В той жизни он достигнет великого посвящения будды и тем достигнет совершенного просветления; в это время эти его ученики, которые, физически не зная и не помня его, все будут сильно привлечены к нему. Под его влиянием многие вступят на Путь, и многие продвинутся до более высоких ступеней, так как они уже достигли значительного прогресса в прежних воплощениях. Поначалу мы думали, что рассказы в буддийских книгах о большом числе людей, сразу достигших уровня архата, когда Господь Гаутама стал буддой, находятся за пределами возможного, но при ближайшем рассмотрении мы нашли, что за ними стоит истина. Возможно, что цифры преувеличены, но то, что очень многие ученики сразу достигли высших степеней посвящения под влиянием толчка, данного великим магнетизмом и силой Будды, это несомненный факт.
Праздник Асала
Кроме великого праздника Весак, есть и другой случай, когда ежегодно собираются все члены Братства. В этом случае собрание обычно происходит в частном доме Господа Майтрейи, расположенном также в Гималаях, но на южном склоне, а не на северном. При этом паломники на физическом плане не присутствуют, но все астральные посетители, знающие об этом празднике, приглашаются присутствовать на нем. Он празднуется в первый день полнолуния месяца Асала (на санскрите — Ашадха), обычно соответствующего нашему июлю.
Это годовщина провозглашения Господом Буддой его первой вести о великом открытии — проповеди, сказанной им пяти его ученикам, общеизвестной под названием "Дхармачакра правартана сутра", что было переведено Рис Дэвидсом как "Приведение в действие колес Царственной Колесницы Царства праведности". Часто оно более кратко обозначается в буддийских книгах как "поворот колеса Дхармы". Она впервые объясняет Четыре Благородных Истины и Благородный Восьмеричный Путь, излагая великий Срединный Путь Будды — совершенно праведная жизнь в миру, лежащая между крайностями аскетизма с одной стороны, и беспечностью мирской жизни — с другой.
Из любви к своему великому предшественнику, господь Майтрея распорядился, чтобы в годовщину этой первой проповеди она снова повторялась в присутствии собравшихся членов Братства, и обычно он добавляет к ней свою собственную простую речь, объясняющую её и дающую ей приложение. Чтение проповеди начинается в момент полнолуния, и всё чтение и речь обычно занимают около получаса. Господь Майтрея обычно занимает своё место на мраморном сиденье, расположенной на краю возвышенной террасы, в прекрасном саду, как раз перед его домом. Величайший из представителей сидит рядом с ним, а остальные члены Братства располагаются в саду несколькими футами ниже. В этом случае, как и в другом, часто предоставляется возможность приятного собеседования, и Учителя тепло приветствуют и благословляют своих учеников, а также стремящихся стать учениками.
Быть может, полезно будет дать некоторый отчёт об этой церемонии и о том, что обычно говорится на этих празднествах, хотя, конечно, совершенно невозможно воспроизвести все чудо, красоту и красноречие слов Господа Майтрейи в этих случаях. Мой отчет не пытается воспроизвести какую-нибудь одну речь; это комбинация отрывков, причём, как я боюсь, запомненных весьма несовершенно, некоторые из которых уже появились в других местах; но тем, кто раньше не слышал об этом, они дадут некоторые понятия о том направлении, которое обычно принимают эти пояснения.
Эта великая проповедь удивительно проста, и положения её снова и снова повторяются. В те времена не было стенографии для того, чтобы она могла быть записана и потом читаться всяким — ученикам Будды приходилось вспоминать слова по тому впечатлению, которое они на них тогда произвели. Поэтому он выбирал простые слова и много раз повторял их, как припев, чтобы люди могли быть в них уверены. Слушая проповедь, сразу видишь, что она составлена для этой особой цели — чтобы её легко было запомнить. Положения её расположены по категориям так, что каждое положение напоминает о следующем как бы мнемонически, а у буддистов каждое из этих отдельных и легко запоминающихся слов вызывает целую группу ассоциативных идей, так что эта проповедь, будучи краткой и простой, заключает в себе объяснение и правила жизни.
Можно подумать что всё, что можно сказать об этой проповеди, уже многократно сказано, и всё же Господь Майтрея со своим удивительным красноречием и со своей манерой изложения ежегодно делает её чем-то новым, и каждый человек чувствует, что это провозвестие как бы специально обращено к нему. В данном случае, как это было и при первоначальной проповеди, повторяется чудо Пятидесятницы — Господь говорит на звучном палийском языке, а каждый из присутствующих слышит его "на своем собственном языке, в котором он родился", как сказано в Деяниях Апостолов.
