Ознакомительная версия.
Вообразите человеческое сознание, обладающее свойствами материи в таком молекулярном состоянии. Оно могло бы творить многие чудеса, приписываемые волшебникам, и на самом деле обладало бы способностями, которые часто считаются присущими душе после смерти. Оно могло бы присутствовать во многих местах одновременно, оно могло бы проходить сквозь стены, оно могло бы принимать различные формы, оно могло бы входить внутрь других людей, осознавать то, что происходит в их различных органах, и так далее. Подобно мускусу, оно могло бы обитать, как призрак, в каком-нибудь месте многие годы; и если бы молекулярное тело человеческого размера имело едкость меркаптана, оно могло бы распространиться на область, равную половине континента.
Теперь обратим внимание на слова, адресуемые умершему человеку в «Тибетской книге мертвых»:
«О благородно-рожденный… твое нынешнее тело – это тело желаний… не тело грубой материи, так что теперь у тебя есть способность проходить через любую каменную массу, холмы, валуны, землю, дома и через саму гору Меру без всяких затруднений… Ты в самом деле наделен силой чудесного действия, которая, однако, не является плодом некого самадхи, но сила, пришедшая к тебе естественно… Ты можешь мгновенно прибыть в любое место, в которое хочешь; у тебя есть власть добраться туда в пределах времени, которое требуется человеку, чтобы согнуть или вытянуть свою руку. Этих различных сил иллюзии и изменения форм не желай, не желай»[11].
Описанные здесь силы – те самые, что принадлежат материи в молекулярном состоянии, и так называемое тело желания, или душа, как нам вернее следует ее назвать, составлена из такой материи, так же как физическое тело составлено из материи клеточной.
Эта идея находит любопытное подтверждение в давнем обычае, особенно важном в тибетских, египетских[12] и перуанских похоронных ритуалах, оставления некоторого количества свежей пищи и питья, из запаха или эссенции которых душа умершего, как предполагалось, извлекает свое питание. Здесь явно осознается тот факт, что физическая природа души подобна запаху, то есть она состоит из материи в молекулярном состоянии.
Поэтому второй круг, в котором индивидуум проводит один месяц, представляет, по-видимому, мир молекулярных явлений. Этот мир, конечно, пронизывает или пропитывает клеточный мир природы. Но человек не может обладать силами, принадлежащими молекулярной материи, пока его сознание заперто в клеточное или физическое тело. При смерти этого физического тела, однако, как указывается в тексте, рождается новое тело, очевидно молекулярной природы, и оно обладает полным существованием и выступает как носитель человеческого сознания в интервале перед тем, как индивидуальность готова быть зачатой в новое физическое тело.
В обычном человеке, как кажется, молекулярное тело или душа рождается, растет, достигает зрелости и умирает – все в пределах этого месячного срока, точно таким же образом, как и физическое тело за его 76 лет. Эта идея выражена с поразительной точностью в зороастрийском тексте «Риваят Шапура Барухи»:
«В первый день (после смерти) размер души – как у новорожденного младенца. На второй день душа вырастает до размеров семилетнего ребенка. На третий день размер души становится как у взрослого в 15 лет»[13].
Если мы поместим на один круг параллельные времена тела и души в соответствии с нашей логарифмической шкалой, их соответствие с зороастрийской циркуляцией оказывается просто поразительным. На этой шкале душа в первый день соответствует двухлетнему младенцу, на второй день – пятилетнему ребенку, а где-то на пятый день наступает физическая половая зрелость.
Эта параллель между младенчеством, детством и зрелостью души и этими же периодами жизни тела с другой стороны связана с идеей, выраженной в «Тибетской книге мертвых», что в первые 7 дней путешествия душа встречает Мирные Божества, а в следующие – Гневные Божества, или с рассказом святого Макария о 6 днях, проведенных в раю, а затем о 30 в аду. Ибо в физической жизни тела младенчество и детство могут быть также увидены как период, соответствующий раю, а все большее взросление – как погружение индивидуума все глубже и глубже в осознание трагедии, страха и страдания мира, в котором он живет.
Точно таким же образом индивидуальное сознание, рожденное в мир молекулярных явлений, вначале может быть ошеломлено чудесностью и красотой новых восприятий и сил, которыми оно наделено. Но затем постепенно, когда его ограниченное время приближалось бы к концу, оно, как можно ожидать, было бы все больше захвачено созерцанием ужасной стороны даже этого мира и предчувствиями собственного будущего состояния. Ибо везде, где существует время и изменение, независимо от шкалы, везде должны существовать и последовательные стадии, соответствующие весне, лету, осени и зиме; рассвету, дню, вечеру и ночи; младенчеству, детству, зрелости и старости. И мир души, в равной степени подверженный времени и изменению, не должен быть исключением.
