Она явилась в этот мир, страдая от одного из самых редких и жестоких капризов природы, врожденного дефекта, известного под названием «двусторонняя трещина лица». Ее веки находились на одной стороне головы, но у нее не было глаз; там, где должен был быть рот, было лишь несколько покрытых слизистой оболочкой дырочек; отсутствовал нос, и сама форма черепа была искажена. Она даже дышала с трудом, а питаться могла лишь через трубочку, вставленную через горло в пищевод. Казалось, будущее малышки будет сплошным кошмаром и она станет жить в изоляции от всего мира, настолько далеко от привычной жизни, что это трудно вообразить.
Первый раз Алисе повезло, когда санитарка Тельма Перкинс из госпиталя университета Теннесси в Ноксвилле, где малышка родилась, полюбила несчастного ребенка и вместе со своим мужем Реймондом решила ее удочерить. Вот что рассказала сама Тельма: «Алисе был только один час от роду, когда я впервые ее увидела... и разрыдалась, потому что ни один ребенок не должен рождаться таким». Что удивительно: несмотря на отсутствие лица проблемы с дыханием и даже питанием, во всем остальном Алиса была совершенно здорова. Когда же ей исполнилось шесть лет, она смогла воспользоваться второй удачей в своей судьбе, которая, невзирая на все сказанное, помогла ей войти в жизнь хотя и не совсем нормальной, но все же бесконечно далекой от тех мук, на которые она была изначально обречена.
Доктор Джон Линч, специалист по пластической хирургии из госпиталя Вандербильта, увидав Алису, вызвался ей помочь и, после ряда невероятных операций, практически восстановил ее лицо. Это была первая удачная из семи задокументированных в истории хирургии попыток вылечить двустороннюю трещину лица. Но сам процесс излечения продолжался медленно, был полон неожиданностей, а также неприятностей для Тельмы и Реймонда Перкинс, которые дожидались разрешения удочерить Алису. Девочка подверглась одиннадцати операциям, у нее появились десны и зубы, которые до того не могли пробиться в ее изуродованный рот, и нос, который держится на косточке, взятой из ее ребра. Доктор Линч дал девочке нос взрослого человека, целиком восстановил рот, и Алиса быстро научилась двигать языком и челюстями и самостоятельно есть полутвердую пищу – трубочка в ее горле стала ненужной. Доктор исправил и полностью преобразовал ее череп, а также передвинул веки Алисы на положенное им место. Хирург считает, что ей предстоит еще несколько операций до 18-летнего возраста, после чего, полагает он, Алиса сможет жить с совершенно новым и практически нормальным лицом. Общая стоимость лечения составит сумму 300 тысяч долларов. Штат Теннесси пожертвовал 60 тысяч, а «Братство плотников», членом которого является Реймонд Перкинс, набрало 23 тысячи по всей стране. Сбор средств продолжается, и благодаря щедрости отдельных людей и организаций у Алисы теперь есть гарантия достойного будущего, которое когда-то казалось почти невероятным.
Хотя Алиса не видит и по-прежнему испытывает некоторые проблемы с питанием, но учеба ей дается легко. Девочка уже говорит и благодаря помощи терапевтов и логопедов может учиться в специализированной школе. «Она даже немного поет», – с гордостью говорит ее приемная мать. Такое блестящее использование возможностей пластической хирургии для исправления столь ужасных уродств лица можно считать настоящим медицинским чудом XX века.
Однако и век назад в этой области медицины уже пытались осуществлять нечто подобное. «Международный медицинский журнал», выходивший в Филадельфии, (февраль 1894 года) в Лондоне сообщал о 72-летнем старике, который был избавлен от огромной лицевой опухоли весом примерно килограмм. В 1892 году доктор Дж. П. Паркер из Канзас-Сити восстановил недостающую носовую перемычку, трансплантировав пациенту кость и ткань с его мизинца. Однако подобные операции в то время были большой редкостью, и на протяжении многих поколений страдальцы были вынуждены мириться со своим мучительным уродством.
