– Подождите, – сдавленно прошептала она. – Подождите, пока звезда не установится и не закончится девятый час. Вокруг кружат вурдалаки; они могут воспрепятствовать воздействию.
– Что она говорит? – спросил гипнотизер, несколько раздраженный этим вмешательством.
Я объяснила ему, что старая дама опасается пагубного воздействия вурдалаков. [12]
– Вурдалаки! Что такое вурдалаки? – вскричал француз. – Давайте довольствоваться христианскими духами, если они удостоят нас своим посещением этой ночью. И не станем зря тратить время на вурдалаков!
Я взглянула на госпожу П***. Ее лицо побелело, как мел, и глубокая морщина прорезала лоб над горящими черными глазами.
– Скажите, чтобы он не шутил в этот ночной час! – пронзительно закричала она. – Ему неведома эта страна. Даже святая церковь не сумеет защитить нас, если восстанут вурдалаки. Что это? – вдруг спросила она, поддевая ногою пучок травы, который гипнотизер-ботаник положил рядом с собою на землю. Она склонилась над травами и с тревогою на лице изучила содержимое пучка, после чего с силою столкнула его в воду.
– Мне нельзя оставаться здесь, – решительно прибавила она. – Это растения Святого Иоанна, и они могут привлечь внимание бродячих вурдалаков.
Тем временем наступила ночь, и луна озарила местность бледным призрачным светом. Ночи в Банате почти такие же восхитительные, как на Востоке, и французу пришлось продолжать свои сеансы на открытом воздухе, поскольку приходской священник запретил совершать эти действия в башне, которую использовали как приход, из страха появления еретических демонов гипнотизера в освященных окрестностях замка. Священник заметил, что он не сумеет их изгнать из-за их иноземного происхождения.
Оккультная детективная работа
Старый джентльмен скинул с себя куртку путешественника, закатал рукава рубашки, и сейчас, приняв артистическую позу, начал обычный процесс гипноза.
И действительно, казалось, что в сумерках засветился флюид, исходящий от его трепещущих пальцев. Фросю поставили лицом к луне, и мы отчетливо видели каждое движение околдованной девушки, как в свете дня. Спустя несколько минут на ее лбу выступили крупные капли пота; они медленно катились по ее щекам и бледному лицу, сверкая в лунном свете. Затем она неуклюже задвигалась и запела тихую мелодию, к словам которой внимательно прислушивалась госпожа П***, низко склонившись над лишившейся сознания девушкой. Она страстно пыталась уловить каждый слог этой песни. Старая дама не двигалась и, прижав палец к губам и с глазами, почти вылезшими из орбит, она, казалось, превратилась в статую, олицетворяющую внимание. Вместе с девушкой они являли собою весьма выдающееся зрелище, и я глубоко пожалела, что я не художница. То, что последовало за этим, было сценой, достойной «Макбета». С одной стороны я видела изящную юную девушку с лицом, как у трупа, которая судорожно извивалась, следуя невидимым движениям француза, который в эти мгновения был ее полновластным хозяином; с другой стороны находилась пожилая матрона, которая, горя неугасимой жаждой мщения, стояла в ожидании, когда будет произнесено имя убийцы принца. Казалось, что сам француз изменился. Его седые волосы стояли дыбом, а нескладное, полное тело словно бы за эти несколько минут стало несравненно больше. Театральный эффект происходящего полностью исчез; вокруг не оставалось ничего, кроме гипнотизера, осознающего свою ответственность за происходящее и не могущего постичь вероятных его результатов. Он лишь пристально вглядывался в девушку и ожидал. Внезапно Фрося, словно поднятая неведомой сверхъестественной силой, поднялась из своей согбенной позы и выпрямилась прямо перед нами. И опять она пребывала в неподвижности и спокойствии, ожидая магнетического флюида, управляющего ее сознанием. Француз, молча взяв руку старой дамы и возложил ее на медиума, после чего приказал девушке отвечать на вопросы ее госпожи.
– Что ты видишь, дочь моя? – нежно промолвила сербская дама. – Обладаешь ли ты духом отыскать убийц?
– Найти и узреть! – сурово приказал гипнотизер, сосредотачивая взгляд на лице медиума.
– Я в пути… я иду, – еле слышно прошептала Фрося. Казалось, голос исходит не от нее, а откуда-то из воздуха.
