Одним из последствий этого сдвига во мнениях было возвращение антропософии, которая появилась как неожиданный победитель в давних войнах между Безант, Тингли и Штейнером. Ибо хотя Антропософское Общество само по себе растет медленно и, подобно теософии, большинство его членов — люди пожилого возраста, влияние его возросло неизмеримо. Этому способствовало духовное возрождение конца XX века; отчасти прекрасно структурированная организация, учрежденная основателем; но более всего интерес Штейнера к вопросам охраны окружающей среды и центральное место, уделяемое в его философии отношениям между экологией и религией.
Основная сила учения Штейнера — в отличие от теософии — это ее практичность. Если у Штейнера на все была своя теория, он также умел претворять ее на практике. Соотнося космологию и психологию с экологией, он ставит человечество в центр комплексной универсальной экосистемы, в которой духовные и биологические силы играют одинаково важные роли; но он также принимает в расчет и физическое существование на земном уровне: еда, сон, хозяйство, работа. Вдохновленное успехом Движения зеленых, Антропософское Общество недавно основало собственный банк для кредитования под низкие проценты целесообразных экологических проектов: сельскохозяйственных ферм, небольших предприятий легкой промышленности, ремесленных мастерских и народных промыслов [431]. Движение зеленых также поддерживает образовательные, фармакологические и медицинские антропософские проекты, которые отвечают современным экологическим требованиям, будучи основаны на естественных системах и материалах.
Близких к антропософским принципов придерживаются и другие объединения. Например, Международный Фонд Эмиссаров (Emissary Foundation International) имеет свои филиалы в Канаде, Австралии, Англии, Америке, Южной Африке и во Франции, где его члены живут в общинах и следуют доктрине, похожей на доктрину Штейнера. На истории этой серьезной организации можно видеть те перемены, которые произошли со многими альтернативными религиозными группами за последние три десятилетия. Это объединение было основано в 1932 г. американским индейцем Ллойдом Микером, который возглавлял его под именем Уранда, тогда как его последователи именовались Эмиссарами Божественного Света. Как следует из названия, это был мистический орден, основанный на вере в существование Высших Существ (разновидность Тайных Учителей), которые при правильном подходе могут передать мудрость Посвященным.
Продолжая считать духовную жизнь ключом к преобразованию мира в положительном направлении, орден, переименованный в Фонд Эмиссаров, ныне свел до минимума мистические аспекты, переключив внимание на проблемы экологии и психологии[432]. Членов организации объединяет не мистическое откровение, а общая цель — улучшить как себя, так и окружающий мир посредством "настройки" личности в унисон с другими людьми и природными ритмами земли. "Настройка" подразумевает молитвы, медитации и размышления, но не менее важную роль играет активная деятельность. Фонд заведует многими образовательными проектами и поощряет альтернативные медицинские и финансовые предприятия. В этом объединении нет культовой замкнутости. Посторонние люди могут посещать семинары по "Искусству жить", и группы приветливо принимают гостей на фермах и ранчо.
Возможно, это наиболее приемлемая форма альтернативной религии, хотя некоторое удивление вызывает наследование поста руководителя. После смерти Микера в 1954 г., управление перешло к его последователю, который позже оказался главой одного из самых аристократических семейств Англии. Мартин Сесил, впоследствии ставший седьмым маркизом Эксетером, некогда покинул Англию и переехал в Северную Америку, согласно давней традиции младших сыновей аристократов, уезжающих за рубеж в поисках удачи. Много позже, когда его кузен умер, не оставив прямого наследника, он унаследовал родовой титул, хотя огромный дом и поместье в Бергли достались его племянницам. Сын лорда Эксетера, Майкл, который женился на дочери Ллойда Микера, в свою очередь унаследовал от отца и пост руководителя Фонда Эмиссаров, и титул маркиза Эксетера в 1988 г., установив таким образом прецедент передачи власти по наследству в религиозном движении.
Никто, разумеется, не откликнулся с таким энтузиазмом на смесь экологии, эзотерики, науки и эсхатологии конца XX века, как Дж. Г. Беннетт. И в самом деле, Беннетт был типичной фигурой Нового Века еще до того, как этот век наступил: он был всегда готов исследовать любой способ духовного просвещения и объединить все открытия в своем собственном синтезе. Казалось, он спешил перепробовать все возможные практики, учения и идеи, столь поспешно он переходил от одного гуру к другому в поисках ускользающего Источника — только для того, чтобы в конце концов обнаружить его в себе самом.