Лишь недавний прогресс в этой области позволил несчастным детям, таким, как Давид Лопес и Алиса, надеяться на счастливое будущее.
«Человек-слон»
«Вставай!» – закричал устроитель аттракциона. И вот в темном «В углу комнаты зашевелилось то, что раньше казалось грудой грязных тряпок. Медленно, как привидение, стала подниматься мало напоминавшая человека фигура, понемногу стягивая с себя красную простыню. В комнате распространился запах гнилых фруктов. Наконец Джозеф Кари Меррик встал. В полумраке старой лавки, где когда-то вел свою торговлю зеленщик, он отбрасывал странную тень; его фигура казалась ужасной карикатурой на человеческое существо из какого-то ночного кошмара. Как у всех людей, у него имелись и руки и ноги. Но его голова, лицо и одна рука были столь причудливо деформированы, что он скорее казался каким-то диким зверем с огромным, болтающимся хоботом-носом. Таким был «человек-слон», несчастный уродец Джозеф Меррик, второй номер аттракциона, проводящегося в лавке дома номер 123 по Уайтчапел-роуд в Лондоне. Снаружи палатки, напротив знаменитого лондонского госпиталя, грубо намалеванная табличка возвещала о самом необычном феномене викторианской Англии. Уродство Меррика привлекало столько народу, что устроитель аттракциона без труда собирал с каждого желающего на него посмотреть по два пенни. «Человек-слон» приносил большие доходы.
В 1884 году молодой л честолюбивый хирург из лондонского госпиталя однажды перешел улицу, чтобы разглядеть табличку, болтавшуюся на окне и еще издалека привлекшую его внимание. Фредерик Тревес, который некоторое время спустя стал сэром Фредериком, так описывает свое первое впечатление от этой «афиши»: «Это было очень грубое изображение какого-то жуткого существа, каких можно увидеть только в кошмарном сне. Оно имело фигуру человека с чертами слона. Превращение не зашло чересчур далеко. Все-таки существо было больше человеком, чем зверем. И именно то, что это был человек, и казалось самой его отталкивающей чертой.
Не возникало ни малейшего сострадания, которое вызывают другие убогие и калечные люди, не было там и намеренного гротеска, а одно голое указание на человека, которого превратили в животное. Какая-то зелень внизу плаката изображала джунгли и, видимо, должна была внушить мысль, что именно там, среди этих сорняков, и проходила жизнь этого странного существа».
Зайдя в палатку, Тревес впервые встретился с «человеком-слоном». Страдалец Меррик, в то время 21 года от роду, стоял голый по пояс, босой, в одних красных панталонах на несколько размеров больше, чем ему было нужно. Какое-то заболевание бедра сделало его хромым, и из-за этого он мог поворачиваться только при помощи палки. Кости его головы разрослись настолько, что по ширине она была равна туловищу, один глаз практически исчез, а вторая опухоль так скривила ему рот, что он напоминал раструб. Тревес описывает его лицо совершенно бесстрастно и жестко, как некоего туземного идола. Обе ступни и одна рука тоже опухли, искривились и были мало пригодны для какой-либо работы, скорее напоминая весла, с атрофированными, распухшими пальцами. И напротив, вторая рука была правильной формы с мягкой кожей и деликатной, чувствительной кистью.
Когда Тревес увидел столь редкостного урода, он зашатался от представшего его глазам зрелища: «Мясистый отросток свисал у него со лба наподобие хобота слона. Губчатый нарост покрывал шею. Волосяного покрова совершенно не было. На лбу один глаз. Над верхней челюстью нависал, выпячиваясь, костный нарост. Нос отсутствовал. По всему телу складками свисала сморщенная кожа. Правая рука напоминала плавник. Из-за опухлости ступней он не мог ходить, разве что еле передвигаться, – 1раркая ногами. Вдобавок ко всему его уронили, когда он был грудным младенцем, поэтому позвоночник его искривился». А один из коллег Тревеса впоследствии говорил о Меррике так: «У бедняги были изуродованы туловище, лицо, голова и конечности. Его кожа была жирной и свисала, как у слона, складками на бока».
