Ознакомительная версия.
«Та’алаб, Астар и Хаубас, пожалуйста, направляйте нас в этом путешествии», – обратилась я к ночным божествам. Звездная вспышка, будто в ответ прорезавшая темно-синюю даль, словно подтвердила: мою молитву услышали.
– Македа! – произнес чей-то тихий голос позади меня. Вместо того, чтобы обернуться и посмотреть, кто зовет меня по имени, я интуитивно почувствовала, что мне лучше не двигаться. Я постаралась контролировать дыхание и стала дышать глубже.
– Македа! – снова позвал голос.
Он определенно принадлежал женщине, возможно, Сарахиль искала меня.
Еще одна вспышка звезды пронзила ночное небо, и на этот раз мне удалось проследить ее путь до высокой дюны, где было заметно движение куста. Сначала мне показалось, что куст движется из-за ветра, но позже я заметила нечто, движущееся среди его веток.
Я потянулась ближе, чтобы понять, что же это за зверь, который не спит по ночам. Приблизившись к кусту, я услышала, как меня снова зовут по имени, и что вдалеке звучит прекрасная музыка. Я взглянула вниз и увидела перед кустом круг из камней, каждый из которых был размером с мою ладонь. Неожиданно я почувствовала усталость и присела в центр круга. Я слышала, как Сарахиль зовет меня где-то там, в лагере…
Наш лагерь и дюна исчезли. Был ясный, солнечный день. Я сидела в кругу из камней. Седой песок бескрайней пустыни был вытеснен из моего сознания соблазнительным ароматом цветов, вкусом сочного винограда и щебетом ярких птиц. Я вдохнула сладкий аромат и расслабилась глубже, чем мне приходилось за последнее время. Я вдруг осознала, насколько сильно устала и от навязчивых сновидений, и от ежедневных приходов Тамрина, и от той кутерьмы, которую наделал в моих владениях свиток, посланный Соломоном, а теперь еще это путешествие – далеко-далеко от Саба. Я устала. И прилегла, чтобы выспаться.
«Македа, – произнесла женщина, с любовью погладив меня по волосам. – Это я».
«Мама!» – Я обвила руками ее шею, и слезы устремились по моим щекам. Я потянула ее к себе, чтобы она легла рядом со мной. – «Я так сильно по тебе соскучилась!» – непроизвольно всхлипнула я.
Мама крепко обняла меня и стала нежно укачивать. Я не чувствовала себя такой защищенной и любимой с тех пор, как она покинула этот мир. Мне хотелось задать ей столько вопросов о своей жизни, о том, почему она умерла, хотя джинны могут выбрать бессмертие, и как мне справляться со своими королевскими обязанностями. Но мне так не хотелось портить этот момент нашей встречи! Я просто дышала – ею. Мне было достаточно того, что мама снова была рядом, со мной.
– Королева Македа! – Голос Сарахиль пронзил мою грезу.
Я раскрыла глаза и, взглянув перед собой, обнаружила, что они с Тамрином стоят надо мной. Я обернулась назад, к маме, и ужаснулась: она исчезла в ночном небе. Тамрин протянул мне руку и помог встать, пробормотав:
– Ты устала, пойдем.
Сарахиль и Тамрин проводили меня в палатку, которая была достаточно просторной для того, чтобы вместить пять-шесть человек. Все это пространство было мне одной совершенно ни к чему, но, раз уж я была королевой, мне предстояло спать в одиночестве – в окружении вооруженной охраны, выставленной рядом с моей палаткой на круглосуточное дежурство.
Я отчаянно пыталась заснуть. Уже второй раз я видела мираж, в котором встречалась с матерью, и каждый раз эти встречи вскрывали старые раны, которые мне так хотелось оставить нетронутыми. Я только-только смирилась с ее отсутствием и научилась жить без нее. Мы с ней были очень близки и практически во всем похожи, у нас у обеих даже ноги были одинаковыми – как у джиннов. Мы обе были застенчивы и чувствительны; сопротивлялись королевской помпезности, но очень любили хорошо и вкусно поесть! Я натянула себе на плечи сатиновый шарф, представляя, что это мамины руки обнимают меня.
Утром, с появлением солнца, пустыня стала согреваться, проявляя признаки жизни. Ящерицы начали сонно выползать из своих норок в поисках пищи, и мы тоже приступили к завтраку. Я съела больше обычного, чтобы смягчить свои растревоженные мысли. Тем более что времени, отведенного вчера на привал, нам едва хватило на молитвы, и мы не успели как следует пообедать. И кто знает, когда теперь я смогу поесть в следующий раз?
Тамрин и Сарахиль, казалось, наблюдали за мной более внимательно, словно стараясь убедиться, что я не собираюсь снова бродить по пустыне ночью. Я прижалась к ним обоим, и так мы сидели какое-то время вместе, возле костра.