Четыре благородные истины
Проповедь начинается провозглашением, что Срединный Путь есть самый безопасный и поистине единственно верный путь. С одной стороны, погружение в чувственные излишества и удовольствия обыкновенной мирской жизни низменно, чревато вырождением и никуда не приводит человека. С другой стороны, крайний аскетизм — также зло, и пользы от него нет. Могут быть немногие, которых привлекает высоко аскетическая и уединенная жизнь, и они способны правильно вести её, хотя даже и тогда не следует доводить её до крайности; но для всех обычных людей Срединный Путь, при котором ведут праведную жизнь в миру, самый лучший и безопасный. Первый шаг к ведению этой жизни состоит в понимании её условий, и Господь Будда излагает их для нас в том, что он назвал Четырьмя Благородными Истинами. Истины эти суть:
1. Страдание или скорбь.[55]
2. Причина страдания.
3. Прекращение страдания (или его избежание).
4. Путь, ведущий к избавлению от страдания.
1. Первая истина — это утверждение, что вся проявленная жизнь есть страдание, если человек не знает, как именно жить. Комментируя это, Бодхисаттва сказал, что вся проявленная жизнь скорбна в двух смыслах. В одном случае страдание, до некоторой степени, неизбежно, но в другом оно является результатом совершенного заблуждения, и его можно легко избежать. Для монады, которая есть истинный Дух человека, вся проявленная жизнь, в известном смысле, является страданием, потому что она есть ограничение, которое мы даже не можем понять нашим физическим мозгом, поскольку и понятия не имеем о славной свободе высшей жизни. В этом же самом смысле всегда говорилось, что Христос, нисходя в материю, приносит себя в жертву. Несомненно это жертва, потому что это невыразимо великое ограничение, ибо оно отсекает от него все те великие силы, которые на его собственном уровне были в его распоряжении. То же верно и по отношению к человеческой монаде. Без сомнения, она совершает великую жертву, когда приводит себя в связь с низшей материей, когда она парит над нею в течение долгих веков развития материи до человеческого уровня, когда она опускает вниз крошечную частицу себя (как бы кончик пальца) и этим создает «я», или индивидуальную душу.
И хотя мы можем быть лишь крохотными частицами, и даже частями частиц, всё же мы — часть великолепной реальности. Являясь такой частью, нам особенно нечем гордиться, но поскольку мы часть высшего, то можем быть уверены, что в конце концов сможем подняться в него и стать с ними едиными. Это конец и цель нашей эволюции. Но помните, что достижение не ради нашего удовольствия от успеха, но для того, чтобы мы могли помогать выполнению плана. Все эти жертвы и ограничения можно верно описать как влекущие страдания, но они принимаются с радостью, как только «я» приходит к полному пониманию. Я, или ego не обладает совершенством монады и поначалу не вполне понимает смысла этих ограничений, ему приходится учиться, как и всем другим. Это огромнейшее ограничение, связанное с каждым последующим погружением в материю, есть неизбежный факт, и потому страдания в таком количестве неотделимы от проявления. Мы должны принять это ограничение как средство, ведущее к цели, как часть Божественного Плана.
Есть и другой смысл, в котором жизнь часто бывает страданием, но этой скорби легко избежать. Человек, живущий обычной мирской жизнью, часто одолеваем разными бедами. Неправильно было бы сказать, что он всегда скорбит, но часто он в тревоге и всегда может впасть в великую тревогу или скорбь. Причина этого в том, что он полон всевозможных низменных желаний, необязательно злых, но желаний низменных вещей, и в силу этих желаний он связан и ограничен. Он всегда стремится к достижению чего-либо, чего у него нет; когда же он достигает желаемого, то беспокоится, как бы не потерять этого. Это верно не только по отношению к деньгам, но и к положению в обществе, к власти, к богатству, к общественным успехам. Все эти стремления причиняют непрестанные и разнообразные неприятности. Это не только индивидуальное беспокойство человека, имеющего какой-то предмет желаний или не имеющего его; мы должны принять в расчет и всю зависть, и всю ревность, и недоброжелательные чувства, вызываемые в сердцах других людей, стремящихся к той же цели.
