Ознакомительная версия.
Испытание на прочность
Демонстрация «купальников»
Помимо всего прочего, это было испытанием нашей силы воли. Особенно нас впечатлил чрезвычайно образованный приятель из юго-восточной Германии. Страдая лишним весом и аллергией на лошадей, он находился на ранней стадии терминального состояния и издавал зловещие хрипы, как старый поезд. Однако через несколько дней он завоевал всеобщее уважение.
За стремительной горной речкой лежала живописная деревня Кагбени. Ближе к тибетской границе подойти было нельзя, и мы решили здесь заночевать. Мы находились на этой территории по приглашению Цечу Ринпоче и потому вынуждены были играть по правилам. Идти дальше на север было не время. Кхампы, которые жили в этой местности, часто нападали на китайские оккупационные войска в Тибете, и в 1968 году мы с Ханной даже подумывали изучить медицину, чтобы им помогать. Здесь, как и везде, где закон не действует, царила неразбериха. Например, местные застрелили пару хиппи, приняв их за шпионов. В начале семидесятых гуркхи охотились за одним генералом из кхампов по имени Вангчуг. Он скрывался то в одной долине, то в другой, пока не вышел к индийской границе – и там ему сразу присвоили высокий военный чин. В Индии кхампы пользуются большой популярностью. Пока в индийских десантных войсках и спецназе служат тибетцы, местные офицеры могут расслабиться, занимаясь менее рискованными делами. Генерал Вангчуг со своим подразделением чуть не прорвался к границе, но их остановили боевые вертолеты, начиненные бомбами. Многие не простили этого непальцам. Зато коммунистический Китай и его клиенты были довольны.
При свете дня мы как следует рассмотрели Кагбени. Поселок одновременно и восхитил нас, и опечалил. На первый взгляд в нем сохранилась атмосфера прошлого. Нас окружали ступы и разноцветные мантры. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживалось, что и сами здания, и все украшавшие их традиционные рисунки давно находились в запущенном состоянии. Никто ни о чем не заботился; вскоре здесь останутся одни развалины. Как обычно, меня тревожил тот факт, что лишь единицы из «традиционных» буддистов воспринимают карму как возможность что-то изменить. Обладая слабым воображением, люди относятся к ней как к неотвратимой судьбе. Наше знание о причинно-следственной зависимости обязывает нас создавать самый лучший из всех возможных миров, но большинство попросту видит в ней оправдание для своей пассивности и готово мириться с чем угодно.
Никто ни о чем не заботился; вскоре здесь останутся одни развалины.
Пусть мир все чаще заявляет, что внутренний покой и хорошие манеры свидетельствуют о слабости, – вместо того чтобы прятаться от него, эти люди могли бы очень простыми действиями сохранить свою глубокую культуру. Для начала хорошо было бы учить детей родному языку. Затем стоило также законсервировать важные святыни и ограничить пьянство – тогда они не превратились бы в еще одно безродное племя, затерянное в Центральных Гималаях. Вскоре настал День Просветления Будды, когда все это разложение предстало в более жесткой перспективе.
Все побрели вверх по бесконечному склону
Мы взяли с собой пятерых или шестерых носильщиков с ближайшей водяной мельницы, предложив им больше денег, чем они заработали бы у себя, – и даже эта сумма не превышала доллара в день на человека. Нет пользы в том, чтобы усиливать инфляцию местной экономики. Затем все побрели вверх по бесконечному склону. Нашей целью в тот день был монастырь школы Сакья, самый крупный в том районе. То была последняя остановка перед храмом Чумиг Гьяца – местом, где «горят земля, вода и камень». Индусы называют его Муктинатх, и это одна из старейших святынь Гималаев. Природа по пути была настолько красивой, что мы просто онемели. Разнообразие форм и красок выгодно отличало пейзажи Мустанга от монохромного Центрального Тибета. Решив подняться к необычно расположенному монастырю по крутому склону горы, чтобы срезать угол, мы получили специфическое благословение: перемахнув через последний камень, попали в толпу местных женщин.
Они представляли собой замечательную смесь красоты, царственной стати и дикости. В руках они несли тексты мудрости Алмазного пути. Руководитель монастыря явно был хорошим йогином, способным пробуждать в людях их потенциал. Пока в главном зале продолжались ритуалы, мы обменивались с ним опытом многих лет обучения Дхарме на Востоке и Западе.
Дикие красавицы
Как только мы обосновались в небольшой гостинице, приехали еще семнадцать друзей. Они выступили из Джомсома форсированным маршем и ухитрились догнать нас за один день. Томек в этой ситуации просто превзошел себя. Сначала он буквально вынудил руководство аэропорта дать группе разрешение на вылет, а затем заставил пилота поднять самолет. Приземлившись, они нашли всех лошадей и носильщиков, которых мы за ними прислали. По пути Томек носился по тропе туда и обратно, помогая всем во всем, – такова его натура. Теперь им требовалось несколько сильных мужчин. На последнем склоне две женщины так обессилели, что больше не могли идти.
