Ознакомительная версия.
Вопросы и комментарии относительно статьи, посвященной удивительному открытию, продолжают поступать и сейчас, спустя долгие годы после ее опубликования. Однако они не могут получить удовлетворительного ответа, поскольку предположение о жизни Иисуса в Индии практически не получило освещения ни в одной из тысяч книг, посвященных его личности. Кажется совершенно невероятным, что никто из скептиков и не пытался выяснить, где же действительно похоронен Иисус, — ведь, даже несмотря на то, что все совершенные Спасителем чудеса можно каким-то образом объяснить, его последнее чудо — растворение тела в воздухе — кажется поистине таинственным. Библия говорит, что Иисус был «взят на небеса».
Когда я учился в университете, никто из моих профессоров не смог дать прямого и убедительного ответа на вопрос об исторической правде личности Христа, а потому, закончив курс и получив диплом преподавателя религии, я решил самостоятельно отправиться в Индию, чтобы предпринять там собственное расследование. Весной 1979 г. я вылетел в Египет, а оттуда — в Бомбей. Из этого города на поезде, а потом на автобусе направился к подножию Гималайских гор, в небольшой город Дхармсала, куда в 1959 г. переселился с Тибета Далай-лама. Мне необходимо было получить рекомендательное письмо к настоятелю монастыря в Хемисе. Это письмо должно было открыть путь к изучению записей, сделанных Николаем Нотовичем почти столетие назад. Аудиенции пришлось ожидать целых четыре дня, однако в конце концов я получил столь необходимый документ, на котором стояла подпись Его Святейшества, четырнадцатого Далай-ламы. Теперь можно было отправляться в Кашмир. Там я узнал, что через несколько дней должно было состояться мистическое представление, так восхитившее в свое время Нотовича. Фестиваль под названием «Чам» или «Сетчу» ежегодно, с девятого по одиннадцатый день пятого тибетского месяца, проводится в честь буддийского святого и пророка по имени Бадмасам-Бхава.
Монастырь Хемис расположен в Гималаях, на высоте почти 4000 м, на расстоянии 34 км от города Лех, столицы провинции Ладакх.
В наши дни в город Лех, столицу провинции Ладкх, можно добраться с относительным комфортом: за два дня автобус довезет вас туда по западным предгорьям Гималаев.
Праздник был уже в полном разгаре, когда я, наконец, прибыл в Хемис. Народу собралось великое множество, и хотя страна была открыта для иностранцев всего за пять лет до этого, легко можно было заметить толпы туристов с Запада. Мне вовсе не хотелось обнародовать цель своего визита в подобной суматохе, а потому я снова отправился в Лех, и вернулся лишь три недели спустя. Хемис — самый крупный, богатый и важный монастырь в Ладакхе. Название его произошло от индийского слова «хем» или «хен» (от санскритского «хима» — снег, прохлада). Этимология позволяет предположить, что люди жили здесь еще до установления современной тибетской культуры.
Терпение и упорство — важные добродетели, проявление которых обязательно для иностранцев, а потому поначалу на меня почти не обращали внимания. Я присоединился к монахам и отправился на кухню, которая больше всего походила на лабораторию средневекового алхимика. Там, коротая время за сдобренным маслом и солью чаем, мне пришлось набраться терпения и ждать, когда о моей персоне пожелают вспомнить. С наступлением вечера молчаливый монах жестом показал маленькую комнатку, в которой можно было переночевать. На протяжении следующих нескольких дней я оказался фактически предоставлен самому себе и развлекался тем, что бродил по бесчисленным темным монастырским коридорам и переходам, подолгу гулял по окрестностям, а к своим товарищам по кухне присоединялся лишь тогда, когда начинал испытывать нестерпимые муки голода. Утром четвертого дня моего пребывания в монастыре в келье появился молодой монах и молча, жестом, пригласил следовать за ним. Миновав бесконечно длинные темные коридоры, мы по крутой деревянной лестнице поднялись на верхние этажи монастыря, где мне не доводилось бывать до этого. Наконец путь закончился у подножия величественного храма. На просторной террасе, под сенью портала, украшающего вход в святая святых, стоял огромный стол, а вокруг него сидел целый сонм монахов. Один из них, почтенный человек средних лет, обратился ко мне на почти безупречном английском. Как я впоследствии узнал, звали этого достойного монаха Наванг-Церинг, и работал он секретарем и переводчиком настоятеля. Секретарь объяснил, что Его Святейшество, Дангси Римпош, слышал о цели моего визита и желает побеседовать лично.
