И вот в пятницу после работы я отправился вовсе не домой. Как-то само собой получилось, что я зарулил в бар, где после трех «лонгайлендов», распитых с моим старым другом Тимой, сам собой нарисовался кокаин и появился план зажигать по полной. Конечно, меня мучили угрызения совести, мне очень хотелось видеть тебя рядом. Но я прекрасно понимал, что пьяный звонок в двенадцать ночи с призывом тусоваться вызовет у тебя лишь раздражение. Пьяный трезвому не товарищ. А потому я предпочел подвиснуть с Тимом и с ним же пуститься во все тяжкие. Маршрут ночи для нас был вполне традиционен. «Дягилев» давно сгорел, потому первое место, где можно было весело накачаться под ни на что не претендующую танцевальную музыку, был SOHO ROOMS. Так уж устроен мир: пьяному мужчине всегда приятно смотреть на красивых женщин. Даже если тебя дома ждет красавица-жена. Ты же должен на чем-то задержать взгляд! А глазеть на чудесные создания все-таки лучше, чем на хамоватых расфуфыренных павлинов мужского пола. В SOHO хватало и первых, и вторых. Поэтому приходилось фокусироваться на какой-нибудь красивой заднице.
Месяца три назад мы с Тимом изобрели способ проносить в клуб кокаин и юзать его там без всякого белевняка. Мы растирали «кокос» в порошок, насыпали в пустые капсулки лекарств от аллергии. И бросали таких капсулок по три-четыре в карман. В случае чего милиция не спешила вскрывать явно медицинские препараты, обнаруженные в карманах у двух прилично одетых молодых людей, страдающих аллергическим насморком. Да и применить их по «первичному» назначению было совсем не сложно. Достаточно зайти в туалет, раскрыть капсулку и отправить ее содержимое прямиком в нос. Быстро и комфортно. А главное, совершенно безопасно. Вот почему настроение у нас в клубе было более чем приподнятое. Я танцевал как сумасшедший. «Лонгайленды» сменились вереницей виски с колой. В какой-то момент мне показалось, что меня стошнит, что виски стоит у меня где-то высоко в горле. Я пошел в туалет, умылся и подумал, что пора бы домой, но вернулся. И спустя некоторое время, вынюхав здоровую капсулу «кокоса», снова весело танцевал, флиртуя с красивой большеглазой брюнеткой.
Потом Тим, я, эта брюнетка, которую звали Даша, и еще какая-то блондинка оказались в одном такси, которое везло нас на «Крышу мира». Что было там, помню урывками, вспоминается лишь, что купил бутылку Moet и, встряхнув ее хорошенько, поливал всех шампанским с криком: «Формула один!» Попал какой-то барышне в глаз, та расплакалась, а я успокаивал ее, пытаясь влить ей шампанского в рот, и приговаривал: ты чего, дурашка, это же формула один… Наконец, в совершенно сумеречном состоянии, добрался до дома. Открыл дверь своим ключом и тихонько проскользнул в спальню. Быстро разделся, улегся рядом с тобой.
– И где ты был? – Твой полусонный, немного раздраженный тон явно дал понять, что ты толком не спала и ждала меня.
– Ну… прости… Сорвался чуток… с Тимом… Затусили. Ты бы все равно не поехала с нами.
– Можно же было позвонить. А у тебя еще и телефон выключен.
– Батарейка села. Весь день трендел по работе… Вот и села… Давай спать. Завтра поговорим. Я тебя люблю.
– Я тоже… Ладно… Ты неисправим… – Ты демонстративно чуть отдвинулась, но я тут же подобрался ближе и приобнял тебя.
Когда я ехал домой, мне казалось, что я сразу же засну. Не тут-то было. Чертов кокаин, хоть и был разбавлен немалым количеством выпитого, заставлял мозг лихорадочно работать. Стимулируя ту самую деятельность, которую сейчас больше всего хотелось отключить. Кроме того, напала жесткая тахикардия. Я лежал и слушал, как бешено стучит в груди сердце, а мысли, словно обезумевшие шарики для пинг-понга, носились в моей голове. Любая, даже самая никчемная мыслишка, даже просто направление мысли мгновенно превращалось в безумную манию, которая, подобно развернувшейся пружине, устремлялась куда-то вперед, нанизывая на себя по ходу движения бесконечное количество образов. Если б я мог нарисовать метание моих мыслей в тот момент, то, скорее всего, я бы нарисовал схему броуновского движения. Это был абсолютный, неконтролируемый хаос. И я чувствовал, как погружаюсь в него. Как хаос заполняет все пространство у меня внутри. Я отчетливо видел, как мысли мои превратились в маленькие разноцветные шарики типа конфет «скитлз». Как они носятся во мне туда-сюда. Я чувствовал, что сделан из стекла. Действительно, я самый настоящий стеклянный сосуд, до отказа набитый блестящими разноцветными драже. Мне подумалось, что Сикарту и не предполагал, что я смогу столь круто изменить нарисованную им судьбу – превращусь в бутылку с конфетами. Мне сразу стало легко – от того, что я вообще смог что-то изменить. Хоть я и променял жизнь на этот странный бред, но все-таки это мой бред.