В это мгновение появилось нечто настолько необычное, что вряд ли я сумею описать это. Мы увидели святящийся пар, окутывающий тело девушки. Сначала он был не более дюйма в толщину, но потом стал постепенно распространяться, и вдруг полностью отделился от тела и стал превращаться в некое подобие полутвердого газообразного вещества, которое вскоре приняло облик сомнамбулы. Пронесясь почти по поверхности земли, эта новообразовавшаяся форма несколько секунд трепетала, а потом бесшумно заскользила по направлению к реке. И исчезла, как туман, растворившись в лунном свете, который, казалось, целиком поглотил ее.
Я напряженно наблюдала за этой сценой. Ведь прямо перед моими глазами происходило действо, известное на Востоке как шин-лак, [13] вызывание духа. Никаких сомнений не было, и Дюпоте оказался прав, утверждая, что месмеризм – это сознательная магия древних, а спиритуализм – бессознательное воздействие той же магии на некоторые живые существа.
Как только газообразный двойник вышел через поры девушки, госпожа П*** стремительным и свободным движением руки, извлекла из-под накидки нечто, напоминающее крошечный стилет и быстро положила его девушке на грудь. Она сделала это настолько быстро, что гипнотизер, поглощенный своими действиями, не заметил этого. [14] Так он мне рассказал впоследствии. Несколько минут стояла мертвая тишина. Мы походили на группу окаменевших людей. Внезапно с губ околдованной девушки сорвался леденящий душу пронзительный крик. Она наклонилась вперед и, схватив с груди стилет, стала неистово размахивать им в воздухе, словно преследуя воображаемых врагов. На губах ее выступила пена. Она стала издавать бессмысленные, бессвязные звуки, среди которых я различила несколько знакомых имен. Гипнотизер настолько испугался, что полностью потерял контроль над собой и вместо того, чтобы убрать свои флюиды от девушки, он нагружал ими ее все больше и больше.
– Осторожнее! – воскликнула я. – Перестаньте! Вы же убьете ее или она вас!
Однако француз совершенно машинально увеличивал коварные силы Природы, над которыми потерял контроль. Девушка неистово развернулась и изо всех сил ударила его и непременно убила бы, если бы он вовремя не отскочил в сторону, получив лишь глубокую царапину на правой руке. Несчастного охватила паника; и с необыкновенной для столь неуклюжего человека проворностью он взобрался на стену. Затем, сидя верхом на стене, он сосредоточил на девушке взгляд и, собрав все оставшиеся силы, начал делать пассы в ее сторону. Наконец, девушка выронила оружие и осталась неподвижной.
– Что все это значит? – хрипло закричал на французском гипнотизер, сидя на стене, подобно некоему чудовищному ночному гоблину. – Отвечай же, я приказываю!
– Я делала… что она… что вы мне приказывали делать, – отвечала девушка к моему изумлению.
– Что тебе приказала сделать эта старая ведьма? – непочтительно осведомился он.
– Найти их… кто убил… убил их… я и нашла… и они больше не… Отомщены!.. Отомщены!.. Они…
Победоносные восклицания, громкие крики инфернальной радости, звонко раздавались в воздухе, и разбудили собак в соседних селениях, которые залаяли, и с этого мгновения их лай напоминал нескончаемое эхо от крика госпожи П***:
– Я отомстила! Я чувствовала, я знала, что отомщу! Мое сердце-вещун говорит мне, что врагов больше нет.
И с этими словами она без чувств рухнула наземь, потянув за собою и девушку, которая тоже свалилась, словно тюк с шерстью.
– Надеюсь, мой объект больше не будут вводить в заблуждение. Ведь она опасна, как и все необычные люди, – заметил француз.
Мы расстались. И спустя три дня я оказалась в Т***. И вот, сидя в зале ресторана и ожидая ланча, я случайно обратила внимание на заголовок в газете. Взяв ее, я прочитала следующее.
«ВЕНА, 186… Две загадочные смерти.
Прошлым вечером, в 21–45, когда П*** собирался ложиться спать, двоих камергеров внезапно охватил великий ужас, словно они увидели жуткое привидение. Они закричали, зашатались и выбежали из покоев, размахивая перед собою руками так, будто отбивались от невидимого оружия. Не обращая внимания на вопросы принца и свиты, они вскоре в корчах рухнули на пол и испустили дух в величайших мучениях. На их телах не обнаружили ни признаков апоплексии, ни каких-либо внешних ранений, однако, странно сказать, на их коже были многочисленные темные пятна и крупные отметины, как если бы их надкожницу повредили ударами ножа. После вскрытия обнаружилось, что под каждым из этих загадочных выцветших мест, находилась некоторое количество свернувшейся крови. Этот факт вызвал огромное недоумение, загадку разрешить так и не удалось».
