Майя попросили меня оказать посильную помощь, поскольку я корнями связан с североамериканским племенем таос пуэбло из Нью-Мексико. Были назначены три дня (насколько я помню, в сентябре 2001 года), чтобы представители каждого племени в свойственной им манере провели эту работу во имя общей цели. Аборигены обоих материков, действуя сообща, начали церемонию повсеместно в один и тот же день.
Помню, что на эти три дня я полностью забросил свои дела и все это время предавался медитации. Следуя традиции своего племени, я выбрал технику Мер-Ка-Ба — метод использования Тела Света человека; я поместил живое поле Мер-Ка-Ба над Панамским каналом и погрузился в глубокую медитацию, используя все свои познания, чтобы помочь Кундалини Земли преодолеть канал.
Первый и второй дни прошли, не принеся, казалось бы, ничего нового. Я ощущал огромную энергию, сконцентрированную усилиями многих людей, действовавших сообща, но не заметил никаких изменений в положении Змеи. Во мне зашевелилось сомнение (не ошибаемся ли мы все?), но я отогнал его и продолжал медитировать.
Светоносная Змея и Большая Белая Пирамида ТибетаПо истечении третьего дня это наконец случилось. Поначалу была лишь маленькая струйка энергии, подобная крошечной течи в запруде, но эта энергия ширилась и набирала мощь и силу, и в конце концов Светоносная Змея освободилась и начала энергично извиваться из стороны в сторону, как она делала при движении по миру. С огромной силой и решимостью она вошла в Колумбию и продолжила свой путь по Южной Америке, двигаясь через страны и регионы.
Все коренные народы вздохнули с облегчением и возликовали от радости, напоенной духовной атмосферой обоих материков. Две величественные птицы летели как одна. Именно благодаря этому единству и совершилось чудо. Майя знали, что это случится, ибо так было возвещено в их священном календаре, но календарь календарем, а когда это происходит в реальной жизни, то поистине потрясает. Отныне это событие стало частью человеческого опыта.
Одновременно высоко в Андах, в северной части Чили, представители 112 племен уселись в огромный круг. Точное место прибытия было предсказано народом майя, и индейцы, образовав в этом месте круг, пели и плясали, ожидая прибытия Змеи. Эта церемония была самым значительным событием в истории человечества за последние тысячелетия. Этот крошечный клочок земли они превратили в самое священное место на поверхности планеты.
Эти чистые сердцем мужчины и женщины продолжали свой обряд на протяжении многих месяцев, пока Светоносная Змея наконец не добралась до нового дома и не заняла священное место своего упокоения в недрах Земли. Отныне здесь будет то место, откуда начнут осуществляться великие преобразования, превращая территорию Чили и Перу в новую Индию и новый Тибет, место, где родятся великие учителя — те наставники, которые станут в этом мире такими же сияющими маяками человечества, какими были учителя из Тибета и Индии.
Мое собственное участие в этой весьма продолжительной саге только-только началось. До ее завершения предстоит сделать еще очень многое, и у меня пока нет предчувствия, что в моей жизни грядут перемены. Мать Земля только готовится включить меня в Радужное Племя носителей свободы и просветления. И какая-то частичка моей жизни тоже готовится раскрыться неисповедимыми путями, о которых я даже и не помышляю.
Что же мне остается, кроме как начать служить этому великому делу?
Глава четвертая
Наккальская Пирамида
Однажды утром (это было в 1985 году) я проснулся в безлюдной пустыне штата Нью-Мексико на высоте 2600 метров над уровнем моря. Серо-зеленые кустики шафрана, подобно необозримому океану, протянулись до самого горизонта во всех направлениях, за исключением восточной части, где возносили к небу свои вершины величественные горы Сангре-де-Кристо («Кровь Христова»). Снег, венчавший их пики этим ранним летним утром, был не таким уж необычным явлением. Иногда он не сходит с гор весь год напролет. К западу, невидимый глазу, лежит глубокий каньон реки Рио-Гранде, тайно и прихотливо извивающейся через ту часть пустыни, где вряд ли когда-либо ступала нога человека. К северу, в тридцати километрах от моего дома, высится вторая по высоте гора в мире (среди одиноко стоящих) — Юте.
Именно на этой горе в XIX веке американская кавалерия пыталась истребить племя индейцев юте. Поскольку юте предпринимали попытки защитить себя от страшного беззакония и несправедливости со стороны правительства США, они были объявлены опасными разбойниками, которых следовало уничтожить.
