Вот как вы можете отличить ложного мастера от подлинного: ложный мастер — это утешение, он дает вам покой таким, как вы есть, он никогда не заботится о том, чтобы изменить вас; он — транквилизатор: Он — то же снотворное: вы приходите к нему, и он утешает. Но если вы приходите к подлинному Мастеру, вот критерий: весь тот покой, который у вас есть, будет уничтожен, вся ваша непринужденность и удобство выброшены соба-кам.
Он создаст еще большее замешательство, еще больший конфликт. Он не станет утешать вас, потому что он не враг вам; все утешения — яд. Он поможет вам расти. Рост труден, вам придется расти через многие трудности. Много раз вы захотите сбежать от этого человека, но не сможете, потому что он будет преследовать вас.
Цель — не утешение. Он не может дать вам ложный покой. Он даст вам рост, и благодаря этому росту вы од-нажды зацветете. И это цветение будет подлинным покоем, подлинным молчанием. Утешение фальшиво. Ко мне приходят люди, и по тому, как они приходят, по тем вопросам, которые они задают, я вижу: они хотят утешения. Человек приходит и говорит: «Мне очень трудно, мой ум неспокоен, я очень напряжен. Дайте мне что-нибудь, благословите меня, чтобы я обрел покой». Но что это будет означать? Если этого человека можно сделать спо-койным, что это будет означать? Тогда этот человек уже никогда не изменится. Нет, это не выход.
Даже если подлинный Мастер утешает вас, это утешение — просто рыболовная сеть. Вы попадаетесь в это утешение, и тогда постепенно он вызовет хаос. Вам придется пройти через хаос, потому что сейчас вы абсолютно неправильны. В этом состоянии, если кто-нибудь утешает вас, он ваш враг. С ним вы растратите время, жизнь, энергию, и, в конце концов, утешения не помогут. Когда придет смерть, все утешения испарятся. У одного стари-ка умер сын. Он пришел ко мне и сказал: «Утешь меня». Я сказал: «Я не могу этого сделать, это грех». Он сказал: «Я пришел за этим».
Я сказал ему: «Ты, может быть, пришел за этим, но я этого сделать не могу».
Он сказал: «Но я ходил к шанкарачарье, и он утешил меня, он сказал:
«Не беспокойся, не горюй: твой сын возродился на одном из высших небес!»
Я знал его сына тоже, и это невозможно, ведь он был политиком — все они идут в ад, они никогда не попада-ют... А он был не просто политиком, он достиг успеха как политик — он был министром. Со всей хитростью по-литика, со всей амбицией политика, как он может попасть в рай?
И этот старик тоже был политиком. В глубине души его волновало не то, что умер его сын. Главным было то, что погибла его амбиция, ведь через своего сына он достигал все большего и большего. Сам он постарел, он неус-танно работал всю жизнь, но он был глуповат, не очень хитер, немного наивен. Он приложил много труда, он по-жертвовал всей своей жизнью, но не мог достичь никакого роста. И это причиняло ему боль, это была рана. И то-гда он попытался через своего сына, и сын достиг успеха. Теперь, когда его сын умер, все его амбиции мертвы.
Тогда я сказал ему: «Вот почему ты так страдаешь; это не из-за сына». Он очень расстроился.
Он сказал: «Я пришел за утешением, а ты расстраиваешь меня еще больше. Может быть, ты и прав, то, что ты говоришь, звучит правдоподобно. Возможно, что это потому, что задета моя амбиция, а не потому, что я оплаки-ваю сына — может быть, я оплакиваю свою амбицию. Но не говори мне таких суровых вещей, мне так больно сейчас. Умер мой сын, а ты говоришь мне такие вещи. Я ходил к тому Махатме, и к этому шанкарачарье, и к то-му гуру, и все они утешали меня. Они говорили: „Душа вечна, никто никогда не умирает. А твой сын — он был не простой душой, он достиг высших небес“.
Это утешения, и если этот старик продолжает слушать их, он теряет великую возможность. Он теряет воз-можность встретиться лицом к лицу со своей амбицией, которая и есть его проблема. Он мог открыть для себя тот факт, что всякая амбиция бесполезна, тщетна, потому что человек трудится и трудится, а потом все отнимает смерть. Он мог проникнуть в это. Но нет, он перестал ходить ко мне. Он с тех пор не появлялся. Он ушел к дру-гим, которые утешают его.
А вы здесь зачем? Ради утешения? Тогда вы не туда попали. Это и говорит Иисус.
Он говорит:
«Может быть, люди думают, что я пришел бросить мир на землю, но они не знают, я пришел бросить на зем-лю разделения — огонь, меч, войну».
