Мы были довольны и смогли только благодарить горное божество. После 15-дневного пребывания в горах нам удалось составить необходимую для науки серию шапи.[110] Наши сердца были переполнены радостью и гордостью.
Я никогда не забуду тот день, когда услышал радостный победный крик моего приятеля Геера. Он, задыхаясь, бежал по высокой траве. В руке он держал долгожданное письмо, запечатанное пятью печатями. Он вручает мне официальное сообщение тибетского правительства. Позволю себе привести его буквальный перевод.
«Для ознакомления передать немецкому господину,
доктору Шеферу, мастеру ста наук.
От всего сердца благодарим за Ваше письмо, которое мы получили 12-го дня 9-го английского месяца вместе с двумя ящиками подарков, которые содержали граммофон, музыкальные пластинки и два полевых бинокля.
То, что касается лично Вас и сопровождающих Вас немцев: господина Винерта, господина Геера, господина Краузе и господина Бегера (всего не менее пяти персон), вместе с которыми Вы намеревались в качестве первых немцев посетить Лхасу и осмотретъ священные тибетские монастыри, то мы доводим до Вашего сведения, что въезд в Тибет раз и навсегда запрещен всем иностранцам.
Хотя из опыта мы знаем как трудно заниматься хотя бы двумя делами сразу же, но желаем, чтобы все Ваши начинания сбылись. Мы понимаем, что Вашей истинной целью является желание увидеть нашу святую страну, познакомиться с ее религиозными учреждениями, а также укрепить дружбу. Для ознакомления с ней мы даем Вам разрешение посетить Лхасу и оставаться там в течение 14 дней. Разумеется, это делается при условии, что Вы обязуетесь не причинять горя тибетскому населению, не убивать никаких птиц и животных, что могло бы в высшей мере оскорбить религиозные чувства тибетцев, причем не только духовенства, но и обычных граждан.
Отнеситесь к этому благосклонно/
Отправлено кашагом, тибетским советом министров в 3-й день 1-го месяца года огненного тигра».Это был огромный успех.
У нас на руках было приглашение тибетского правительства, и нас, как первых немцев, желали видеть в священной столице Лхасе. Наше ликование было неописуемым! Наши текущие научные проекты в Северном Сиккиме завершались. Форсированными темпами мы возвращаемся в Гангток, чтобы начать готовиться к большой экспедиции в Лхасу. Мы не можем планировать конкретные сроки, но, принимая во внимание политическую напряженность, возникшую в отношениях между Германией и Англией, мы считаем необходимым отправляться в путь безотлагательно, чтобы достичь Лхасы как можно быстрее. Караван нашего самого большего предприятия стартует в декабре 1938 года, несмотря на то, что ожидалось наступление морозов.
Ко всему этому можно добавить, что 21 декабря 1938 года в праздник зимнего солнцестояния мы пересекли тибетскую границу и направились к горному озеру, которое располагалось на высоте в 4000 метров. Для нас это великий день. Мы сидим вокруг нашего маленького радиоприемника и слушаем слова рейхсфюрера СС Г. Гиммлера, который является нашим покровителем. Его спокойный голос, переносимый, радиоволнами, звучит откуда-то из Судетской области. Мы молча хватаем факелы и направляемся, сопровождаемые нашей верной туземной командой, к берегу озера, где в отблесках огня мы клянемся, что вопреки всем трудностям и самой смерти мы выполним наше великое задание. В начале нового светового года мы стоим на границе огромной таинственной страны. Все зимние заботы забыты. Нам предстоит что-то грандиозное и чудесное.
Когда тяжелые ночные тени, окутанные долинным туманом, начинают таять и исчезать, 22 декабря 1938 года наш караван продолжает свой путь. Несколько часов спустя мы поднимемся на высшую точку в этих краях — вершину Натула, отделяющую Сикким от Тибета. Лучащийся солнечный свет заливает горы, когда наши верные провожатые останавливаются у обо,[111] чтобы привязать флажок с молитвой и принести жертву горным божествам. Далеко на юге, над индийской равниной, раскинулось безграничное море серебристых облаков. Но на севере и на востоке небо безоблачно.
Перед нами лежит долина Чумби, которая, как клин тибетского ландшафта, идет далеко на юг, пролегая между Бутаном и Непалом. Достаточно близко громоздятся зубчатые гребни бутанских Гималаев, которые постепенно растут в северо-во-сточном направлении, чтобы открыть нашему взору грандиозную панораму закованного в вечные льды могучего Чомо-лари. Эта красивая гора возвышается на расстоянии в 70 километров. В течение целой недели она будет нашей постоянной спутницей, нашей провожатом. У восточных проходов Чумби, прикрываемых с запада горным массивом Паухунри, виднеетсяэта самая величественная гора мира, которая даже прекраснее Синиолчу! Она возвышается над степями на высоту в 7300 метров, и в отличие от Синиолчу она не теряется среди соседствующих с ней гор.
