей управляется с бизнесом, размером… о деньгах мы говорить стесняемся, но 90 — 120 человек его работников, и при том, что часть работ разложена по сторонним организациям — это дает какое-то представление.
Моего собственного бизнес-опыта 90-х хватает как раз только, что б оценить хотя бы масштаб его империи. И вот он готов со мной часами (желательно вечером, но можно и в другое время) спорить об этих самых Арктогеях, этрусках-расенах и Хазарии. Некоторая часть разобранных, цитированных выше книг — как раз из его необъятной коллекции. Чаще всего он соглашается, например, с моей критикой книги NN о гиперборейских славянах, но в следующий раз на столе окажется книга NN-2, живописующая русичей Атлантиды.
Я говорю с Сергеем вроде и убедительно, но чаще как-то уже механически, будто со стороны подглядывая за нами в глазок, замаскированный где-то на потолке его евроофиса: надо же, литератор проповедует реализм хозяину серьезного, международного (с китайцами) бизнеса!
Другое известное заклинание, из ближайшей уже истории: «Такую страну про…ли!»— он обычно произносит с не меньшей фанатичной убежденностью, пылкостью, не оставляющей в этот момент места напоминаниям, что в той такойстране он был бы инженером-электронщиком, а к этому, 2010 году, в самом удачном случае — начальником цеха, главным инженером.
Пример его мировоззренья я легко могу умножить на 10, на 100 и далее, перебирая друзей, знакомых, случаи из жизни, записи из своих «журналистских и писательских блокнотов». Главное намерение, после 11 глав о геополитических, глобально-исторических тенденциях — по возможности показать их действие на «простом человеческом уровне». И начать со вполне житейского измерения главного «…изма» XIX–XX веков.
О соревновании коммунизма с капитализмом я более-менее подробно писал в главах о «холодной войне». Отталкиваясь от того факта, что СССР к 1970-м годам выигрывал у США «гонку вооружений», я и переходил к другим, проигранным дисциплинам. К идеологическому противостоянию и к очень недооцененной «гонке потребления». Да, почти все мы, лютые патриоты, американофобы последних десятилетий, так резво перебирающие эмоционально-исторические обложки, для возникшего чувства сопричастности, в те годы были простыми потребителями. И понятно, что не очень довольными потребителями. Убежденных коммунистов, — сколько ни перебираю знакомых по армии, институту, местам работы — среди нас не было, как, впрочем, и убежденных диссидентов. Из моих «меченых атомов», знакомцев, траектории чьих судеб что-то иллюстрируют, упомяну нескольких. «Миша-переводчик» (английский, арабский). Сначала сопровождал челноков, кормил более-менее жену и двух дочек. Но потом и сам «вложился», включая, к сожалению и «заемный капитал», капиталовложения в форме нескольких клетчатых баулов куда-то ухнули, кредиторы обступили и единственной нитью спасения оказалась лучшая подруга жены, плотно навязавшая своему мужу-подкаблучнику, хотя и кагэбэшнику (тогда уже, наверно, фээсбэшнику) нашего Мишаню в качестве сотрудника, а потом даже и компаньона. Занимались они тогда вывозом редкоземельных металлов, а сейчас — даже и непонятно чем. Вроде особо и не скрытничают, но тогда я, например, разбирался с их слов с лондонскими биржевыми ценами на все их лантаны, церии, а в нынешние материи врубиться не могу. Но не бедствуют. В отличие от Вити (сначала немного — импортные куриные окорочка, а потом концентраты соков, «Юпи» и еще какой-то, чуть получше), единственного как-то прикоснувшегося к бизнесу партийного строительства, но прогоревшего и тут… Миша другой, занимавшийся со мною среднеоптовыми партиями водки, сейчас вернулся в свою геофизику. Можно еще долго перечислять, дойдя и до гораздо более пострадавших, а потом и до своего частного мартиролога (убитый, спившиеся…).
Дела. (О словах, точнее — о двух устойчивых словесных «политических формулах» я уже упомянул.) Единственное общественно-политическое действо, в котором мы участвовали, тут как ни перебирай, это поход 20 августа 1991 года к «Белому дому». Очень неудобно сейчас признаваться, но: «и я там был…», ходил, стоял, выкрикивал, аплодировал.
