Будьте мои слова крепки и лепки, крепче камня и булата, острого ножа и борзометкого копья!
А ключ моим словам и утверждение, и крепость крепкая, и сила сильная в небесной высоте, а замок в морской глубине!
Примечание: этот заговор наговаривается на еду или питье, которые дают привораживаемому, или на его след.
* * *
Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из дверей в двери, из дверей в ворота в чистое поле; стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо: со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее:
«Куда полетела, огненна стрела?»
– «Во темные леса, в зыбучие болота, в сырое кореньё!»
– «О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю!
Есть на святой Руси красна девица (имя рек),
полетай ей в ретивое сердце, в черную печень,
в горячую кровь, в становую жилу,
в сахарные уста, в ясные очи, в черные брови,
чтобы она тосковала, горевала весь день,
при солнце, на утренней заре, при младом месяце,
на ветре-холоде, на прибылых днях
и на убылых днях, отныне и до века!»
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь!
В печи огонь горит, палит и пышет
и тлит дрова; так бы тлело, горело сердце
у рабы божией (имя рек) по рабе божием (имя рек)
во весь день, по всяк час, всегда, ныне и присно
и во веки веков! Аминь.
* * *
Встану я, раб божий (имя рек), и пойду из избы в двери, из дверей в вороты в чистое поле под восток, под восточную сторону; навстречу мне семь братьев, семь ветров буйных! «Откуда вы, семь братьев, семь ветров буйных, идете? Куда пошли?» – «Пошли мы в чистое поле, в широкие раздолья сушить травы скошенные, леса порубленные, земли вспаханные». – «Подите вы, семь ветров буйных, соберите тоски тоскучие со вдов, сирот и маленьких ребят, со всего света белого, понесите к красной девице (имя рек) в ретивое сердце; просеките булатным топором ретивое ее сердце, посадите в него тоску тоскучую, сухоту сухотучую, в ее кровь горячую, в печень, в суставы, в семьдесят семь суставов и подсуставков, един сустав, в семьдесят семь жил, единую жилу становую; чтобы красная девица (имя рек) тосковала и горевала по (имя рек) во сне суточно, в двадцать четыре часа, едой бы не заедала, питьем она не запивала, в гульбе бы она не загуливала, и во сне бы она не засыпивала, в теплой паруше калиновым щелоком не смывала, шелковым веником не спаривала, пошла – слезно плакала!
И казался бы ей (имя рек) милее отца и матери, милее всего роду-племени, милее всего под луной господней, скатного жемчугу, платья цветного, золотой казны!»
Будьте вы, мои слова, крепки и лепки, крепче камня и булата! Ключ моим словам в небесной высоте, а замок в морской глубине, на рыбе на ките; и никому эту кит-рыбу не добыть, и замок не отпереть, кроме меня (имя рек)!
А кто эту кит-рыбу добудет и замок мой отопрет, да будет яко древо, палимое молниею!
Примечание: этот заговор наговаривается на хлеб, вино и проч., что дается привораживаемому, также на его следы:
* * *
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Встану я, раб божий (имя рек), благословясь, пойду перекрестясь из избы дверьми, из дверей воротами в чистое поле зав Л рами и взмолюся трем ветрам, трем братьям:
«Ветр Моисей, ветр Лука, ветры буйные, вихори!
Дуйте и винтите по всему свету белому и по всему люду крещеному; распалите и присушите медным припоем рабу (имя рек) ко мне, рабу божию!
Сведите ее со мною – душа с душою, тело с телом, плоть с плотню; и не уроните, по всему белому свету гуляючи, той присухи крепкой ни на воду, ни на лес, ни на землю, ни на скотину и ни на могилу!
В воду сроните – вода высохнет; на лес сроните – лес повенет; на землю сроните – земля сгорит; на скотину сроните – скотина посохнет; на могилу к покойнику сроните – костьё в могиле запрядает! Снесите и донесите, вложите и положите врабицу божию (имя рек), в красную девизу, в белое тело, в ретивое сердце, в хоть и в плоть!
Чтоб красная девица не могла без меня, раба божия (имя рек), ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать, о мне, о рабе божием (имя рек), тужила и тосковала».