Тибетский ландшафт немыслим без долины Чумби. Она уже давно является яблоком раздора между Бутаном, Сиккимом и Тибетом. Обрамленная с двух сторон горными хребтами, она ведет из Яунга через Сикким прямо в Индию. По сути, это единственные врата в Тибет. Жители этой плодородной местности, охраняемой почти со всех сторон величавыми горными хребтами, являют собой смесь тибетцев, бутан цев и сиккимцев. По этой причине очень сложно выявить их расовые корни. В прошлые времена махараджа Сиккима, чьи владения некогда простирались до Чомолари, пребывал во время сезона муссонных дождей именно в долине Чумби. Но затем она была завоевана тибетцами. После этого воинственные бутанцы, используя проходы в горах, стали наводить ужас на жителей долины. Во время разбойничьих набегов из Бутана они убивали мирных жителей, угоняли их скот. Только англичанам удалось навести порядок в гималайском «треуголье»,[112] что они стали использовать в собственных целях.
Почти все крупные караванные пути, идущие по тибетским краям на высоте 4400 метров, проходят у подножия Чомолари. Но здесь располагается и Пари, населенный пункт, который наряду с Литангом в Восточном Тибете я считаю самым грязным местом на земле. Пари — это почтовая станция и перевалочный пункт для караванов, которые идут из Индии в Лхасу и наоборот. Дела здесь ведет тибетский губернатор, которого назначает правительство в Лхасе. Он должен здесь представлять интересыТибетский преступник,(в первую очередь торговые) отбывающий наказание Тибета. Мы знакомимся с губернатором и находим в его лице доброго друга и помощника. Весь день в степях вокруг Пари лютует пронзительный холодный ветер, что мешает моим товарищам работать. Винерт пытается вести наблюдения в своей палатке, которую он поставил несколько в стороне. Он трудится с усердием дикаря, пота наконец ему не удается завершить своим геомагнитные замеры. Мы несказанно довольны тем, что этот ужасный населенный пункт остался у нас за спиной. Миновав Тангла, мы углубляемся в степи. По пути мы снимаем киангов, этих диких тибетских лошадей-ослов, которые нашли свое место обитания в этой бедной растительностью местности у пойм рек. На их счастье, в этих краях зимой выпадает очень незначительное количество снега. В противном случае эти невзыскательные и выносливые животные были бы обречены на мучительную голодную смерть.
Совершенно замерзшие, но с приподнятым настроением, ближе к вечеру мы въезжаем в населенный пункт Туна, состоящий из нескольких плотно прижатых друг к другу домов.[113] Окрестности Туны являют нашему взору импозантную панораму блестящих вершин бутанских Гималаев, которые, как пальцы, устремлены в небо. Над ними скопились тучи, которые летом закрывают занавесом дождей все ледяные вершины. Более наглядно нельзя себе представить рубеж между двумя климатическими поясами. На юге, в Гималаях и Индии, царит ад муссонных ливней, а на севере простираются залитые солнцем высокогорные степи Тибета.
Это может прозвучать невероятным, но факт остается фактом. Здесь, в Туне, на высоте в 4800 метров над уровнем моря, весьма успешно выращивается ячмень.
Наш путь, проходящий через Дотчен, приводит нас в Калу, где мы надолго прощаемся со степными просторами. Мы берем курс на северо-восток, к Гьянцзе (4130 метров над уровнем моря), третьему по величине городу Тибета. Время от времени нам попадаются караваны с шерстью, которые направляются в Индию. Дикие тибетцы с огрубевшими от ветра лицами, в лихих лисьих шапках на головах, невозмутимо продолжают свой путь. Иногда нас обгоняют тибетские почтовые повозки, которые сделаны полностью из кожи. На символическом копье, возвышающмся над этими повозками, позвякивают колокольчики. Правящие повозкой тибетцы являются веселыми и неприхотливыми людьми. Именно благодаря им осуществляется обмен почтой между Лхасой и сиккимским пограничьем. Звук колокольчиков должен предупреждать шайки разбойников, что это не торговый караван. Это не только символ азиатских почтальонов, но и их специфическая защита. Чем дальше мы двигаемся на север, тем ниже становятся ландшафты. Небольшие горы, которые являются редкостью в этих степях, представляются мне могучими пристанями, которые с нескольких сторон окаймляют искусственно орошаемые поля и скудные поселки азиатов.
