Но с простыми смертными дело обстоит иначе. Под простыми смертными здесь следует понимать всех монахов и мирян, не обладающих искусством умирать. Таких людей подавляющее большинство.
Ламаизм не предоставляет невежд самим себе. Во время агонии и после их смерти лама обучает их тому, чего они не успели усвоить при жизни. Он объясняет им природу снившихся им существ и вещей, он и успокаивает и, главное, неутомимо назидает: какой путь им надлежит избрать.
Первая забота ламы, дающего умирающему последнее напутствие – помешать ему уснуть, впасть в обморочное или коматозное состояние. Он обращает его внимание на последовательное исчезновение различных "сознаний", оживляющих его чувства: сознание глаза, сознание носа, языка, тела, уха, т.е. постепенную потерю зрения, обоняния, вкуса, осязания, слуха. В бесчувственном теперь теле мысль должна оставаться активной и внимательно наблюдать совершающееся таинство. Теперь важно заставить дух покинуть свою оболочку через темя: если бы дух вышел каким-нибудь другим путем, будущее благополучие его сильно бы ухудшилось. Извлечение духа из тела производится, как уже говорилось выше, ритуальными восклицаниями – "хик" и следующий за ним "пхет". Прежде, чем произнести "пхет" лама должен, глубоко сосредоточившись, отождествить себя с только что отошедшим покойником и сделать усилие, какое понадобилось бы сделать последнему, чтобы заставить дух подняться к макушке головы с силой, достаточной, чтобы пробить для себя в темени выходную щель. Посвященные могут самостоятельно произвести восхождение своего духа к макушке и, чувствуя приближение конца, самим произнести освободительные " хик" и "пхет". Таким способом они могут даже совершить самоубийство, и, если верить молве, такие случаи действительно бывают.
Бесплотный дух пускается затем в удивительные странствия. Народное поверье превращает их в реальное путешествие по действительно существующим местам, населенным тоже вполне реальными существами. Однако образованные ламаисты считают эти скитания сменой ряда субъективных видений, простым сном, создаваемым самим духом под влиянием различных его склонностей и прежних поступков.
Некоторые утверждают, что непосредственно после освобождения от телесной оболочки дух получает мимолетное, как молния, провидение высшей действительности. Если он способен постигнуть откровение, он окончательно освобождается от "круга" перевоплощений и смертей. Он уже достиг состояния нирваны. Это бывает редко. Чаще всего, внезапный свет ослепляет дух. Он отступает, влекомый ложными представлениями, своей привязанностью к индивидуальному существованию, к своему "Я" и чувственным наслаждениям. Или же смысл видения ускользает от него совершенно – так от внимания человека, поглощенного повседневными заботами, часто ускользает все, что вокруг него происходит. Невежественный покойник, попавший в потусторонний мир во время обморочного состояния, придя в себя, не сразу осознает, что с ним произошло. Еще много дней он пытается разговаривать с людьми, обитающими в его прежнем жилище, и удивляется, почему ему никто не отвечает и, по-видимому, даже не замечает его присутствия. По словам одного ламы из предместья в Литанге (Восточный Тибет), некоторые умершие рассказывали через посредство медиумов "паос", как они пытались пользоваться принадлежащими им при жизни вещами взять плуг, чтобы пойти вспахать свое поле, снять одежду с гвоздя и прикрыть наготу. Их раздражала невозможность совершать привычные действия. В подобных случаях дух приходил в замешательство. Что с ним случилось? Он видит неподвижное тело, похожее на его собственное, окруженное ламами. Неужели он умер?
Простаки считают, что бесплотному духу убедиться в своей смерти совсем не трудно. Для этого ему следует отправиться в песчаную местность и рассмотреть свои следы на песке. Если отпечатки ступней повернуты наоборот, то есть, пятками вперед, а пальцами назад, дух не должен больше сомневаться: он действительно умер.
Но, скажете вы, что же это за дух с ногами? Дело в том, что ноги имеет не дух, а связанное с ним эфирное тело.
Точно так же, как и древние египтяне, тибетцы верят в "двойника". При жизни в нормальном состоянии этот двойник неразлучен с материальным телом. Тем не менее, при определенных условиях он может отделиться и тогда уже не ограничен местом пребывания своего материального двойника. Он может показываться в других местах и, невидимый, совершать разнообразные странствия.
