- Давай!
- Это не от меня зависит, - сама удивляясь своему сожалению, ответила Джейн. Она и в самом деле уже испытывала легкую грусть от того, что рано или поздно ей придется вернуться в Иллинойс. – Меня только что переманили из Германии в Америку…
- Это не страшно, - вмешался Лобсанг. – Если ты нам подойдешь, то и мы тебя у них переманим.
В этот момент Джейн поняла, что она вполне способна воспринять такую идею всерьез, хотя скажи ей кто еще вчера, что она захочет променять работу в довольно престижной крупной американской корпорации с очень даже неплохой зарплатой на работу в глухих горах, в окружении скотоводов, сидя как сова на куске скалы… она бы даже не рассмеялась.
- Скажи ей, как геология связана с медициной, Ло, - попросила Сита. – В общих чертах я и сама могу, но ты сделаешь это лучше.
- Нет. Я не сделаю это лучше, потому что для того, чтобы сделать это лучше, целесообразно пройти хотя бы самый общий курс геотерапии, причем не только теоретический, но и практический.
- Я хочу! – Джейн и на самом деле уже хотела. И это было очень приятно – хотеть узнавать что-то новое.
- Мы здесь – на переднем крае сразу нескольких направлений в науке, которые хоть и связаны с медициной, но не замыкаются ею. – Продолжил Лобсанг. Ну, - он взглянул на часы, - у меня есть пара минут, смотри – суть в следующем. Строение Земли нам по большому счету неизвестно. Есть общепринятые теории, но они очень и очень сырые и очень и очень неполные. Кора Земли – жесткая оболочка, имеет толщину обычно около 70-80 километров в толще материков, и 20-30 километров – под океаном. Это около одного процента радиуса Земли. Она – словно затвердевшая пена, плавающая на поверхности мантии. На этой пене расположено все что мы видим – горы, океаны, все остальное. Под корой – мантия. Глубже – ядро. Интересно, что в самом центре Земли могла бы быть полная невесомость, если бы Земля была правильным шаром, в то время как давление там достигает пяти с половиной миллионов атмосфер. Как ведет себя материя при таком давлении, нам неизвестно. На краткие мгновения в лабораторных условиях люди могут делать взрывы, порождающие подобные давления, но изучать свойства такой материи пока что невозможно. Но проблемы не только в ядре. Между корой и мантией находится магма. Температура мантии на границе с корой – около тысячи градусов или даже больше, так что в тех местах, которые называются «зонами субдукции», где одна тектоническая плита наезжает на другую и подминает ее под себя, эта самая подминаемая часть уходит в глубину и начинает плавиться, образуя магму. Насыщенная газами раскаленная легкая (по сравнению с мантией) магма рвется вверх, образуя вулканическую деятельность. Подробнее сейчас рассказывать не буду. А вот как все это соотносится с медициной – это стрррашно интересно!
И Лобсанг чуть не подпрыгнул на месте. Джейн была в которой раз поражена тем, что здесь все люди – словно наэлектризованные, словно энергия распирает их изнутри.
- Жаль, что я не геомедик, но я потом буду изучать и это. – Продолжал Лобсанг. – Вкратце все просто. Практика порождения уверенности тебе известна?
- В самых общих чертах.
- Практика уверенности-500?
- В еще более общих:)
- Пошли там завалимся, - Лобсанг ткнул неопределенно пальцем куда-то в стену, но Сита его, судя по всему, поняла.
- Пошли.
Через пару минут, миновав два коридора и поднявшись на два уровня, они оказались в небольшой комнатке, в которой в самом деле хотелось только завалиться на разнообразные дивано-матрасо-подобные мягкие предметы. Комната была полностью залита солнцем, проникающим внутрь через окно во всю стену. Джейн так поняла, что в этой подземной лаборатории все восточные помещения разных уровней выходили наружу, на стенку довольно крутой скалы.
- В людях работает механизм, который можно вполне назвать «влечение к смерти», продолжил Лобсанг. - Во-первых, усталость от проблем, болезней, забот создает желание «отдохнуть», причем человек понимает, что пока он жив, он никогда не отдохнет от всех своих негативных эмоций и забот – он уже достаточно пожил, чтобы понять – чем дальше, тем больше страхов, агрессии, тревожностей, хлопот. Во-вторых – железобетонная уверенность в том, что прожить можно лет 60-70 максимум. Ну, если повезет, то 80 или даже 90. Эта уверенность подкрепляется тем больше, чем больше человек проводит времени со своими сверстниками, которые непрерывно жалуются на болезни, ведут старческий образ жизни и говорят о смерти так, словно она однозначно неизбежна и очень близка.
