Спросили меня: «Как будете теперь говорить о Тибете?». Как всегда, буду возносить свет и поражать тьму. Только правдою исправляются несовершенства. Если таши-лама возбудил к себе общее уважение, это нужно сказать. Если лхасское правительство создало вокруг себя отвращение, и это должно быть сказано. Спросили: «Но ведь тибетцы не любят правду?». Не все, и мы будем с теми, которые желают совершенствоваться и исполнять учение Благословенного. Кроме того, духовный водитель Тибета вовсе не далай-лама, а таши-лама, о котором известно все хорошее. «Обычаи Панчен Ринпоче (таши-ламы) совсем другие», – так говорят тибетцы. Теперь же совсем недавно Лхаса схватывала родственников таши-ламы и заковывала их в цепи. Дзонг-пен в Паридзонге обрезал женщинам уши, нескольким мужчинам – руки и ноги. Четверо умерло под мучениями. Все это известно от самих же тибетцев. Они осуждают теперешнее положение Тибета сильнее нас. Они ждут исполнения пророчества о возвращении таши-ламы, когда он будет единым главою Тибета и Драгоценное Учение при нем процветет снова.
Но Гималаи и Сикким закрывают Тибет. Нигде нет такого сверкания, такой духовной насыщенности, как среди этих драгоценных снегов. Нигде нет такого определительного слова, как в Сиккиме. Здесь ко всему прибавляется понятие геройства. Мужчины – герои, женщины – герои, скалы – герои, деревья – герои, водопады – герои, орлы – герои… Сюда шли великие отшельники, ибо где же в два перехода можно подняться от тропической растительности до вечного снега. Все стадии напряжения сознания здесь. Приветлив Сикким. Приветлив махараджа Сиккима. Приветлив резидент. Приветлив Ладен Ла. И опять священная долина Ташидинга, как средоточие накоплений тайны и сокровищ. Это значительное место для всего Сиккима и Бутана. И старик настоятель Ташидинга еще жив, но постарел и уже не сходит со своей священной горы. И опять близость великой Индии.
Опять индус поет: «Как могу я говорить о самом Создателе, если знаю невыразимую красоту Гималаев».
Геше Ринпоче, настоятель донкара в Чумби, знает, что на север от Канченджанги лежит пещера. Вход в нее очень узок, но затем она расширяется и приводит в целый город. Настоятель многое знает и просит молчать до времени. Должное следствие получается лишь во времени, когда соблюден точный срок. Сознание Геше глубоко. Он видит далекие события. Выходя как бы из полудремоты сосредоточения, он говорит о самых неожиданных действиях, о дальних отсутствующих людях. «Как ей трудно, как она мучается», – вдруг замечает он и начинает молиться за лицо (Е. И.), находящееся за тысячу миль, которое болело в это время. По старому обычаю высоких лам, настоятель спать не ложится, но проводит ночные часы сидя. Сейчас он является главою Сиккима, ибо, по завету, истинное Учение уйдет из Тибета. Настоятель знает о Шамбале во всем ее значении. Он заботится о восстановлении Учения и готов встретить новую эру.
Донкар в Чумби принадлежит к Ташилунпо. Около Шигацзе имели пребывание Великие. И все, что исходит оттуда, имеет на себе добрые знаки.
Сказано, как будет проявляться новая эра: «Раньше вспыхнет неслыханная война всех народов. Затем встанет брат на брата. Моря крови прольются. И люди перестанут понимать друг друга. Люди забудут, что значит слово Учитель. Но именно тогда появятся Учителя и во всех концах земли зазвучит истинное учение. Люди начнут собираться к слову истины, но те, кто полны темноты и незнания, будут препятствовать. Как алмаз, горит свет на башне Владыки Шамбалы. Один камень на кольце Его стоит больше всех сокровищ мира. Даже те, кто случайно помогли учению Шамбалы, получат теперь же стократное воздаяние. Уже перевоплотились многие воители учения истины. Пройдут всего немногие годы, когда будут слышны мощные шаги Владыки Обновителя жизни. Можно уже замечать небывалые явления и можно встретить необыкновенных людей. Уже открываются врата знания, и спелые плоды упадают с дерева».