После смерти Гурджиева он приостановил свою бурную деятельность из-за тяжелого сердечного приступа у Уинифред, случившегося осенью 1950 г.[433] Не менее тяжелый удар ожидал его три недели спустя, когда он, однажды утром прибыв на работу, обнаружил, что лаборатории опечатаны, а сам он временно отстранен от руководства. Тем же вечером в газетах появились сенсационные статьи о коммунистических шпионах в институтах, связанных с атомными исследованиями. Принимая во внимание политические симпатии Беннетта, его службу в военной разведке, досье Министерства иностранных дел, деятельность духовного учителя и шпионскую репутацию Гурджиева, его личность казалась подозрительной. В атмосфере холодной войны начала 1950-х годов все это было опасно. И хотя его имя не было произнесено журналистами, Беннетт предпочел покинуть свой пост.
Оказавшись без работы, он посвятил себя устройству Кумб-Спрингс, где был возведен большой новый холл по примеру Учебного Дома Гурджиева. Затем, в 1953 г., некий голос повелел ему предпринять поиски на Востоке, куда он и отправился, несмотря на расплывчатость указаний. Вопрос стоял в том, куда именно надо ехать. Один из возможных ответов заключался в повторении путешествия Гурджиева в Центральную Азию и на Ближний Восток. Заручившись рекомендацией потомка принца Мухаммеда, для начала он посетил суфийского шейха Эрмина Чиху в Дамаске. По пути он заехал в Константинополь, ныне Стамбул, где некогда проживал Джаллаледдин Руми, основатель дервишского ордена секты Мевлеви; там у него было видение, в котором ему был дан совет не принимать приглашения работать в Организации Объединенных Наций. Путешествие, как видим, было полезным.
Эрмин Чиху — дервиш ордена Накшбанди — рассуждал довольно загадочно, если, конечно, принимать во внимание его веру в грядущее второе пришествие Христа, уверяя Беннетта, что ему предстоит сыграть важную роль вроде Иоанна Предтечи, предвестившего приход Мессии. Тогда Беннетт скептически отнесся к этому мнению, но, когда в следующем году он вернулся в Сирию, пророчество повторилось. Уинифред Беннетт, которая незадолго до этого перенесла кровоизлияние в мозг, отчасти повредившее ее рассудок, осталась в Кумбе, и Беннетт ездил по Сирии и Ираку вместе со своей близкой подругой и будущей женой, Элизабет Мэйэлл, посещая святых людей. Один шейх в Дамаске подтвердил пророчество Эрмина Чиху о втором пришествии, и другой, в Кериде, сказал ему то же самое, любезно добавив, что Беннетт и его спутница предназначены друг другу самим Богом. По крайней мере последнее пророчество сбылось. Но хотя Беннетт и разъезжал по закоулкам Турции и северной Персии, посещая исторические места Центральной Азии, связанные с Гурджиевым, Источник упорно не желал представать перед ним.
Будучи разочарован бесплодными поездками, но упорно работая над своей многотомной "Драматической Вселенной", эпическим трудом по истории и природе Космоса, Беннетт обратил внимание на совсем другую идею из другого источника, когда от своего товарища по Работе он услыхал о Паке Субухе (1901–1987), индонезийском основателе "Субуда"[434]. Получив указания от внутреннего голоса, Беннетт в том же 1956 г., познакомился с новой духовной практикой при помощи Хусейна Роуфа, лондонского еврея, перешедшего в ислам. Беннетта покоробила вульгарность заявлений Субуда об излечении умирающих, возвращении мужской силы импотентам и астральных перемещениях, но он продолжил знакомство.
Субуд — это форма исламского мистицизма, название которого происходит от трех слов — "сусила", "будхи" и "дхарма". Сусила — это истинный характер человека, который проявляется когда он действует согласно Божьему изволению. Будхи — это божественная жизненная сила внутри людей. Дхарма значит подчинение воле Бога. Субуд, таким образом, представляет собой абсолютное подчинение Богу, которое способствует истинному росту личности, то есть проявлению его духовной природы, обычно затмеваемой мирскими заботами. Такой рост может осуществляться посредством "латихан" (яванское слово, обозначающее "тренировка"), которая, в свою очередь, начинается с групповой медитации и выражения покорности в присутствии Бога. Покорность сравнивается с "открытием", потому что подразумевает освобождение сознания от всех низменных ассоциаций и подготовку к восприятию Бога. Сеанс латихан под наблюдением Посвященного может продолжаться до получаса, во время которого участники выполняют различные действия — от тихой медитации до разговоров и криков.