У некоторых людей расставание двойника с телом происходит непроизвольно. Тибетцы уверяют, будто специальные упражнения могут вызывать его по желанию. Однако такое отделение двойника бывает неполным: остается соединяющая обе формы связующая нить. Она сохраняется более или менее длительное время и после смерти. Разложение трупа обычно, но не обязательно, влечет за собой разрушение двойника. В некоторых случаях двойник переживает тело.
В Тибете встречаются люди, пролежавшие в летаргическом сне очень долго. Они описывают различные места, где они, по их словам, побывали. Одни из них ограничивались посещением стран, населенных людьми, но другие повествуют о странствиях в райских краях, в чистилище или в Бардо – в промежуточной области, где дух скитается после смерти в ожидании нового воплощения. Этих необыкновенных путешественников именуют "делог", что означает "вернувшийся с того света". Хотя рассказы "делогов" о виденных местностях и дорожных приключениях не совпадают, почти все они единодушно признают, что ощущения мнимо умерших довольно приятны.
В деревне Тсаваронг я встретила женщину, пролежавшую несколько лет тому назад с бездыханным телом целую неделю. Она рассказывала, как приятно ее поразили легкость и ловкость ее новой оболочки, передвигавшейся с необыкновенной быстротой. Стоило ей только захотеть перенестись в какое-нибудь место, как она оказывалась там мгновенно. Она могла переходить реки – прямо по воде, проходить сквозь стены и т.д. Для нее было невозможным только одно: ей не удавалось разорвать почти неосязаемую материальную нить, соединяющую ее с прежним телом, распростертым на ложе. Она видела ее очень ясно. Нить эта могла вытягиваться до бесконечности, но мешала ей передвигаться. "Я в ней запутывалась", говорила женщина. Мой приемный сын в юности видел одного делога-мужчину, и он описывал пережитое им состояние точно также.
Поскольку делог умирает не по-настоящему, очевидно, ничто не доказывает, будто ощущения, испытываемые им в летаргическом сне, подобны ощущениям настоящих мертвецов на том свете. Но тибетцев такие соображения, по-видимому, не смущают.
В Тибете с момента смерти до похорон проходит всегда много времени. Когда умирающий испустил дух, на него надевают его платье навыворот (перед сзади, спина спереди), затем усаживают и стягивают ноги бечевкой в позе Будды со скрещенными ногами или подтянутыми к груди коленями. В деревнях после этого труп обычно сажают в котел. Когда его оттуда извлекают, котел, загрязненный трупной жидкостью, слегка споласкивают и варят в нем суп или чай для угощения присутствующих на похоронах гостей.
В высокогорных центральных и северных провинциях на большой высоте над уровнем моря тело разлагается медленно. Но в жарких долинах с влажным климатом трупы, оставляемые в доме в течение восьми дней и даже дольше, распространяют невыносимое зловоние. Это обстоятельство нисколько не портит аппетит у "трапа", расточающих мертвецу советы, какие пути следует избрать и какие избегать на том свете. Они вкушают свою трапезу перед лицом покойника и вместе с ним, поскольку старший трапа недвусмысленно приглашает покойника разделить с ними угощение в следующих выражениям: "Такой-то, пусть дух твой незамедлительно явится сюда и насытится".
В лесистых местностях Тибета трупы сжигают. Жители обширных безлесных центральных и северных областей, которым служит топливом только навоз скота, оставляют своих покойников на растерзание хищным зверям на специально отведенных для этой цели участках на окраине селений. Кочевники и жители некоторых районов уносят мертвецов куда-нибудь в горы. Что касается останков высшего духовенства, то их иногда высушивают двойной процедурой: засолкой и поджариванием в масле. Получаемая в результате такой обработки мумия именуется "мардонг". Мумии завертывают в одежды, золотят им лицо и заключают в мавзолеи из массивного серебра, украшенные драгоценными каменьями. В некоторых гробницах на уровне головы трупа помещают стекло, через которое виден его золотой лик. Других великих лам просто пережигают в масле, а кости их хранят в богатых ковчегах.
Под влиянием буддистского учения о святости добрых дел, ламаисты видят в обряде погребения возможность раздачи посмертной милости. Умирающий выражает мнение – или, по крайней мере, считается, что он его выражает, – чтобы тело его, в качестве последнего дара милосердия, послужило для насыщения голодных.