Обмен опытом
Мы отдали вновь прибывшим лучшие места в гостинице. Желая познакомиться с местными энергиями, мы с Ханной улеглись спать под соломенной крышей в нескольких минутах оттуда, в постройке, где обычно останавливались на ночлег большие группы паломников. Но это не способствовало ни уединению, ни ярким сновидениям. С самого рассвета нас то и дело будили какие-то милые детки с одним и тем же умнейшим вопросом: «Почему вы еще спите, ведь солнце уже взошло?» Мы пытались объяснять, что белые люди работают ночами и потому спят по утрам, но не получали никакой передышки. Как в Тибете, они просто стояли и смотрели на нас. Все это смахивало на зоопарк. Пока мы одевались, писали и чистили зубы, они комментировали все наши действия – объективно и грамотно не по годам.
Лама-йогин пришел, чтобы отвести нас на экскурсию; он отлично знал окрестности. Тропинка вела на открытый хребет, освещенный фантастическим светом сквозь причудливые облака, и затем огибала армейский КПП. Здесь мы отметились как Утенок Дональд, Иосиф Сталин и другие знаменитости. Один эрудированный офицер на лошади оказался весьма надоедливым. К радости его сослуживцев, он встал перед нами и заявил, что, как жители более обеспеченных стран, мы обязаны посылать больше денег бедным народам. Их лица вытянулись, когда я в ответ предложил им ограничить рождаемость. Пока здесь появляется столько детей, сегодняшняя материальная помощь принесет еще больше голодных смертей завтра. Естественно, они никогда не смотрели на вещи под таким широким углом.
Пока здесь появляется столько детей, сегодняшняя материальная помощь принесет еще больше голодных смертей завтра.
За пропускным пунктом было видно высокий перевал к области Мананг и треугольник «горящих вод», поросший буйной зеленью. Храмы стоят в тополиной роще перед крутым подъемом. Некоторые из нас, неутомимые любители восхождений, уже взбирались туда днем раньше, но сейчас с нами был специалист. Лама рассказал нам, как гуркхские чиновники-индуисты силой заставили буддистов снести старинные «стены Мани». Такие стены есть везде в высоких Гималаях и состоят из камней с высеченными мантрами. Потом власти запретили отстраивать разваливающиеся здания. Болезненнее всего воспринималось большое кукушкино яйцо, которое они подкинули прямо в буддийское гнездо: совершенно неуместный здесь индуистский храм в стиле, заимствованном в Катманду.
Однако самый важный символ Муктинатха – источник горючего газа, проникающего сквозь камни, землю и воду, – оставался в руках буддистов. Он расположен под алтарем в древнем храме, посвященном Бодхисаттве Любящие Глаза, справа от входа. «Зеркало кармы», место высоко в скалах, меняет свой облик в зависимости от того, что за человек на него смотрит: оно то мутнеет, то светится. Нас оно приветствовало ярким сиянием. Есть там и уголок, где слышно бормотание духов земли. Только храм, выстроенный в честь Гуру Ринпоче, был новым. Некоторое время назад он рухнул во время грозы. Крыша и верхний этаж симметрично осели вокруг трех главных статуй, не коснувшись их. Это впечатлило даже управляющих индусов: они дали разрешение на восстановление храма, чтобы защитить статуи, оказавшиеся такими святыми.
Место, где горят земля, вода и камень
Следующий день стал днем спорта – для тех, кто соображал быстро и не очень. Первые поднялись с рассветом, собрали снаряжение и не спеша направились к перевалу. Другие, включая Томека и меня, лишь к полудню обнаружили, что у нас есть немного свободного времени. Мы обрадовались и решили пробежаться до того же перевала, который, между прочим, достигал в высоту пяти с половиной километров. Мы получили уникальный шанс выяснить, удалось ли нам сохранить хорошую форму. Днем такая возможность выдается редко. В маленькой чайной на крутом склоне я обучил женщину медитации на Шестнадцатого Кармапу, и затем мы рванули дальше. Иногда мы падали от изнеможения, но, как только дыхание восстанавливалось, снова бежали, пока на пятикилометровой высоте перед нами не выросли отвесные ледяные стены. Точно не зная, когда стемнеет, мы в таком же ритме двинулись вниз. Дама из чайной никогда раньше ничего подобного не видела. Когда Томек пробежал мимо нее неровной трусцой, она потрясенно воскликнула: «Эй, сначала вы пришли сюда все вместе. Потом вы побежали на гору. Потом несколько человек бежало вниз. А теперь вы все опять тут как тут!» Что касается наших хорошо экипированных друзей, то они вернулись через полчаса, почти не вспотев. Они тоже чудесно провели время.
Ознакомительная версия.
