Это изменило весь психологический и энергетический расклад на поле боя. В такой момент у правых руки поднимаются, а у неправых опускаются. Своим поступком и состоянием он моментально поднял всю армию до третьего уровня, до братства и настоящих ценностей. Они почувствовали отвагу, долг и лишились сомнений и страха. В то же время противник оставался на своем втором уровне (уровень немецких командиров). Даже не нужно ничему происходить, немцы почувствовали неуверенность и страх, благоговение перед этой новой энергетикой. Их поражение с этого момента стало неизбежно. Причем остальным не обязательно даже видеть человека, совершающего подвиг.
1943 год. Десант на Эльтиген в Крыму. На берегу Керченского пролива. На Крымской стороне. Наши десантники зацепились за берег, штурмуют важную высотку. Один раз на высотку накатились, немцы отбили. Наши, оставив убитых, откатились. Второй раз накатились – и опять отхлынули. Третий раз накатились – и опять.
Залегли на нейтральной полосе. С перспективой быть выкошенными пулемётами и минами. Тут с нашей стороны подлетает группа штурмовиков. Одновременно с немецкой стороны подлетает девять немецких бомбардировщиков без истребителей прикрытия. Тут и происходит ключевое. От группы наших штурмовиков отделяется один ИЛ-2, летит навстречу немецкой девятке, и бьёт ведущего лоб в лоб. Немец нагружён бомбами, наш тоже – обоюдный взрыв был впечатляющим. И тут происходит удивительное. Наши на нейтральной полосе резко подымаются, взлетают на высотку и одним махом здание захватывают. Тех немцев, что не успели убежать, уничтожают. При этом наши потерь не несут.
Что изменилось в результате тарана нашего штурмовика? На земле соотношение сил не изменилось, количество вооружения осталось прежним. На обеих сторонах, людские ресурсы тоже не изменились. А какой разительный контраст! То с нашей стороны полное бессилие, несли существенные потери, а то вдруг у наших руки поднялись, а у немцев, наоборот, опустились. И на земле, и на небе. Остатки немецкой девятки побросав бомбы куда попало, улетели.
Обычные люди думают, что на войне все решает количество – танков, самолетов, людей. Но мировые войны подтверждают обратное. Тому, кто понимает технологию подвига, не так важно количество. Очень часто происходят случаи, рушащие все логичные правила войн. Таких случаев, как в России, в истории мировых войн не было.
Один из таких случаев – Атака Мертвецов. Мировая история не знает подобного. 60 полуживых русских солдат, идя в штыковую атаку остановили наступление 7000 немцев. Более того, все 7000 немцев в панике развернулись и начали убегать, повисая на заграждениях и умирая под своим же огнем. Соприкасаясь с энергетикой третьего уровня, обычные люди впадают в ступор. Они не знают, что делать и паникуют.
В 1915 году мир с восхищением взирал на оборону Осовца, небольшой русской крепости в 23,5 км от тогдашней Восточной Пруссии. Первый натиск немцы предприняли в сентябре 1914-го: перебросив из Кенигсберга орудия большого калибра, они бомбардировали крепость шесть дней. Командование, полагая, что требует почти невозможного, просило защитников крепости продержаться хотя бы 48 часов. Крепость стояла полгода. А наши артиллеристы во время той страшной бомбардировки умудрились даже подбить две «Большие Берты», плохо замаскированные противником.
6 августа 1915-го стало для защитников Осовца черным днем: для уничтожения гарнизона немцы применили отравляющие газы. Газовую атаку они готовили тщательно, терпеливо выжидая нужного ветра. Развернули 30 газовых батарей, несколько тысяч баллонов. 6 августа в 4 утра на русские позиции потек темно-зеленый туман смеси хлора с бромом, достигший их за 5-10 минут. Газовая волна 12-15 метров в высоту и шириной 8 км проникла на глубину до 20 км. Противогазов у защитников крепости не было.
«Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено насмерть, – вспоминал участник обороны. – Вся зелень в крепости и в ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю, лепестки цветов облетели. Все медные предметы на плацдарме крепости – части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее – покрылись толстым зеленым слоем окиси хлора; предметы продовольствия, хранящиеся без герметической укупорки – мясо, масло, сало, овощи, оказались отравленными и непригодными для употребления».