Ожидая аудиенции, я услышал от Наванг-Церинга интересную историю о прежнем настоятеле монастыря Хемис, который одновременно возглавлял тибетскую секту Друкпа Каргуюпа. После того, как в Тибет пришли «красные китайцы», он внезапно исчез. В то время погруженный в изучение высших наук у себя на родине, в Тибете, настоятель не мог по новым порядкам добиться разрешения покинуть страну, так как хотел взять с собой в эмиграцию и своих родителей, опасаясь покидать их на произвол судьбы. Через некоторое время коммунистическое правительство запретило ему всякую переписку, а впоследствии стало известно, что Верховного ламу заключили в трудовой лагерь, чем и объяснялось его внезапное исчезновение.
Затем на протяжении пятнадцати лет никаких новостей с Тибета не поступало, а после разнесся слух о смерти бывшего настоятеля, что позволило ожидать его перевоплощения, возрождения в образе ребенка. Через шесть лет ламы обнаружили в Дарджилинге двухлетнего мальчика, который в 1975 г., в возрасте двенадцати лет, был рукоположен как Другпа Римпош. Подросток обучался у почтенного пожилого наставника по имени Дангси Римпош и проводил время в упорных трудах и послушании.
Живя с монахами, я не мог не заметить среди них высокого мужчину лет тридцати: он явно не был выходцем с Тибета, а, судя по чертам лица, приехал из одной из западных стран. Вскоре я выяснил, что молодой человек — австралиец. Мое исследование его заинтересовало, и он вызвался выступить в качестве переводчика в беседе со Святейшим, поскольку настоятель говорил исключительно по-тибетски.
Мы вошли в великолепно украшенную комнату с низким потолком — там, на небольшом троне восседал почтенный старец в позе Будды. Перед ним на низком столике стояла серебряная пиала с изысканным чеканным узором. Сложив ладони, как предписывал этикет, я низко поклонился, после чего получил разрешение сесть на ковер. Скульптурное лицо старца украшали выразительные морщинки и редкая седая бородка; он улыбался, а живые, сияющие глаза излучали мудрость и доброту. Я показал настоятелю рекомендательное письмо и попытался убедить его в важности для всего христианского мира старинных текстов, хранившихся в его монастыре. Снисходительно улыбнувшись, Лама посоветовал мне сначала самому найти истину, а уже потом заниматься усовершенствованием миропорядка. Тогда его слова показались мне туманными, ведь австралиец перевел только часть произнесенного настоятелем. В конце концов, старец сообщил, что тексты, ради которых я приехал, уже пытались разыскать, однако поиски ни к чему не привели. Это известие буквально потрясло меня. Растерянный и разочарованный, я ушел. Судя по всему, монастырь вовсе не собирался раскрывать свои драгоценные секреты.
Несколько позже до меня дошли сведения о том, что миссия Моравской церкви обнаружила в Лехе старый дневник доктора К. Маркса, специалиста по культуре Тибета. Дневник Маркса подтверждал, что Николай Нотович действительно останавливался в монастыре Хемис (см. иллюстрацию).
Страница из дневника миссионера доктора Маркса, где говорится о том, что к нему за помощью обращался Нотович, у которого болел зуб.
Еще одно подтверждение существования разыскиваемых мною текстов содержится в опубликованных в 1931 г. путевых заметках леди Генриетты Меррик, озаглавленных «На крыше мира».
Известный оксфордский индолог Макс Мюллер (род. в 1823 г. в Дессау) в 1890-х гг. попытался «разоблачить» открытие Нотовича как мошенничество. Мюллер, ни разу не бывший в Индии, заявил, что, связавшись с британскими чиновниками в Кашмире, он совершенно определенно установил: европеец со сломанной ногой не останавливался ни в одном из местных монастырей, так как не значился в гостевой карте. Читатель сможет лучше представить себе интеллектуальную традицию, в которой сформировался Мюллер, ознакомившись с его письмом к другу, написанным в 1876 г.: «Индия куда больше созрела для христианства, чем Рим или Греция во времена Святого Павла… и мне хотелось бы узнать, смогу ли я принять участие в миссии, которая поставит своей целью уничтожить вероломное индийское духовенство и открыть путь христианским учениям»[29].
Ознакомительная версия.
