свои страдания, — хотя, между прочим, с готовностью хвалим себя за все, что складывается хорошо (обычно бездумно, без малейшего понимания того, в каком именно смысле это действительно наша заслуга).
Итак, из признания того факта, что мы творим действительность своим сознанием, с неизбежностью следует, что мы несем ответственность за сотворенную нами реальность, что мы — авторы и хозяева собственного существования и своего мира.
И, если хочешь встать на ноги и сказать себе: «пора проснуться», необходимо принять на себя ответственность за все вокруг и заняться тем, что прежде оставалось в тени. Нужно начать замечать те стороны своей собственной жизни, на которые, возможно, никогда не обращал внимания; следует признать, что твоя ответственность распространяется и на более общие условия жизни на Земле — на то, что происходит на этой планете с другими людьми и человеческим обществом в целом. Мы обладаем огромной силой — по большей части, потенциальной, но все равно самой что ни на есть реальной. А власть идет рука об руку с ответственностью. Все сводится к способности взяться за дело и использовать эти возможности мудро, ответственно, во благо всех, кого это затрагивает. Кого же это затрагивает? Все живое — и не только все живое, но и само Бытие.
Положение духовного существа, переживающего опыт человеческой жизни, несовместимо с тем, что можно назвать «психологией жертвы», — тем умонастроением, в силу которого мы не принимаем на себя ответственности за то, какие мы, насколько могущественны наши мысли, чувства и действия.
Психология жертвы — явление не новое. Она не вчера появилась и не является какой-то особенностью современного мира. Вопреки мнению многих людей, это вовсе не следствие утраты веры в традиционную религию, не результат наших либеральных политических убеждений, угасания семейных ценностей и прочих подобных явлений. Вообще говоря, психология жертвы возникла приблизительно 13 тысячелетий назад — в ту эпоху, когда сместились земные полюсы, затонула Атлантида, а сознание человеческой расы перешло с первого уровня на второй.
Главная особенность второго уровня сознания — ощущение отчужденности от остального Бытия. Мы видим себя отделенными от прочих существ, а когда сталкиваемся с чем-то неприятным, полагаем, будто виноваты в этом другие. Иными словами, мы считаем себя жертвами. Кроме того, чувство собственной обособленности заставляет нас думать, будто наши мысли, чувства и поступки не оказывают никакого влияния на окружающий мир; нам кажется, что мы не несем ответственности за свою жизнь и положение дел на планете; мы убеждены, что наши мысли — наше личное дело, и раз никто не знает, о чем мы думаем и что чувствуем, то мысли и чувства ни на что не влияют. Но это не так. Мы непрестанно создаем действительность — и точка. Все, о чем мы думаем, имеет огромное значение. Именно эти мысли — и ничто другое! — создают наш мир.
Мы — творцы и хозяева своего бытия и Бытия в целом.
Как я уже сказал, на протяжении последних тринадцати тысячелетий мы просто отказываемся от своего могущества. Одна из форм такого отказа — убежденность в том, будто власть пребывает где-то извне. «Власть» в каком смысле? Во всех: право судить, что нам следует делать и чего не следует, право решать, что реально, а что нет.
В современном мире самой частой формой отказа от своей власти является вера в то, будто любая сторона жизни понятна только «специалистам» — людям, которые профессионально связаны с той или иной областью знаний и, следовательно, знают о чем-то больше нас. Есть специалисты в медицине и в финансах, есть профессиональные водопроводчики и кинологи. Обычный «благовоспитанный» человек пальцем не пошевелит, не посоветовавшись вначале с человеком, по его мнению, знающим. Психология полного доверия специалистам невероятно подкрепляется успехами левополушарной технологии: способностью предсказывать и контролировать развитие материальных явлений посредством того, что едва ли намного выше развитой сноровки и хитрости!
Позабыв о том, что мы сами создаем действительность, мы хотим властвовать — и полагаем, будто можем делать это лишь с помощью искусных уловок, проворно манипулируя природой как бы за ее спиной. Истина, однако, заключается в том, что впечатляющие достижения современной технологии, тонкости которой, по существу, выходят далеко за пределы познаний и способностей большинства людей, внушают нам ощущение собственной беспомощности и невежественности, — и это вопреки всем тем чудесам, которые мы творим с помощью техники и лежащих в ее основе невероятных знаний.
Это какой-то безумный парадокс, чудовищное противоречие: то, что делает нас сильнее, одновременно и калечит нас; чем больше знаний, тем острее наше ощущение собственного невежества; чем выше наша способность манипулировать природой и управлять ею, тем тверже мы верим в совершенно ложную идею о том, будто сами к природе не относимся, а она представляет собой нечто такое, над чем мы изначально не имеем власти, и потому ее нужно покорять, завоевывать, подминать под себя. И когда это не удается, когда мы заболеваем или сознаем, что планета стоит на пороге экологической катастрофы, нам кажется, будто единственное спасение от этого ужаса — все новые и новые технологии, все больше «профессиональной» заумности и все меньше веры в свои собственные силы.
Истина же в том, что технический «прогресс» человечества во многих отношениях обернулся катастрофой. Шаги, предпринимаемые нами ради контроля над окружающим миром или улучшения нашего здоровья с помощью материальных, технических средств, очень часто вызывают непредвиденные побочные следствия — новые проблемы, разрешить которые еще труднее, чем исходные. День ото дня люди умирают в больницах от болезней, которыми заразились прямо там, от «перекармливания» лекарствами и интенсивных терапевтических вмешательств. Используя внешние, технические средства в погоне за желаемым результатом, мы пренебрегаем возможностью поиска собственных, внутренних средств, которые могут привести к тем же целям.
Техника вообще не в силах дать ничего такого, чего нельзя было бы достичь без ее помощи, — нужно только во всей полноте осознать свои потенциальные способности. Любой успех в технике — это очередной отказ от своего внутреннего могущества. Умение читать и писать — а появилось оно, как я уже упоминал, когда Тот дал письменность жителям Египта и Шумера, — тут же нанесло страшный удар нашей памяти, способности запоминать. С появлением скоростного транспорта мы постепенно разучились ходить и бегать на значительные расстояния. Техническое усовершенствование земледелия и превращение производства продуктов питания в гигантскую индустрию привело к тому, что мы окончательно утратили способность самостоятельно добывать пищу и поддерживать свои семьи и все
