Хейро (Луис де Хамон) - Мемуары Хейро. Воспоминания великосветского хироманта: практикум и реминисценции

– Ваша левая ладонь – это рука короля, но правая ладонь говорит о том, что король отправит себя в изгнание.

Владелец рук не стал смеяться над моими словами.

– Вы можете назвать мне этот период? – спросил он.

– Через несколько лет с сего дня, – ответил я. – Между сорока одним и сорока двумя годами.

Из толпы гостей послышался смех.

Оскар Уайльд незадолго до тюремного заключения

– Неплохая шутка! – крикнул кто-то.

Но Уайльд повернулся к ним и мрачно повторил:

– Левая ладонь – это рука короля, но правая ладонь говорит о том, что король отправит себя в изгнание.

Затем он молча вышел из залы и покинул дом, в котором проходил званый ужин. Хотя прием подходил к концу, Бланш ужасно расстроилась тем, что сей лев общества ушел из-за «моих нелепых слов» (я впервые видел ее такой сердитой). Она сказала мне, что я слишком приземлен для забав в ее компании. Занавес сняли, начался ужин, а мне пришлось отправиться домой.

Я не встречал Оскара Уайльда до начала слушания судебного дела, которое оказалось фатальным для него. Перед первым заседанием он пришел ко мне и спросил, «находится ли разрыв по-прежнему на том самом месте». Я подтвердил приближение кризиса, однако указал, что его судьба не будет сломлена. Он тихо поблагодарил меня и, уходя, сказал:

– Мой добрый друг, вы прекрасно знаете, что Судьба не держит на своих путях дорожных ремонтников.

После этой встречи я исколесил пол мира и красивым летом 1900 года в Париже на всемирной выставке снова увиделся с Уайльдом. Мы с друзьями сидели на террасе одного из ресторанов, когда мимо нас прошел тощий мужчина, который сел за дальним столиком. Я бы не узнал его, но кто-то из моих друзей воскликнул:

– Смотрите! Это Оскар Уайльд!

Я тут же поднялся и сказал своим спутникам:

– Мне нужно поговорить с ним о некотором деле.

– Если вы сделаете это, – предупредил один из моих знакомых, – то больше не возвращайтесь за наш столик.

Я поклонился, подошел к Уайльду и протянул ему руку. Отвергнутый обществом, он был поражен моим поступком и даже заплакал.

– Мой милый друг, вы так добры, – сказал он. – Сейчас все травят меня, как паршивую собаку. Спасибо, что подошли ко мне.

Мы долго говорили друг с другом – говорили, пока не закончилась музыка, пока звуки голосов и шарканье ног не затихли и выставка не погрузилась во мрак. Он поведал мне о судебном деле, о совершенной ошибке, о жизни в тюрьме и радости освобождения. Затем Уайльд рассказал о своем безнадежном отчаянии, злых взглядах и презрении старых друзей, о невозможности вернуться в высший свет. Он говорил об этом, словно читал завещание, написанное кровью.

Было бы бессмысленно сулить ему какие-то надежды. Его великий ум отверг бы такую подачку. Он познал ужасную реальность жизни – ту грубую истину, которую Судьба уготовила ему.

Внезапно после всплеска слов, где пена и вздор были снесены могучим течением чувств, река его мыслей убрала наносы условностей и дала ему новую идею. Он вскочил на освещенный луной парапет, и четко очерченный контур его фигуры навис над Сеной, которая с шипением неслась внизу. Я схватил его за руку, но он повернулся ко мне и с печальным смехом произнес:

– Нет, юноша, они не скажут, что Оскар лишил себя жизни. О, как завыли бы эти собаки! Как запестрела бы пресса подробнейшими описаниями моей кончины! Только Богу известно, что я переживаю из-за их травли. Но эта ночь дала мне мужество посмотреть им в лицо и ждать, пока боль – и гибель – с каждым днем становятся все ближе. Если до нынешнего вечера вы не совершили ни одного доброго поступка, то знайте, что сегодня сделали это своей симпатией ко мне. Вы вошли в мою долину печали – в мой Гефсиманский сад, в который все когда-нибудь ступают…

Он судорожно вздохнул.

– Я рад, что одолел депрессию. Ваше присутствие вызвало прошлое из могилы. Вы помните ту ночь у Бланш – ту ночь, когда я был на пике славы? И вы уже тогда предрекли мое падение. Как часто с тех пор я думал об этом, когда щипал паклю и смотрел на свои руки, разглядывая знак Судьбы. Почему я не принял тогда вашего предостережения? Сегодня вы снова оказали мне услугу и привели меня обратно к самому себе. Но позвольте мне удалиться. Я отправлюсь домой по тихим улицам. Надеюсь, мы еще встретимся в этой большой деревне.