– Расскажи мне что-нибудь еще о царе Соломоне! – умоляла я Тамрина. – Какой была его мать?
– О, это долгая история, – протянул Тамрин, устраиваясь поудобнее – верный знак, что его повествование начинается.
Думаю, Тамрину удавалось быть таким чудесным рассказчиком в первую очередь потому, что ему самому эта роль очень нравилась.
– Отец Соломона, царь Давид, заметил прекрасную девушку, которая купалась в бассейне на крыше своего дома. Чем больше он смотрел на нее, тем сильнее становилось переполнявшее его желание. И он послал девушке сообщение, чтобы та посетила его во дворце. Девушку завали Бафшеба, – сказал Тамрин.
– Звучит как Шеба! – заметила я.
– Ты права. – Тамрин на мгновение сосредоточился, прежде чем продолжить. – Итак, Бафшеба и царь Давид почувствовали непреодолимое влечение и очарование друг другом. Не прошло и нескольких мгновений с момента их встречи, как они уже страстно сжали друг друга в объятьях, как будто две родственных души снова встретились, пережив несколько жизней вдали друг от друга. Они утолили свою страсть в королевской спальне Давида, и в ту же ночь Бафшеба забеременела.
– Значит, потом они поженились и стали воспитывать Соломона? – спросила я.
Тамрин опустил глаза:
– Ну, все было несколько сложнее. Бафшеба была замужем, и ее муж, Урия, служил в королевской армии Давида. Давид не мог смириться с тем, что ему придется делить возлюбленную с кем-то еще, и ему хотелось вместе с ней воспитывать их общего ребенка. Поэтому в голове Давида созрел коварный план, как сделать так, чтобы Бафшеба принадлежала только ему одному.
– Что же он сделал? – с любопытством поинтересовалась Сарахиль.
– Давид отправил Урию на передовую линию сражения, где его ждала верная смерть. Конечно же, в результате он был убит. Хотя Давид не убил его своими собственными руками, тем не менее, смерть Урии была на его совести. Когда сын Давида и Бафшебы умер вскоре после своего рождения, они поняли, что это Бог наказывает их за смерть Урии, но, к счастью, влюбленные смогли пережить все это и остаться вместе. И вскоре Бафшеба снова забеременела.
– На этот раз Соломоном? – спросила я, страстно желая услышать о человеке, ради которого мы отправились в такое длительное путешествие. И сразу мне вспомнился его грубый и ультимативный тон в приглашении. Мне оставалось лишь удивляться своему настойчивому желанию встретиться с ним.
Тамрин кивнул:
– Да. Своего следующего сына они назвали Соломоном; его имя переводится как «мир». Еще ребенком, он полностью соответствовал своему имени. С раннего возраста Соломон сильно отличался от остальных сыновей Давида. Он не любил играть с игрушечным копьем, не любил вообще играть в войну, как все его братья. Единственное, что интересовало Соломона, – так это чтение и философские дискуссии со взрослыми. Так же, как и его отец, Соломон имел тесную связь с Божественным и очень хорошо слышал голос Бога Израиля. Говорят, что Бог предоставил юному Соломону возможность иметь все, что тот пожелает: богатство, власть, славу. Но Соломон попросил заменить все эти, безусловно, щедрые дары одним-единственным – мудростью. Восхищенный таким неожиданным выбором Бог даровал ему мудрость, а в придачу – и богатство, и власть, и славу, и все, чего бы он ни пожелал, сделав Соломона царем – над людьми, животными, птицами и демонами.
– Как же он применял свою мудрость? – искренне заинтересовалась я.
– С юного возраста Соломон принимал участие в работе суда, где решались правовые, этические и моральные споры между гражданами страны. Он блестяще разрешал их; это одна из причин, по которым людей так привлекал Иерусалим.
Например, – продолжил Тамрин, – в юности Соломон разрешил тяжбу между двумя мальчиками! Спор начался, когда один из них, проголодавшись, попросил у другого поделиться с ним завтраком. Второй мальчик согласился дать ему одно вареное яйцо, но при условии, что через какое-то время первый мальчик вернет долг, а вдобавок к нему – деньги, чтобы компенсировать любую выгоду, которую второй мальчик мог бы получить, если бы не поделился с первым, а отдав часть завтрака – упустил.
– Это довольно запутанно, – заметила я.
– Годы спустя второй мальчик пришел к тому, с которым он некогда поделился своим завтраком, и попросил отдать ему яйцо. Когда яйцо было возвращено, он потребовал солидную сумму денег в качестве компенсации за упущенную выгоду. В результате юноши поссорились и, чтобы разрешить спор, обратились к отцу царя Соломона – Давиду.
Ознакомительная версия.
