Состояния отдельных элементов могут быть бесконечно разнообразны, но совокупность средних качеств остается постоянной благодаря действию закона больших чисел. Нетрудно проследить полную противоположность к данному случаю знаменитой теоремы Якова Бернулли. Как возрастание количества случаев суживает пределы вероятности, так и при возрастании количества индивидов, органически объединенных в обществе, последнее становится более устойчивым, и случайные отклонения отдельных элементов все более и более утрачивают возможность значительного влияния на целое общество.
Итак, направляющие влияния монады на множество осуществляются через установление соответствующих пределов вероятности. В самом деле, если мы имеем некоторое множество из п элементов, то при отсутствии стеснений в направляющих влияниях это множество будет постоянно меняться, и совокупность его средних качеств не только не будет обладать последовательно закономерным развитием, но и будет принимать иногда исключающие друг друга значения в непосредственной временной преемственности. Такое хаотическое собрание в целом никогда не сможет иметь хоть сколько-нибудь постоянного лица, а тем паче собственной разумной и закономерной жизни. Но если п элементов образуют организм, то картина совершенно меняется. Если в определенный момент из числа m элементов, актуально выражавших направляющие тенденции эгрегора, выпадает какой-либо член, то открываемая вакансия вскоре будет так или иначе восполнена. Действительно, остающиеся элементы из числа n-m, вообще говоря, могут достигать бесконечно разнообразных состояний, но при наличии направляющего силового поля эгрегора вероятность склонения к этому состоянию одного из элементов будет тем более высока, чем больше число этих элементов. Очевидно также, что чем сильнее эгрегор, тем более он устойчив.
Из изложенного становится понятным, что человеческие общества долговечнее входящих в него индивидов. Благодаря постоянному перерождению — обмену состава элементов, общество, вообще говоря, может жить неопределенно долго. Причиной его гибели может быть лишь мгновенное разрушение от врагов или постепенное разложение механизма обмена. Если эгрегор в несчастии уцелеет — общество весьма быстро восстановит свои силы; при поражении эгрегора настает распадение общества на отдельные элементы, то есть смерть.
Итак, жизнь общества сопряжена с жизнью отдельного индивида ассинхронически. Органические соотношения между их сознаниями носят временный характер. Каждая монада развивается совершенно самостоятельно, но в различных этапах своей эволюции через посредство своего актуального сознания сопрягается с теми или иными монадами и эгрегорами различных порядков.
Именно поэтому тот же самый человек может одновременно принадлежать к целому ряду не исключающих друг друга эгрегоров, равно как и переключаться из одного в другой. Так каждый человек является членом своего народа, его актуальное сознание — элементом определенного множества, а его монада — элементом высшей монады. Но все это сохраняет силу только на данное воплощение. Именно в этом конкретном случае путь развития его актуального сознания требовал такой окружающей среды для восприятий и активных проявлений, именно в этом конкретном случае его монада раскрывается как аспект высшей монады. Пути индивида и общества совпали на некоторое время, по миновании его они вновь разойдутся.
То же самое относится и к более частным обществам и эгрегорам. Так, например, полк может существовать непрерывно сотни лет, пока живы его законы и традиции, то есть его эгрегор. За это время его состав может перемениться очень много раз, но это нисколько не влечет за собой гибель полка как такового. Но достаточно разрушить эгрегор, как полк перестает существовать, хотя все его члены могут сохраниться. Каждый человек живет своей жизнью, но, делаясь солдатом, он становится частью полка, его личные доблести и проступки делаются достоянием полка и обратно. Выйдя в отставку, человек выходит из полкового общества, а на его место становится другой.
Временные фиксирования у монад типов возрастания, а через это — иерархической сопряженности совместно с постоянной переориентировкой иерархической зависимости — и представляют собой проекцию в мире категорий времени и пространства истинного соотношения монад в идеальном мире, где каждая есть одновременно и часть, и все целое.
Эта доктрина есть кинетическое сопряжение закона иерархии с законом всеединства, а поэтому она может быть названа кинетическим выражением закона синархии.