Кавалерия преследовала индейцев сотни километров, пока они не достигли этой горы, которую впоследствии в их честь так и назвали — Юте. И те и другие знали, что на горе нет воды, однако, несмотря на это, доведенные до отчаяния юте вскарабкались на нее, ища укрытия. Кавалеристы окружили гору и стали ждать. Они не были полностью уверены в том, что именно здесь укрылись индейцы, но тем не менее выжидали, полагая, что если юте здесь, то из-за отсутствия воды им рано или поздно придется спуститься.
Как гласит предание, юте страстно молились Матери Земле, прося ее послать воду, ибо знали, что без воды им придется либо умереть, либо против воли спуститься вниз, где их истребит кавалерия, причем всех — мужчин, женщин и детей. Так или иначе, они были обречены на уничтожение.
И Мать Земля, жившая в сердцах индейцев юте, откликнулась на их молитвы. Из горы забил родник, напоивший их водой и сохранивший им жизнь.
По прошествии примерно трех месяцев кавалеристы решили, что племя, должно быть, не стало укрываться на горе, и прекратили погоню. Поэтому индейцы юте существуют и поныне, существуют благодаря горе и явленному ею чуду, энергия которого наполняет всю эту долину, посреди которой я жил в далеком 1985 году.
Я лежал, думая о том, почему это утро казалось мне каким-то особенным, и так ничего и не придумал. Но это чувство не покидало меня весь день.
Я был частью небольшой группы мужчин и женщин, членов эзотерической школы, которая называлась «Наккальская школа мистерий». Это имя дали ей ангелы, которые так и не сказали мне, по какой причине они ее так назвали. Я знал только, что наккали были жрецами древней Атлантиды, но, помимо этого, не имел о них ни малейшего представления. Я просто принял предложенное название, поскольку оно исходило из высшего источника.
Наша община занимала от силы восемьсот соток земли, а вокруг простирались в буквальном смысле десятки километров пустынных земель. В нашем владении имелось два дома, сложенных из необожженного кирпича, природный сад, небольшие апартаменты, рабочая площадка, гараж, очень красивый конференц-зал с высоким, метров в семь, потолком, выстроенный в форме пятиугольника, и — что самое важное — расположенная ниже уровня земли чудесная комната для молитв, называвшаяся, по индейскому обычаю, кива. Эта школа была идеальным местом для преподавания и учебы.
Полная изоляция от цивилизации значительно облегчала нашу работу, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы подвергнуть критике наши действия, которые отдельным представителям так называемой современной культуры показались бы в высшей степени странными. Например, каждое новолуние мы устраивали обряд «индейской парной», разжигая для этой цели огромный костер, чтобы нагреть камни. Перед обрядом все члены нашей общины, состоявшей примерно из сорока человек, по меньшей мере сутки воздерживались от пищи, а затем в течение многих часов, ожидая, пока камни раскалятся докрасна, насытившись красно-оранжевым огнем жизни, били в барабаны и пели песни, выкликали имя Матери и призывали Великий Дух, не забывая при этом обращаться к своим сердцам.
После этого мы смиренно и без одежд в полной темноте входили в подземную кива, как того требовала исконная индейская традиция, чтобы в священнодействии соединиться с Матерью. Это было все равно что пребывать в ее утробе. Прана, пустота, земля, вода, огонь и воздух — все шесть стихий мироздания разом присутствовали в этой церемонии.
Однажды вечером я вдруг услышал, как кто-то снаружи громко воскликнул: «Ух ты!», и выскочил посмотреть, что же там такое. До полного захода солнца оставалось, вероятно, еще полчаса, и прямо на востоке, напротив горы, накрапывал мелкий дождик.
Это «Ух ты!» было явно к месту. Над горами Сангре-де-Кристо, словно обрамляя их разноцветной рамкой, сияла самая удивительная радуга, какую я когда-либо видел в своей жизни. Причем не одна радуга, а целых три — первая внутри второй, а вторая внутри третьей. Ослепительные, яркие цвета вибрировали так, словно были наэлектризованы. От такой красоты я лишился дара речи.
Пока я стоял, созерцая это чудо, мной овладело то же чувство, которое я испытывал этим утром, когда проснулся. Не знаю почему, но этот день был каким-то особенным. Однако ничто, кроме радуги, не указывало на то, что он отличался от всех других. Тем не менее чувство необычности меня не покидало.
