В сфере любовных чар мы различаем три группы средств, применяемых для достижения определенного эффекта.
К первой группе относятся внушение,
ко второй – различные органические субстанции, иными словами, речь идет об известных соединениях, вызывающих оккультные явления,
в третью группу входят самые разнообразные возбуждающие средства.
Первая группа, естественно, является наиболее распространенной. Об этом свидетельствует множество фактов.
1. Средства, внушающие любовь
Римляне полагали, что пепел гардуна[43], приложенный к левой руке, сильно повышает половое влечение, но оно, напротив, значительно умеряется, если тот же пепел приложить к правой руке.
Кровинка летучей мыши, находящаяся под подушкой женщины, вызывает в последней страстное половое влечение.
Померанец еще в настоящее время глубоко верит в чудодейственную силу, заключенную в крови летучей мыши, а в Штирии девушка кладет своему возлюбленному в вино сердечко летучей мыши.
Южная славянка обмакивает панталоны своего возлюбленного в крови летучей мыши, или угощает его конфетами, пропитанными этой кровью. Далее, она нередко дает ему зажаренные внутренности этого животного и часто носит под левой мышкой летучую мышь с тем, чтобы ее возлюбленный окончательно обезумел от страсти.
Точно также и узулка пользуется летучей мышью в своих любовных чарах. Поймав птицу, она помешает ее в новенький горшок, мелко продырявленный во многих местах. Сосуд этот зарывается в глубокий муравейник. Муравьи с жадностью набрасываются на предлагаемую пищу, и когда от мыши остаются одни только косточки, девушка откапывает горшок и разыскивает в нем косточки, которые наиболее похожи на вилы или грабли.
В полночь самландец[44] убивает сову и выбирает в ней кости, имеющие сходство с крючком или лопатой, все прочее он закапывает под кровельным желобом. Узулка привлекает к себе молодого человека «граблями», а «вилами» она отталкивает от себя предмет неприязни своей.
Для этой же цели самландец пользуется своей «лопатой».
Узулка умеет пользоваться также и своей менструальной кровью. Она вливает обыкновенно в настойку пару капель воды, в которой вымывает свои грязные рубахи, и этой-то настойкой она угощает своего возлюбленного. При этом она тайно прочитывает: «Подобно тому, как эта кровь пристала к моей рубахе, пусть сердце твое прильнет ко мне в вечной любви».
В Кроатии[45] существует такой обычай: незадолго до Юрьева дня девушка, изловив лягушку, помещает ее в коробку. В крышке делается маленькое отверстие, а сама коробка зарывается в муравейник. Лягушку необходимо закопать еще до того, как она успела хоть раз заквакать. Ибо человек глохнет, если он слышит кваканье такой лягушки. В ближайшее новолуние лягушка вновь откапывается. Девушка открывает нижнюю челюсть и незаметно втыкает ее в платье своего возлюбленного. С тех пор этот молодой человек попадает под самое сильное влияние любовных чар этой девушки.
В Богемии[46] существует поверье, что если расцарапать до крови руку девушки с помощью лапки квакши, пойманной в день св. Луки, то эта девушка загорается безумной страстью к тому человеку, который проделал над ней эту операцию.
Словачки называют орхидею с пальцеобразными клубнями «лапкой Христа». Они глубоко убеждены, что достаточно провести этой орхидеей по голому телу возлюбленного для того, чтобы он оставался верен им навеки.
Очень наивное колдовство мы встречаем у южных славян. Там девушка выкапывает землю, на которой отпечаталась нога ее Возлюбленного, эту землю она всыпает в горшок и засаживает туда calendula oflicinalis, которая по-немецки называется также «цветком мертвецов», так как ее обыкновенно сажают на могилах; заметим, кстати, что этот цветок никогда не вянет. Подобно тому, как этот цветок растет, цветет и никогда не вянет, пусть любовь юноши к девушке расцветет и никогда не отцветает.
В противоположность этому поэтическому обычаю я приведу здесь один случай, о котором рассказывает Krauss. Одна крестьянка горячо полюбила молодого человека, стоящего в общественном положении значительно выше ее. Желая привлечь его к себе, она в глубокую полночь убивает черную кошку, вырывает из нес сердце и крошит его на мельчайшие куски. Все это она замесила в пирог, который послала этому господину в качестве угощения к завтраку. Чтобы ожидаемый эффект действительно приключился, этот пирог необходимо было съесть натощак. Но угощение было отвергнуто. Вообще следует заметить, что средства, необходимые для пробуждения полового инстинкта, извлекаются обыкновенно из животных, отличающихся сильнейшей чувствительностью, у них берутся те именно органы, в которых сосредоточен половой инстинкт и делается это в такое время, когда чувствительность находится на исключительно высоком уровне. Берется сердце, семя и т. д.
