Ознакомительная версия.
«Бог — это тот, кто вообще не ведает страха».
После двух лет и семи переписываний мне приснился сон, где я увидел его на смертном одре. Во сне он встал и бросился вперёд на землю, выполняя полное простирание. Затем передо мной появилось его лицо — это было всё, что я мог видеть: глаза полузакрыты, и он ворчит: «Я не слышу тебя». Кто знает, был ли в этом какой-то смысл, но у меня возникло ощущение, что окончание книги было более актуально, чем когда-либо.
Он также постоянно повторял нам: «Ваша задача в жизни — заткнуться».
Я продолжаю чего-то добиваться, когда на самом деле хочу отдохнуть, но мир стал таким лёгким: он весит около десяти фунтов — именно столько весит в среднем человеческая голова. Нас всех неконтролируемо тащит течением. В последнее время это чувство перестало быть неприятным. Бесцельно дрейфуя, без дома, без гарантий, без имущества, я замечаю, что ожидаю радости цветения, но вместо этого цветок увядает и лепестки его опадают.
Эти поездки в Индию открыли мне об индуизме гораздо больше, чем я мог себе представить, но Юджи, казалось, стоял выше всего этого духовного, религиозного или философского. Ни в одной религии не было ничего, что могло бы объяснить феномен Юджи, но существовали священные тексты, которые примерно описывали то, какими могли бы быть такие люди, как он. Он был вне рамок всего, что можно было представить с помощью мысли, а то, чем он являлся, как он всегда говорил, сформулировать было невозможно. После прочтения многих Упанишад, книг о Нисаргадатте, Рамане, Анандамайи Ма я вдруг понял, что Юджи Кришнамурти представлял собой совершенно новое выражение. Его образ жизни был безупречно чистым. Ему удалось говорить об абсолютном, не пойдя на компромисс ни в малейшей степени и не дав людям фальшивой надежды. Его язык, несмотря на периодическую скабрёзность, всегда был настолько точным и простым, что понять его мог даже ребёнок. Мукунда Рао прислал мне несколько отрывков из новой книги о Будде, над которой он работал в свете влияния на него Юджи. Я очень удивился, узнав в Speaking of Nirvana, что в течение первых пятисот лет после смерти Будды не существовало его изображений, вместо него рисовали дерево, под которым он сидел, когда получил то, что получил. Мать Будды умерла спустя семь дней после его рождения. Записи говорят о том, что в течение семи дней с Буддой происходили разного рода трансформации, так же, как и с Юджи. Это была поразительная информация, независимо от того, что я собирался с ней делать дальше. А я не собирался ничего с ней делать на самом деле. Будда сказал, что у него нет учения, и посмотрите, что они с ним сделали! Восьмеричный путь, инициации, ритуалы — они превратили отсутствие учения во всемирный институт.
Неспособность принять тот факт, что всё это ложный путь, не даёт мне покоя. Он снова и снова повторял, что если вы заблудились в джунглях, вам следует просто остановиться. Как бы я ни заблудился, я ещё не заблудился окончательно.
«Всё, что я делал, не имело к этому никакого отношения».
Весной 2009 года я жил в квартире рядом с гаражом на берегу реки Гудзон. Весь день лил дождь, и я скрывался в комнатах, удивительным образом похожих на комнаты в Гштааде. В темноте ночи глухо рокотал гром, светлячки подсвечивали пространство между чернильными силуэтами деревьев, словно безучастные созвездия. За рекой мигал огонёк. Восприятие пространства зависит от моей памяти, которая играет в игры для того, чтобы всё продолжалось. Мне пришло в голову, что наконец-то я живу жизнью ленивого оболтуса, которому можно позавидовать. Я пишу, едва сводя концы с концами, чтобы только избежать настоящей работы. Надо же мне чем-то заниматься. У меня практически ничего не было, и это меня вполне устраивало. Временами я осознавал, что не научился у Юджи ничему. Наоборот, просто оставаясь самим собой, он лишил меня каких-то вещей, которые на самом деле были мне не нужны, — насильно, конечно же.
«Это не в ваших руках. Это не в моих руках. Просто оставьте это в покое, пусть будет, как есть».
Ко мне в гости приехала Йогиня, мы сидели с ней на причале, смотрели на реку и слушали негромкие раскаты грома над Катскилз. Этот приезд был очень тихим и душевным. Мы провели вместе пару дней. После её отъезда у меня случился философский вечер. Мне пришло в голову, что если оставить в покое любовь, счастье и удовольствие, большинство жизненных проблем исчезнет. Я отправил своему другу имейл с этими глубокомысленными выводами, на что его жена ответила: «А может ли он это сделать?»
Конечно, не могу. Но звучит неплохо, не правда ли?