Вот еще изображение Шамбалы, мандала Шамбалы в которой знающие узнают намеки действительности. Наверху идам,[263] как знак стихийной мощи, и тот таши-лама который написал очень закрытую книгу «Путь в Шамбалу». В середине изображения снежные горы образуют круг. Узнаются три белых границы. В центре – как бы долина со многими постройками. Можно различить точно два разреза, как бы планы башен. На башне Сам Он, свет которого сияет в сужденное время. Внизу мощное воинство ведет победную битву. Победа духа на великом поле жизни.
Конечно, мы знаем, как во всей Азии ожидается наступление новой эры. Каждый толкует по-своему, кто ближе, кто дальше; кто прекрасно, кто извращенно; но все об одном и том же сужденном сроке. Особенно захватывающе видеть такое сознание на местах, когда не засохшая краска печатной буквы, но сам звук, само слово человеческое непосредственно выражает волнующую мировую мысль. Ценно слышать ее и повторять. Родина Гессер-хана – Ладак знает твердо, что время обновления мира уже наступило. Хотан помнит о знаках времени Майтрейи над древнею ступою. Калмыки в Карашаре ждут скорое появление чаши Будды. На Алтае ойроты отворачиваются от шаманизма и складывают новые моления ожидаемому Белому Бурхану. Вестник Бурхана, благой Ойрот, уже едет по миру. Монголы помнят о появлениях Владыки Мира и готовят дуканг Шамбалы. На Чантанге славословят Гессер-хана и толкуют о заповедных границах Шамбалы. На Брахмапутре знают об ашрамах махатм и помнят чудесных Азаров. Евреи ждут у моста Мессию. Мусульмане ожидают Мунтазара. В Исфагане белый конь уже оседлан. Христиане Св. Фомы чают пришествие и носят на себе тайные знаки. Индусы знают Калки Аватара.[264] И китайцы на Новый год зажигают огни перед изображением Гессер-хана – Владыки Мира. Ригден-Джапо, Владыка, несется над пустынями, держит свой сужденный путь на Восток. Кто-то незрячий скажет: «Так ли все это? Нет ли здесь преувеличения? Не приняты ли отрывки пережитков за верования будущего?»
Значит, вопрошающий никогда не был на Востоке. Если вы были в этих местах, если вы прошли многие тысячи миль, если вы сами говорили со многими народами, то вы знаете всю жизненность этих устремлений. Вы поймете, отчего об этих священных понятиях говорят в тиши вечера, наедине, тихим задумчивым говором; отчего замолчат при каждом новом пришедшем. Если же скажете, что при госте можно продолжить беседу, то ваши слова встретят с поклоном. И получаете молчаливый, полный значения поклон не вы, но Сам Великий Майтрейя.
Чермное море — название Красного моря в русских переводах Библии.
«Рамаяна» — древнеиндийская эпическая поэма о Раме и о его войне с ракшасами (демонами-гигантами), в которой вместе с Рамой сражались обезьяны под предводительством Ханумана.
Майтрейя — грядущий Будда, олицетворяющий собой чаяния всего буддийского мира, от Цейлона до ламаистских монастырей Сибири.
Хинаяна и махаяна — «малая колесница» и «великая колесница». Хинаяна – южная школа буддизма; махаяна – северная школа, распространенная помимо Северной Индии, в Тибете, Монголии, Китае, Японии.
Ступа — монумент конической формы, воздвигаемый над останками Будды, архатов и других великих людей.
Хануман, Рама и Рáвана — персонажи «Рамаяны». Хануман, царь обезьян, – верный соратник героя эпоса, Рамы, в его борьбе с Раваном, царем демонов, похитившим жену Рамы Ситу, что и явилось причиной этой великой войны. Глубокие параллели просматриваются между этим эпосом и «Илиадой».
Веды — откровения или священные писания индийцев. Ведические тексты разделяются на две большие части: экзотерические – «раздел действий и трудов» и «раздел знания». В последний входят Упанишады.
«Махабхáрата» – великий индийский эпос, включающий в себя «Бхагавадгиту».
Наваб — титул правителей областей Индии.
Бабу (индустани) – образованный человек.
Садху — святой человек; странствующий отшельник.
Хатха-йог — практикующий хатха-йогу, низший вид йоги; человек, применяющий физические средства с целью достижения духовного саморазвития.
Акбар (Великий) — один из величайших императоров Индии, покровитель религий, искусств и наук; правил в 1555—1605 гг.
Пуэбло — племена американских индейцев; также их селения.
Санта-Фе – главный город штата Нью-Мексико на юго-западе США.