Кроме сопряжения в государственные, экономические, идейные и другие сообщества явного характера, имеют место сопряжения иного, скрытого вида, а именно по типам индивидуальности. Каждый человек, кроме определенного типа возрастания, обладает также и типом индивидуальности. Среди окружающего человечества ему особенно родственен лишь весьма ограниченный тип людей. Это вовсе не значит, что они являются его повторением или полной противоположностью. Здесь связи имеют более тонкий вид, совершенно невыразимый в слове. Он непосредственно ощущает свою глубинную с ним родственность, стремление к тому же конкретному идеалу. Это чувство проникает через неуловимость фактических доказательств и видимые противоречия, игнорируя все внешнее, оно исполняет мистической убежденностью прямо и непосредственно. Такая сопряженность индивидов в огромном большинстве случаев трансцендентна их актуальному сознанию и относится к плану духа. Не актуальные сознания монад, а сами монады в их являемости (то есть в кармическом сознании) образуют конкретное множество, объединяемое высшей монадой. В эзотерической традиции такое множество именуется духовной группой, а высшая монада — групповым учителем. Члены духовной группы, как и всякого органического множества, имеют одновременно и жизнь личную, и жизнь коллективную, эгрегориальную. Каждая такая группа исполняет в мире особую миссию и обладает особой системой закономерностей. В пути развития отдельного человека его ближайшая цель и состоит в сознании своей причастности к группе и ее общей миссии, что и влечет за собой восстановление сознательной связи с ее центром — учителем.
Теперь нам остается лишь уловить идею о потенциальном сознании общей монады множества и отличии его от эгрегора. Эгрегор есть актуальное раскрытие потенциального сознания высшей монады, но не есть еще ее актуальное сознание, будучи взят как таковой. В эгрегоре мы совмещаем два различных понятия, что, в сущности, ошибочно. Взятый в отдельности эгрегор есть начало собирательное, результат работы соответствующего коллектива. Он становится единым лишь через приобщение к высшей монаде, ибо этим он делается ее актуальным сознанием. В противоположность эгрегору сознание высшей монады всегда едино, но по мере эволюции последнего органически включает в себя множественность. Как эгрегор имеет по существу феноменальное происхождение, так потенциальное сознание высшей монады раскрывается из мира ноуменов. Эгрегор может достигать крайних пределов дисгармонии — потенциальное сознание всегда посылает гармонические веяния. Это дало основание тому, что в религиозной литературе высшие монады человеческих обществ были признаны ангелами, а их миссия определена как иерархическое посредство между человеком и Богом. Так, мы читаем у Дионисия Ареопагита: «Провозвестнический же чин На-чальств Архангелов и Ангелов попеременно начальствует над человеческими иерархиями, чтобы в порядке было восхождение и обращение к Богу, обращение и единение с Ним, которое и от Бога благодетельно распространяется на все иерархии, насаждается через сообщение и изливается в священнейшем стройном порядке. Поэтому Богословие вверяет священноначальство над ними Ангелам, когда называет Михаила князем Иудейского народа (Дам., X, 21), равно как и других ангелов — князьями других народов: ибо Вышний поставил пределы языков по числу Ангел Божиах (Втор., XXXII, 8)»[200]. «Напомним твоему Иерархическому ведению и о том, что и Фараону Ангелом (Быт. 41), поставленным над Египтянами и царю вавилонскому своим Ангелам в видениях было возведено о Промысле…»[201]. С точки зрения эзо-теризма, как видно из изложенного в параграфе 1 6-м настоящей работы, отождествление высших монад с ангелами является ошибочным, но Дионисий Ареопагит, не располагая точной терминологией, не мог иначе выразить иерархическое различие между монадой индивида и монадой- государственного общества.
«Приняв невещественными и безбоязненными очами ума высший и первоначальный свет Богоначального Отца, свет, который в преобразовательных символах представляет нам блаженнейшие чины Ангелов, паки от сего света будем устремляться к простому его лучу. Ибо свет сей никогда не теряет внутреннего своего единства, хотя по своему благодетельному свойству и раздробляется для того, чтобы раст- вориться с смертными растворением, возвышающем их горе и соединяющим их с Богом. Он и сам в себе остается, и постоянно пребывает в неподвижном и одинаковом тождестве, и тех, которые надлежащим образом устремляют на него свой взор, по мере их сил, возводит горе и единотворит их по примеру того, как он сам в себе прост и един. Ибо сей Божественный луч не иначе может нам воссиять, как под многоразличными священными и таинственными покровами, и притом, по Отеческому промыслу, приспособительно к собственному нашему естеству».