Однако нужно помнить, что существа в таком мире будут иметь на одно измерение больше, чем существа, обладающие клеточным телом. Способность движения во всех направлениях одновременно, то есть в движении через целые области вместо движения по линиям, уже была упомянута. Также стоит отметить и способность проникновения сквозь твердые предметы. Обе эти способности – лишь отдельные проявления свободы в другом измерении.
В целом, мы можем сказать, что клеточные тела способны двигаться по миру всей остальной клеточной материи. Это означает, в принципе, что физические люди свободны в пределах мира природы, который покрывает всю поверхность планеты. Молекулярные тела так же были бы свободны двигаться по всему миру молекулярной материи, то есть через всю твердую сферу камней, почвы, воды и воздуха, которая образует мир земли. Ибо все это имеет молекулярную структуру. Эта возможность, которая ясно указана в уже процитированном тибетском тексте, является, конечно, лишь теоретической, ибо так же, как индивидуальные люди в их физических телах, хотя в принципе и вольны двигаться по всей поверхности Земли, могут в действительности провести всю свою жизнь в пределах нескольких километров от места своего рождения, так и их души после смерти скорее всего будут нелюбопытны.
Такая свобода сделала бы возможной ту повсеместно принятую идею, что души праведных идут вверх, в рай, который, по всем легендам и указаниям, должен существовать в верхних слоях атмосферы. И она также пролила бы свет на наше раннее предположение некоторого сродства между истинным человеком (то есть душой, отличающей его от других позвоночных) и ионосферой, которая находится в 100 километрах над поверхностью Земли[14].
Но на данный момент мы должны удовлетвориться общей идеей, выведенной из логарифмической временной шкалы, что души людей после смерти могут существовать в молекулярном мире и в таком состоянии наслаждаться свободой дополнительного измерения выше тех, что доступны человеку в клеточном теле физической жизни. И далее, что силы, способности и ощущения, принадлежащие такому молекулярному состоянию, очень близко соответствуют тем, что с незапамятных времен во всех частях мира приписывались душам умерших.
Если далее мы объединим все, что следует из способности проникновения в молекулярную материю, с результатами сжатия времени, обсуждавшимися в предыдущей главе, мы увидим, что состояние души в молекулярном мире должно быть совершенно непредставимым для людей, чье сознание заперто в медленную и жесткую форму клеточного тела. И что для сознания, имеющего свободу этого другого состояния, заключение в физическом теле, если бы его можно было представить, было бы так же ужасно, как одиночное заключение в темном холодном подвале с узкими окнами.
Очень живое описание этой идеи дано в древнейшем герметическом писании, «Kore Kosmu»:
«Тогда впервые души узнали, что они приговорены, и их вид был мрачен… Перед самым заключением в тела некоторые из них стонали и рыдали, только это и больше ничего; но некоторые из них боролись со своей участью, как звери благородного нрава, когда они пойманы хитростью жестоких людей, и отторгаемы от тех диких мест, что были их домом, стараются бороться против тех, кто овладел ими. Другие пронзительно вопили, вновь и вновь обращая взоры вверх и вниз, и говорили: „О Небо, источник нашего бытия, и вы, яркогорящие звезды, и никогда не перестающий свет солнца и луны, и вы, эфир и воздух, священное дыхание жизни Того, кто один лишь правит, вы, кто разделяли с нами наш дом; как жестоко то, что нас отрывают от вещей столь великих и прекрасных!..
Нас изгоняют из святой атмосферы и места, близкого к куполу небес, и из блаженной жизни, которой мы жили там, и обрекают на заключение в жилищах столь низких и презренных, как эти… Какие ненавистные вещи мы должны будем делать, чтобы удовлетворять нужды этого тела, которое так скоро должно погибнуть! В наших глазах будет очень мало места, чтобы воспринимать вещи, мы будем видеть все только посредством жидкости, содержащейся в этих шарах, и когда мы будем видеть Небо, нашего праотца, то, сжатые в такие тесные пределы, мы никогда не перестанем стонать. И даже если мы что-то увидим, мы не увидим этого полностью, ибо, увы, мы осуждены на темноту. И когда мы услышим звуки ветров, наших родичей, дующих в воздухе, мы глубоко загорюем о том, что не дышим в унисон с ними. Нашим местом обитания, вместо этого мира вверху, будет человеческое сердце, вещь очень малой величины. О, мы несчастные! Чем заслужили мы такое наказание?“»[15]
Ознакомительная версия.