Постоянное пребывание рядом с Юджи и непременное участие в его разъездной жизни способствовало тому, что моя собственная жизнь покатилась по тем же рельсам. Лёгкость, с которой я сейчас живу, напоминает мне о том, через что прошёл Юджи. Мои знания ограничены моей зоной комфорта. Знание — это и моё богатство, и моя ловушка. Идея говорить правду смешна. «Логика школьника» — прекрасное название, отражающее суть философии, дающей рабочие места. Единственное, что мне приходилось делать, так это постоянно задавать себе простой вопрос Юджи: «В твоей жизни это работает?»
Это позволяет видеть вещи в перспективе.
«Если кто-нибудь спросит вас: „Что говорил Юджи?“, вы ничего не сможете ответить».
Я сидел на причале, слушая птиц, устраивающихся на ночь. От ливня газон в сумерках казался тёмно-зелёным. Над головой плыли серые облака. Дни пролетали мимо, принося с собой свои ежедневные маленькие победы и поражения.
В доносящихся издалека звуках дороги мне слышалось невнятное бормотание человечества. В двухэтажном городе я чувствовал себя странником, появившимся, чтобы снова исчезнуть и быть забытым довольно скоро. Большие пастбища пустовали, таблички с указателями вдоль дорог отмечали места с расположенными на них дореволюционными строениями. В лесопосадках и полях время застыло. На обочине дороги стояли выставленные на продажу грузовики и легковые машины. За мимолётной мыслью о покупке мгновенно последовало ощущение тяжести, груз владения собственностью. Чем меньше имеешь, тем легче перемещаться с места на место.
«Для того чтобы оставаться одному, нужен очень сильный ум».
Несмотря на то что я жил в глуши, я не был один. Кого я обманываю? Юджи как-то сказал, что работа может быть закончена, может быть закончена, если получится слушать. Если бы. Слушание означает потерю себя, но я и есть тот, кто слушает. Отпустить невозможно, тогда почему бы не сдаться? Потому что даже сдаться невозможно: вы должны быть ограблены, избиты и выброшены голым на улицы неизвестности. По всей вероятности, лишь какое-нибудь божественное стечение обстоятельств может отвлечь это «я» от действия на достаточно долгое время. «И в этой тишине есть энергия…» — сказал Джидду. А Юджи в этот момент сказал себе: «Что это такое, я не могу знать…» И по-видимому, он сдался, или его «отпустило» коллективное сознание. Он рассказывал Махешу, что в тот момент возник жуткий страх, потому что его мир рушился. Но было уже слишком поздно. Словно со стороны наблюдая за тем, как всё катится к обрыву, он сдался и позволил себе упасть в то, чем он всегда был. «Я совершил переход и оказался в том же самом месте. Идти было некуда».
В последней строке своей первой книги «Ошибка просветления» он говорит: «А если вы не хотите никуда идти, откуда взяться необходимости искать дорогу?»
Будь я проклят, если я знал.
К дому подъехало такси и остановилось под ивой. В сумерках за рекой исчезали последние лучи солнца. Пора было идти. Закрыв за собой дверь, я вытащил багаж и попрощался, ни к кому не обращаясь.
Нужно было успеть на самолёт, направлявшийся на Западное побережье.
*
Какое влияние Юджи оказал на мою жизнь? Я стоял на крыльце дома моего друга в северной части штата, наблюдая за грозой и одновременно переживая все свои старые страхи и опасения относительно отсутствия жилья, денег, будущего… и до меня вдруг дошло: встреча с Юджи вытащила меня из заплесневелого чердака на Нижнем Ист-Сайде, мира живописи, писательства, библиотеки культуры, в которых я искал счастье. Благодаря ему я сделал шаг наружу и стал свидетелем чего-то за пределами крошечного фальшивого мирка. Он показал мне, что такое жить полной жизнью. Чёрт, просто оставаясь собой, он показал мне, что такое жизнь. Я жил не так, как он, но то, что он мне открыл, было огромным в своей всеохватной простоте. Обнаружив Это в его обществе, я стал видеть это там всегда — независимо от того, нравилось мне это или нет. Он жил за границами цивилизации, в простых чудесах запахов, образов и звуков — максимально живое тело, свидетельствующее мир. Помню, в молодости я сделал маленькую штучку с зеркалом, которая гласила: «Ешь небо». Это была попытка сказать, что Вселенная смотрит сама на себя через это живое тело. Переживание Джидду Кришнамурти немного приоткрыло это окно, но по большей части я продолжал жить в рамках своих мелочных амбиций, согласно требованиям, предъявляемым мне обществом. Культура является средством к существованию, заплесневелой справочной библиотекой, полной «школьной логики», используемой для бартера на наше существование, местом, абсолютно чуждым самой жизни. Она не соответствовала его жизненной силе. После встречи с ним никто из моих любимых писателей и артистов, философов с блестящими умами и художников, способных на создание самых искусных шедевров, не мог вписаться в реальность, которую он мне открыл. Он был неопровержимой и бесполезной истиной.
Ознакомительная версия.