Влияние всех этих веществ, поскольку, конечно, устранена всякая возможность внушения, покоится, вероятно, на тех же принципах, что и органотерапия Brown Scquard'a. Тут в дряхлеющий организм человека вводится мошоночный сок животных, добытый путем многочисленных вытяжек. При впрыскиваниях в местах уколов наблюдается сильное болезненное воспаление. Но, несмотря на эти страдания, впрыскивания ведут, к полнейшему восстановлению сил и обусловливают собою возврат к молодости. Изобретатель, сам испытавший на себе действие своего средства, не мог нахвалиться им.
К более мягким средствам, возбуждающим любовь, принадлежат анис, ир и т. д. Словацкие девушки, вплетают в свои косы сухостебельник (Asplenium Trichomancs L. – особая разновидность папоротника) с тем, чтобы привлечь к себе женихов.
Папоротник приносит молодому человеку счастье в игре и успех у женщин.
Плаун (Lycopodium selage L) – священное растение друидов, служит и словакам в качестве средства для колдовства. Девушки вшивают его целыми кусками в свои платья с тем, чтобы обзавестись возможно большим числом женихов. Но плавун отличается еще одним свойством: он предохраняет девушек от несвоевременной беременности.
Деревенские девушки перед тем, как начать танцы, кладут себе в ботинки сухотный корень. При этом они говорят:
«Брошу тебя в башмачок,
Мой милый коренек;
Спеши ко мне дружок».
Точно также и молодой человек должен всегда иметь при себе ноготки, завернутые в шелковый фиолетовый платок, если он хочет вызвать к себе любовь девушки. Грондола и колючник, смешанные с красным воском, служат причиной страстного расположения девицы к молодому человеку.
Вербена (verbenu officinalis L) является «прекрасным растением для беспокойных супругов». Никто не устоит перед любовью к человеку, намазавшему свое тело вербеной.
Когда у южных славян возникает семейный раздор, жена берет яблоко и оставляет его на ночь в руках какого-нибудь умершего незаконнорожденного ребенка. Затем она подает это яблоко своему мужу, тот съедает его – и мир снова восторжествовал. С той же целью она иногда заваривает в пище выделения аиста. В основе этих двух обычаев лежит одна и та же мысль: ограниченная плодовитость и половая неудовлетворенность всегда ведут к спорам между супругами. На это указывают слова: внебрачное дитя и выделения аиста.
В России все эти любовные заклинания совершаются колдунами. Andrian Weiburg приводит некоторые из них. Например:
«Навстречу мне вышли семь братьев: семь братьев, семь буйных ветров. Куда вы ушли? Мы были в чистом поле, в широкой степи, мы пронеслись над чахлыми травами, убогими лесами, богатыми пашнями. Придите к нам, ветры буйные, утешьте вдов, сирот и ребятишек маленьких; возьмите скорбь земную и вселите ее в неукротимое сердце молодой девушки N. N. Стальным топором сердце ее рубите и пусть расцветет в нем скорбная печаль».
А вот еще одно заклинание:
«У моря-океана, на острове Буяне стояло дерево: на дереве том сидело семьдесят птиц; все птицы были похожи друг на друга. Они общипывали ветки и бросали их на землю, ветки эти подбирал черт и уносил их к Сатане Сатановне. Вот где ты, злой дьявол! Здравствуй! Окажи мне милость: зажги сердце N. N. любовью ко мне. Мое слово крепче стали вечной!»
Боснийская девушка в Юрьев день пристально наблюдает за своим возлюбленным в скобу висячего замка; скобу она затем отворачивает, а самый замочек кладет на большую дорогу. Этот символический акт заимствован, по-видимому, у венецианцев; дело в том, что в венецианском диалекте акт совокупления обозначается словом ciavar, что значит – запирать на замок. Символизм, лежащий в основе подобной терминологии, до того понятен и очевиден, что боснийцам, по-видимому, не стоило особенно большого труда постигнуть его; отсюда само собой понятно, что для выяснения причин возникновения этого обычая вовсе не следует касаться отношений Венеции к Далмации и Нижней Боснии.