Всегда, когда приходит человек, подобный Иисусу, мир тут же разделяется на тех, кто за него, и тех, кто про-тив. Нельзя найти ни одного человека, безразличного к Иисусу. Когда есть человек такого типа, мир немедленно разделяется. Одни за него, другие против него, но никто не безразличен. Невозможно быть безразличным к Иису-су. Если вы слышите слово Иисуса, если вы взглянули на него, вы тут же разделитесь: вы либо влюбляетесь, ли-бо начинаете ненавидеть; либо идете за ним, либо идете против него; либо следуете за ним, либо начинаете дейст-вовать против него.
Почему так случается? Потому что человек вроде Иисуса — это величайшее явление, и он не от этого мира. Он приносит в мир нечто от Запредельного. Те, кто боится Запредельного, немедленно становятся его врагами — это их способ защитить себя. Для тех, у кого есть желание, где-то спрятанное семя, для тех, кто искал и искал, и стремился к запредельному… этот человек становится харизматическим, он становится магнетической силой — они влюбляются в него. Этого человека они ждали в течение многих жизней.
Мир сразу же разделяется: либо вы за Христа, либо против. Другой возможности нет, безразличными вы быть не можете. Не можете сказать: «Меня это не волнует», это невозможно, потому что человек, который может ос-таться посредине, сам станет Иисусом. Человек, который может стоять посредине, ни в любви, ни в ненависти, сам выйдет за пределы ума. Вы не можете стоять посредине; вы упадете в ту или иную сторону, станете «пра-вым» или «левым», будете на той или другой стороне. Он порождает великое смятение.
Не только отдельные люди, но и общество тоже, все на земле вступает в конфликт, начинаются великие вой-ны. После Иисуса не было мира на земле. Иисус создал религию. Он принес в мир нечто, породившее такую рознь, такой конфликт в умах, что он стал фокусом всей истории. Вот почему мы говорим «до Христа», «после Христа»: он стал точкой отсчета.
История разделена, время разделено Иисусом. Он стоит на границе. Как будто до Иисуса время имело другое качество: с Иисуса начинается история. Его отношение и подход к человеческому уму очень отличны от подхода Будды или Лао-Цзы. Окончательная цель одна и та же, но подход Иисуса совершенно другой. Он уникален.
Что он говорит? Он говорит, что через конфликт достигается рост, что благодаря борьбе происходит центри-рование, благодаря войне расцветает мир. Но не понимайте это буквально — все, что он говорит, есть притча. Христианство приняло его слова буквально, и ошиблось. Христиане взяли в руки меч и бессмысленно убили мил-лионы людей — ведь не это имел в виду Иисус. Церковь, его церковь, стала воинствующей церковью, она стала крестовым походом.
Христиане воевали с мусульманами, индусами, буддистами — они вое¬вали везде. Но они ошиблись. Иисус го-ворил о другом. Он говорил не о мече этого мира, он принес меч другого мира. Что это за меч? Это символ. Вас нужно рассечь надвое, потому что в вас соединены две вещи: этот мир — земля, и Небо — они объединились в вас. Одна часть вас принадлежит земле, грязи; другая ваша часть принадлежит Божественному. Вы — точка встречи, и Иисус принес меч, чтобы рассечь вас надвое, чтобы земля вернулась к земле и божественное пришло к божественному.
Вы не умеете распознавать то, что принадлежит земле. Когда вы голодны, вы думаете, это вы голодны? Иисус говорит: «Нет, возьми мой меч и отсеки это!» Голод принадлежит телу, потому что это телесная потребность. Сознание не может быть голодным; оно сознает голод, потому что у тела нет сознания.
Вы, может быть, слышали одну старую сказку из Панштантры. Случилось так, что вдруг загорелся большой лес. В это время в лесу было два человека, один слепой, а другой — хромой. Хромой не мог идти, не мог бежать, но все видел; а слепой мог ходить, но не видел. Тогда они объединились: слепой взял хромого себе на плечи, и по-скольку хромой мог видеть, а слепой — идти, они стали одним человеком. Они вышли из леса — они спаслись.
Это не просто сказка — это то, что произошло в вас. Одна часть вас чувствует голод, но не может этого знать, потому что у нее нет глаз, чтобы видеть. Ваше тело чувствует голод, ваше тело чувствует половое влечение, ваше тело чувствует жажду, вашему телу нужен комфорт, вашему телу… все потребности исходят от тела. А ваше соз-нание только видит, ваше «Я» — только свидетель. Но они объединились, потому что без тела сознание не может ходить, двигаться, не может ничего делать; а без сознания тело не может понять, что ему нужно, голодно ли оно или хочет пить.
«Меч» Иисуса означает, что этот компромисс нужно узнать и понять, и тогда провести различие: то, что при-надлежит земле — принадлежит земле, удовлетворите его, но не становитесь одержимым им. Если вы голодны, голодно тело; помните это, утолите голод, но не становитесь одержимыми едой. Есть много людей, одержимых едой, для которых еда — навязчивая идея; они едят, и едят, и едят, а потом однажды так разочаровываются в еде, что начинают поститься, они голодают, и голодают, и голодают. Но и то и другое — одержимость, навязчивые состояния: слишком много есть так же плохо, как и голодать.