Август-91 упомянуть стоит и еще по одной причине: тогда мы, (мы — в самом широком и возвышенном смысле) последний, ну или предпоследний, кто как считает, раз были обществом. Обманутым, обманываемым (в тот самый свой последне-предпоследний парад), но все же — обществом.
19 августа была та самая пресс-конференция ГКЧП. Интересно, что сам тип мероприятия «пресс-конференция» был тогда новшеством, их недавно только ввел Горбачев. Буквально через несколько лет «пресс-конференция» станет, как и PR, «пиар-агентства» устойчивой приметой именно «нового строя», и на некоторое время почти главной средой моего профессионального обитания. Так что в смысле нового «формата акции» провозвестниками стали ГенаЯнаев со товарищи. Как у них все прошло, вы помните, остаток дня прошел в лихорадочных пересудах, «созвонах», «перезвонах». Функционируй тогда «Би-Лайн» с «Мегафоном», они бы сделали, наверное, целое состояние на «всенародном обсуждении» программы действий ГКЧП, днем и вечером 19 августа. Действия же, первые «полномасштабные» общественно-политические действия, которые я, прежде всего, и хочу припомнить, начались на следующий день.
20 августа, утром весь мой отдел (я был заместителем начальника главка одного гуманитарного министерства и кроме того имел свой отдел), весь отдел лихорадочно слушал радиоприемник, растерянно переглядывался, на мне задерживая взгляд не более, чем на ком другом. Потихоньку, почти не спрашивая разрешений, все разошлись. Нам, заведующим отделами, начглавка передал, что нужно быть на работе до 11 часов, придет какое-то сообщение. А ко мне подъехал друг Николай с двумя волнующими известиями: он достал, наконец, для меня пластинку Pink Floyd «Волынщик у врат зари». Тут же он и достал ее из пакета, и я стал разглядывать обложку, слушая вторую новость: многие «наши» сейчас собираются, едут к «Белому дому», а Витька уже точно там. Я позвонил Михаилу — его лаборатория была точкой концентрации другой компании «наших», отчасти пересекавшейся с той, делегатом которой заявился сейчас Николай. А всего в Мишкином НИИ работало 7 или 8 выпускников с нашего потока, в том числе и Марина, моя симпатия еще со второго курса. Мишка был друг, а еще и примерно ровня мне по карьере, хотя нас обоих давно «обставил» еще один парень с нашего потока, но тогда мы еще могли позволить себе роскошь юмористического к этому отношения, переводя тогдашние должности на петровскую «Табель о рангах» и сочиняя друг другу письма с «действительными статскими советниками» и т. д. С Мишкой можно было посоветоваться по обстановке. Его подчиненные тоже разошлись, некоторые, в том числе и Марина, поехали «туда». Завлабу Мишке начальство велело не расходиться до 11.30 и тоже ждать какой-то установочной информации.
То есть в духе тех достойных изданий и телепрограмм, что потом долго подсчитывали: кто и до какого времени «поддерживал:», кто и когда (имело важность не только число: 19, 20, 21, но и час, минута) — «осудил»…в общем, в той системе политических координат, можно отметить, что в целом Мишкин НИИ занял более выжидательную позицию, чем мое министерство. Но ни в мои 11.00, ни в его 11.30 никаких политических уточнений не последовало и мы: надворный советник и, примерно — коллежский асессор, решились «рискнуть карьерами» и двинулись к зловеще-пророчащей станции метро «Баррикадная». Новоприобретенную пластинку Pink Floyd, я, вдоволь наглядевшись на обложку, вынужден был, прикинув все варианты, взять с собой. Мой статус в том министерстве характеризовался так, что свой отдел у меня был, а своего кабинета, сейфа — нет. Оставить, заткнуть куда-то под стол такую ценность и редкость я конечно не мог и пришлось-таки брать ее с собой в полиэтиленовом пакете, изрядно опасаясь…
Ознакомительная версия.