К сожалению, его надежда не сбылась. Через несколько месяцев я был одним из тех немногих, кто сопровождал его гроб на кладбище.

В 1891 году я имел честь впервые встретиться с королем Эдуардом. Это случилось при следующих обстоятельствах. Одна из моих клиенток, впечатляющая леди, хорошо известная в обществе, пригласила меня на званый ужин в свой дом на Мейфейр. Когда я прибыл, мы встретились в гостиной и она провела меня в курительную комнату в конце коридора.

– Я хочу, чтобы вы оказали мне услугу, – сказала дама. – Устраивайтесь за этой занавесью, которую я специально повесила. К вам сейчас подойдет мужчина, и вы должны провести с ним сеанс. Я оставлю вас наедине друг с другом, поэтому вы можете говорить ему все, что сочтете нужным. Согласны?

– Хорошо. Я постараюсь выполнить вашу просьбу.

Пройдя за занавес, я поправил электрический свет, чтобы он падал точно на положенную передо мной подушечку. Мне оставалось лишь дождаться клиента. Через несколько минут дама вернулась в сопровождении какого-то джентльмена. Он просунул руки в прорези, и хозяйка оставила нас. Не зная, кем был мой подопечный, я работал с таким же спокойствием, как и в своем салоне. Вероятно, эта ситуация забавляла моего «клиента». Он постоянно задавал вопросы, часто отдергивал руки, чтобы сделать какие-то записи, затем мы продолжали чтение линий. Наконец, я начал указывать важные годы в его судьбе и перечислять возможные события.

В частности, я сказал ему, что для него важнейшими днями недели были вторник, четверг и пятница. Его важными числами являлись шесть и девять. Благоприятные месяцы предполагали периоды с 21 марта по 21 апреля, с 21 апреля по 27 мая и с 21 октября по 27 ноября. Именно они содержали в себе главные события его жизни.

– Странно, но это похоже на правду, – сказал незнакомец.

Он прислонился к занавеси, и, поскольку леди не знают, как прочно закреплять материю к карнизам, заколки упали, а вместе с ними и перегородка из материи. Я оказался лицом к лицу с принцем Уэльским. Очевидно, вид у меня был еще тот, поскольку он шутливо заметил:

– Вам незачем нервничать, сударь. Вы превосходно показали себя, и я впервые в жизни получил удовольствие от такого вида деятельности. Давайте продолжим эту любопытную беседу о числах, которые вы упомянули. Забудьте о моем сане и чувствуйте себя так же расслабленно, как прежде.

Король Великобритании Эдуард VII

Его благородные манеры успокоили бы и более впечатлительную персону. Мы перешли к столу, и я, произведя вычисления по моей системе, рассказал ему, какие важные события произойдут в его жизни – причем указал их с точностью до месяца.

Во время обсуждения он сам отметил число 69 и спросил:

– Это мой конечный возраст? Единственная дата, когда два указанных числа, которые, по вашим словам, являются ключами моей жизни, сходятся вместе.

Как позже оказалось, он со странной точностью предсказал судьбоносную и роковую дату [9].

Согласно моей системе, апрель (тот месяц, в который его сразила фатальная болезнь) с незапамятных времен символизировался цифрой 9. Месяц май, в который он умер, представлялся цифрой 6. Кстати, оккультное сложение числа 69 дает 6+9=15 => 1+5=6. Король Эдуард скончался 6 мая в пятницу, которая также, согласно древним письменам, представляется числом 6.

Через несколько лет я снова встретился с принцем Уэльским, но уже при других обстоятельствах. В ту пору вспыхнула Бурская война, и тысячи британских солдат уплывали на кораблях в Южную Африку. Принцесса, которая с детства дружила с принцем Уэльским, приехала в Лондон, чтобы осуществить свою идею – она хотела направить груз бисквитов для солдат на фронт. Эта милая женщина заинтересовала принца своей идеей, и поскольку она безоговорочно доверяла мне, то попросила меня заключить договоры с бисквитными фабриками Англии.

Однажды вечером мы сидели в ее гостиной в отеле «Беркли», и я разъяснял ей детали договоров. В дверь кто-то постучал, и в комнату вошел принц Уэльский.

Хозяйка хотела представить меня, но он засмеялся и сказал:

Это тот человек, который не позволяет мне жить после шестидесяти девяти лет.

Будь вы кайзером, – ответила она, – он был бы уже казнен за использование магии.

Увы, наш план с бисквитами расстроился. Принц перешел к обсуждению темы и рассказал о своем недавнем визите в военное ведомство. Там обнаружили большие запасы бисквитов, которые не были учтены, и буквально неделю назад несколько кораблей с этим грузом отправились на фронт.