- В больницах особенно омерзительно! – поддержала Джейн. – Ходют там энти бабушки, воняют смертью, затхлостью, каждое их движение, слово – отвратительны, жжжуть! Увидишь такое – вообще хочется повеситься на 40-летний юбилей, чтобы не превращаться в это.
- «Юбилей» - тоже, кстати, старческое слово, - рассмеялся Лобсанг. – Да, согласен – еще и тошнит, когда представляешь себя стариком вот таким, и отсюда тоже желание умереть поскорее. Но мы противопоставили этому кое-что серьезное. Во-первых – уверенность, во-вторых – озаренные восприятия. Конечно, испытать уверенность в том, что ты проживешь не менее пятисот лет, очень трудно или даже невозможно. Я, во всяком случае, не могу.
- Я тоже, - согласилась Сита.
- Но и необходимости в этом нет. Я начал с простого – со ста двадцати лет. Создать уверенность в том, что я проживу не менее ста двадцати лет, очень легко. Во-первых, я знаю, что даже самые обычные люди, которые ежеминутно вкалывают в себя отраву в виде негативных эмоций, иногда доживают до этого возраста. Во-вторых, у меня перед самой мордой примеры людей, которые не только дожили и пережили этот возраст, но при этом сильнее и выносливее меня на порядок. И при этом их тела красивы, их кожа нежная и молодая, и выглядят они на 35-40 лет. Этот пример сам по себе очень облегчает порождение уверенности-120.
- Да, представить, что я могу дожить до ста двадцати, мне намного проще, - подтвердила Джейн.
- Я начинаю отсчет времени по секундомеру, когда начинаю активно порождать и испытывать уверенность-120, и останавливаю его, когда увожу внимание куда-то еще. Поначалу это сложно и требует постоянной поддержки в виде своего рода озаренных факторов – например, я представляю образы того, как в сто двадцать лет я буду носиться по этим горам, обучать малолеток, начинать новые исследования – это вызывает предвкушение, и так далее. По мере накопления опыта, уверенность-120 начинает существовать фоново. Этому способствует и мой опыт накопления уверенности-120, и опыт наблюдения тех, кто ушел далеко за эти 120, и даже то, что у меня появляются планы на этот возраст. И когда уверенность-120 начинает проявляться фоново, то совершенно без труда можно сдвинуть планку дальше – например, начать порождать уверенность 140 или 170 и так далее.
- Сколько тебе потребовалось времени для того, чтобы произошел такой спонтанный сдвиг? - Поинтересовалась Джейн.
- Смотря какого времени. Я считаю чистое время – то, которое накапливается на секундомере. Мы считаем, что для того, чтобы процесс начал идти с заметной скоростью, требуется как минимум один час чистого времени испытывания уверенности в течение дня. Тогда спонтанный сдвиг границы может наступить через пару недель или месяц – то есть очень быстро. Но торопиться-то некуда – мне сейчас двадцать восемь, и у меня железобетонная уверенность в том, что я проживу никак не меньше двухсот десяти лет. Если, скажем, через пару десятков лет мне захочется сместить границу дальше, то такой темп, как ты понимаешь, меня устроит.
- И есть уверенность в том, что порождение такой уверенности в самом деле дает какую-то надежду на то, что ты столько проживешь? – Джейн как-то не могла принять то, что продление жизни дается так просто.
- Есть уверенность. Она основана и на опыте других людей, и, что немаловажно, на наших исследованиях. Наша лаборатория – пионер в изучении этих вопросов, и с тех пор, как этот процесс начался, мы ушли довольно далеко.
- Ну хорошо, но я не понимаю вот чего, - не отставала Джейн, - процесс старения – длительный, ну как ты можешь заметить, что твои усилия приводят к результату, если ты – молодой парень, который в любом случае будет молодым еще с десяток лет, как тут быть?
- Ну это легко, - вмешалась Сита, - неужели ты не понимаешь, что лишь видимые признаки старения наступают не сразу, но ведь к тому времени, как старение стало видимым, тело успевает пройти через длиннющие последовательности изменений.
- То есть, вы исследуете какие-то физиологические параметры…
- Конечно, и это совсем несложно. Ни я, ни Лобсанг не специалисты в этом, но в самых общих словах можно сказать так, что процесс старения можно подразделить на две части – старение души, так сказать, и старение тела. Первый этап старения состоит из чисто психических явлений – повышенная утомляемость, вялость, леность, замедленность движений, трудность в сосредоточении, трудности с засыпанием, повышенная раздражительность и жалость к себе. Прекращение испытывания озаренных восприятий. Вторым этапом является уже наступление физиологических признаков, хотя остается открытым вопрос – если первый этап не наступает, то наступит ли второй? Не является ли начало физиологических старческих изменений следствием как раз этого усиления негативных эмоций и негативных ощущений?