Германская артиллерия вновь открыла массированный огонь, вслед за огневым валом и газовым облаком на штурм русских передовых позиций двинулись 14 батальонов ландвера – а это не менее семи тысяч пехотинцев. На передовой после газовой атаки в живых оставалось едва ли больше сотни защитников. Обреченная крепость, казалось, уже была в немецких руках. Но когда германские цепи приблизились к окопам, из густо-зеленого хлорного тумана на них обрушилась… контратакующая русская пехота.
Зрелище было ужасающим: бойцы шли в штыковую с лицами, обмотанными тряпками, сотрясаясь от жуткого кашля, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки.
Это были остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Но они ввергли противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных проволочных заграждениях. И по ним с окутанных хлорными клубами русских батарей стала бить, казалось, уже погибшая артиллерия. Несколько десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство три германских пехотных полка! Ничего подобного мировое военное искусство не знало. Это сражение войдет в историю как «атака мертвецов».
Что такого увидели семь тысяч немцев? Если бы эти 60 человек стреляли – и пусть даже стреляли метко, а не как отравленные умирающие полулюди, – то их бы даже не заметили. Но эти 60 человек просто встали, шатаясь, каждый сам по себе, и молча пошли в штыковую атаку. И семь тысяч немцев побежали.
«Вот лежишь ты, раздираемый изнутри на куски, – реконструирует события уже наш современник, – если и ползет перед тобой по травинке муравей или плывут облака в небе, то никаких у тебя возвышенных мыслей, как у Болконского под Аустерлицем про Бога и душу, разве что кроме матерных, и не ждешь ты никаких приказов, и звание свое не помнишь, и чувствуешь только страшные боль и обиду. По правую руку от тебя одни мертвые, и по левую руку от тебя одни мертвые. Все мертвые. И ты мертвый. Остался ты, наверное, один, и жить тебе, может, осталось пять минут, в муках и кровавой рвоте. И тут обожженными глазами ты видишь за зеленым туманом семь тысяч немцев. Сами идущих к тебе. Представляете, КАК они обрадовались?
Слышишь ли ты, что кто-то кричит команду, и нужна ли она тебе, мертвому? Знаешь ли ты, что встанешь не один, и есть ли для тебя разница? Остановит ли тебя пуля или три, если ты все еще можешь идти? У тебя есть целых пять минут, чтобы отплатить за свою смерть и за смерть всех своих товарищей, чтобы убить много, много немцев, целых 7 тысяч, и тебе надо торопиться, чтобы убить их побольше».
Думаю, злых людей немцы не испугались бы, осатанение на войне – дело обычное. И побежали они не как трусы, но как люди, увидавшие перед собой то, что живому человеку видеть не положено. Мертвых людей. Мертвых полуразложившихся людей, которые шли их убивать, в полный рост, через пули в упор. Торопились, падали, все равно ползли, и видно было, что они очень рады тебя видеть и очень хотят тебя убить. И действительно стали убивать. А когда немцы убежали, они умерли…Крепость немецкие войска больше не штурмовали.
Осовец русские войска все же оставили, но позже и по приказу командования, когда его оборона потеряла смысл. Эвакуация крепости – тоже пример героизма. Потому как вывозить все из крепости пришлось по ночам, днем шоссе на Гродно было непроходимо: его беспрестанно бомбили немецкие аэропланы. Но врагу не оставили ни патрона, ни снаряда, ни даже банки консервов. Каждое орудие тянули на лямках 30-50 артиллеристов или ополченцев. В ночь на 24 августа 1915 года русские саперы взорвали все, что уцелело от немецкого огня, и лишь несколько дней спустя немцы решились занять развалины.
Мужчина третьего уровня не может сдаться или отступить. Выход у него только один – победа или смерть. Даже его противники чувствуют огромное уважение к его Духу. Следующая история не имеет аналогов в мире. Один в поле не воин? Простой русский солдат опровергает все правила войны.