В чистом поле сидит баба сводница, у тоё у бабы у сводницы стоит печь кирпична, в той печи кирпичной стоит кунжан литр; в том кунжане литре всякая веща кипит, перекипает, горит, перегорает, сохнет и посыхает!
И так бы о мне, рабе божьем (имя рек), рабица божья (шмя рек) сердцем кипела, кровью горела, телом сохла и не могла бы без меня, раба божия (имя рек), ни жить, ни быть, ни дня дневать, ни часа часовать; ни едой отъестись не могла бы от меня, ни питьем отпиться, ни дутьем отдуться, ни гулянкой загулять, ни в бане отпариться! Тем моим словам ключ и замок, аки крест на церкви!
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь, аминь, аминь!
Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь из избы дверьми, из дверей воротами в чистое поле заворами; выйду я, раб божий, на три росстани, и помолюся я трем братьям-ветрам:
«Первый брат восток, второй брат север, третий брат лето! Внесите вы тоску и сухоту в рабицу божью (имя рек), чтоб она по мне, рабе божьем (имя рек), тоснула и сохла, не могла бы без меня ни дня дневать, ни часа часовать, отныне и до века и вовеки!»
Аминь.
Примечание: Говорится на пряник, который должен быть подарен любимой девушке:
* * *
Упокой, Господи, душу, в теле живущую у рабы твоя (имя рек)! Боли ее сердце, гори ее совесть, терпи ее ярая кровь, ярая плоть, легкое, печень, мозги!
Мозжитесь ее кости; томитесь ее мысли и день, и ночь, и в глухую полночь, и в ясный полдень, и в каждый час, и в каждую минуту обо мне, рабе божием (имя рек)!
Вложи ей, Господи, огненную искру в сердце, в легкие, в печень, в пот и в кровь, в кости, в жилы, в мозг, в мысли, в слух, в зрение, в обоняние и в осязание, в волосы, в руки, в ноги – тоску и сухоту и муку; жалость, печаль и заботу и попечение обо мне, рабе (имя рек)!
* * *
Господи, благослови!
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа аминь! Лягу не благословясь, встану не перскрестясь; выйду из избы не дверями, со двора не воротами, не на путь, не на дорогу; пойду путем и дорогой, выйду в чистое поле, на край синего моря.
В чистом поле, на краю синего моря поставлены три огненных пещи: печь изращатая, печь железная и печь булатная; во тех трех печах горят-разгораются, тают-растопляются дрова дубовые, дрова смолевые.
Так бы горело-разгоралось и таяло-растоплялось ретиво сердце у раба божия (имя рек) по рабе божией (имя рек): чтобы не мог оный раб божий (имя рек) без рабы божией (имя рек) ни жить, ни быть, ни съись, ни испить, ни часу счасовать, ни веку свековать, ни малой минуты миновать! Показалась бы раба божия (имя рек) рабу божию (имя рек) краше красного солнышка, светлее светлого месяца!
И не мог бы раб божий (имя рек) ни в квасе запить, ни в хлебе заесть, ни в жаркой бане замыться без рабы божией (имя рек)!
Сохнул бы он и вянул день и ночь, и всякую пору, и всякий час, и всякую минуту, и во всяком месте!
Тем моим словам ключ и замок во веки веков! Аминь. Аминь. Аминь.
Осушки – это серия заклинаний, служащих для ослабления уже имеющейся симпатии между мужчиной и женщиной.
Встану я, раб божий (имя рек), не благословясь, пойду не перекрестясь из избы не дверьми, из сеней не воротами; выйду во чисто поле к синему морю, стану на самое подвальное бревно, погляжу, посмотрю в подсеверную сторону: стоит в подсеверной стороне ледяной остров; на ледяном острове ледяная камора; в ледяной каморе ледяные стены, ледяной пол, ледяной потолок, ледяные двери, ледяные окна, ледяные стекла, ледяная печка, ледяной стол, ледяная лавка, ледяная кровать, ледяная постеля, и сам сидит царь ледяной!
В той ледяной каморе, на той ледяной печке сидит кошка польска, сидит собачка заморска, сидят друг ко другу хребтами; коли та кошка польска и та собачка заморска повернутся друг к другу мордами, царапаются и кусаются до кровавых ран! Так же бы грызлись и кусались раб божий (имя рек) с рабой божией (имя рек.) до синих пятен, до кровавых ран!