Однако Сикарту не согласился с этим. Он уже стоял передо мной в центре лилового светящегося коридора. И манил рукой. Одетый в вельветовый бежевый костюм, рубашку с запонками. Волосы на этот раз были аккуратно уложены. Вид вполне европейский. На ногах – черные лаковые туфли. Он напоминал скорее успешного бизнесмена из Джакарты, чем древнее Божество судьбы. Это заставило меня улыбнуться. Сикарту не понравилась моя улыбка. Видимо, он решил, что я не воспринимаю всерьез его приглашение, сам сделал несколько шагов навстречу и оказался совсем рядом. Протянул мне руку, а я зачем-то протянул ему руку в ответ. И едва мы сомкнули ладони в рукопожатии, я почувствовал, как меня затягивает этот лиловый коридор. Показалось, будто он обволакивает меня, вокруг возникла похожая на кисель субстанция. Очень холодная, моя кожа покрылась мурашками. Я заметил, что сердце, только что бившееся сто тридцать шесть ударов в минуту, вдруг успокоилось и застучало ровно-ровно, не более восьмидесяти шести. Я замер, застыл, превратился в ледяную скульптуру – в ожидании того, что должно сейчас произойти. Я был одновременно и очень напряжен, и очень спокоен. Плыл по лиловому коридору, а вокруг мерцал слабо светящийся туман, и больше ничего вокруг не было.
А потом разом стало очень ярко.
Так ярко, что я зажмурился.
А когда открыл глаза, то увидел, что нахожусь в удивительном месте. Вроде как на лужайке, сплошь поросшей нежно-голубыми и белыми цветочками. Столь красочной и нежной, что было страшно наступать на такое чудо под ногами. Позади меня шипело лиловым паром густое облако, а впереди открывался нереальный, прямо-таки фантастической красоты вид: передо мной раскинулась огромная долина, поросшая густым лесом. Вдали виднелась черная гора, а я стоял вроде как на холме и смотрел чуть сверху.
Аккуратно, стараясь не мять цветы под ногами, я двинулся вперед, чтобы рассмотреть все получше. Шел и шел, а потом не выдержал и побежал. Все быстрее и быстрее. С безумной скоростью я несся вперед. Я понимал, что уже подбегаю к склону холма и вот-вот предо мной откроется вся панорама. Но вдруг я с размаху ударился лицом о невидимую преграду. Удар был такой силы, что я рухнул на траву. Почувствовал, как из носа течет кровь. Тут же попытался привстать на корточки, но очень уж сильно кружилась голова. Я подполз к невидимой преграде. Утерев по лицу кровь, протянул руку и уперся в идеальной чистоты стекло. Провел по нему рукой. Посмотрел по сторонам. Если приглядеться под определенным ракурсом, то можно заметить, что долину отделяла от меня высоченная стеклянная стена. Я пошарил по земле и обнаружил в густой траве здоровенный металлический болт, ввинченный глубоко в землю. Видимо, то была одна из опор стены. Мне стало больно и обидно. Я повернулся на спину и посмотрел в небо. Судя по всему, рассветало, и небо постепенно наполнялось чуть розоватым светом.
И тут я почувствовал, что кто-то тянет меня за руку. Огляделся, но никого не увидел. И тут же почувствовал сильный толчок в бок. Кто-то невидимый тормошил меня за плечи. Я пытался ухватить его за руку. Тщетно. Человек-невидимка был неуловим. Я собрался с силами и приготовился схватить невидимую руку на противоходе, когда она еще раз попробует толкнуть меня… и… проснулся.
– Я видел Сад Сирен. Точно. Да говорю тебе, уверен на все сто! – Я сидел на кровати и прикладывал к кровоточащему носу холодный, мокрый носовой платок.
– Неплохо вы вчера потусовались. У тебя даже кровь носом пошла во сне.
– Ты не понимаешь… Я бежал по полю и ударился о невидимую стену, которая отделяет пограничную территорию от этого самого Сада… Голова теперь болит.
– А мне кажется, что вчера кто-то перебухал и перенюхал, и потому у этого человека болит голова, а ночью носом пошла кровь. И мне моя версия кажется куда более логичной и правдоподобной.
Спорить с тобой было бессмысленно. Все верно. К тому же, если подумать, твоя версия имела куда больше оснований, чем моя. Но приснившийся Сад казался таким настоящим, таким осязаемым, что мне было сложно с тобой окончательно согласиться. Да и голова болела вовсе не с похмелья. Хотя, конечно, и с похмелья тоже. Но я совершенно четко ощущал последствия удара. Даже подумалось, что теперь наверняка будет синяк вполлица. Даже захотелось, чтобы он появился, этот самый синяк, – тогда б ты мне поверила.
