заболел гриппом и слег в постель. Врач сказал отцам, чтобы они не отлучались от него, потому что он вот-вот умрет. Отец Харалампий, услышав это из-под своих одеял, ответил: «Что ты такое говоришь?! Я не умру, пока не придет Пасха и пока я не спою „Христос воскресе…“».
И действительно, прошло почти два месяца, пока не наступила Пасха. Тогда он спел «Христос воскресе…», причастился и упокоился. Этот ревностный и простой старец стал истинным чадом Божиим, и сам вместе с Господом назначил себе день смерти.
В Иверском скиту отец Николай из общины Маркианов рассказывал мне об одном монахе, который отличался такой же детской простотой. Однажды, когда в их каливе [5] пересох колодец, он опустил в него на бечевке икону Святителя Николая со словами «Святителю отче Николае, если хочешь, чтобы я и дальше продолжал зажигать перед тобою лампадку, поднимись вместе с водой – ты же можешь это сделать. Видишь, сколько людей приходит к нам, а у нас для них нет студеной воды».
И, о чудо! Вода постепенно начала подниматься, а вместе с нею и икона Святителя, пока монах не смог взять ее в руки. После этого он с благоговением облобызал ее и отнес назад в храм. (Это произошло около пятидесяти лет назад.)
В том же скиту, немного выше той самой каливы, расположена келлия [6] святых апостолов, в которой сейчас живут два монаха, братья по плоти. В этой общине некогда жил отец Пахомий. На его лице была явственно запечатлена святость. Он был и очень простым и совершенно неграмотным, но исполненным благодати. Когда он приходил на праздники в кириакон скита [7], никогда не садился в стасидию [8]. Когда кто-нибудь спрашивал его: «Что сейчас читают за службой?» – он отвечал: «Псалтирь, Псалтирь читают отцы».
Для него все было Псалтирью. И петь он ничего не умел, кроме «Христос воскресе…», которое пел на Пасху. Тем не менее он был всегда готов исполнять волю других и не имел своей собственной воли.
Как бы кто сильно ни печалился, завидев отца Пахомия, тут же переставал скорбеть. Все его любили, даже змеи, которые его не боялись и не прятались от него. В окрестностях его каливы водилось множество змей, так как там вокруг было много воды. Два других монаха боялись змей, а отец Пахомий с улыбкой подходил к этим тварям, брал их в руки и выносил за ограду.
Однажды, когда он спешил в каливу Маркианов, то по пути нашел большую змею, которую обвязал вокруг талии, как пояс, чтобы сначала закончить свои дела, а затем вынести ее прочь. Отец Иаков, увидев его в таком виде, испугался, чему отец Пахомий очень удивился. Потом он говорил мне:
– И что они так боятся змей?! Мой отец Андрей боится даже скорпионов! А я скорпионов собираю в пригоршню и выношу их вон, за пределы каливы. Сейчас, когда руки у меня трясутся из-за паркинсона, больших змей я просто выволакиваю.
Я спросил у старца:
– Отец Пахомий, почему змеи тебя не кусают? На это он мне ответил:
– Где-то в каком-то месте Писания Иисус Христос говорит: «Если имеешь веру, то берешь руками змей и скорпионов, и они тебе не вредят» (Лк. 10:19).
Этот святой монах, отец Пахомий, упокоился 22 октября 1967 года, за год до кончины отца Тихона, о котором я поведу речь дальше, точно так же, как и о других преподобных отцах, которые с ревностью подвизались в уделе Божией Матери и стяжали с помощью своей Доброй Матери, Пречистой Девы, непорочность. Они – эти «десантники» нашей Церкви – стали воинами Христовыми, победили свои страсти, уничтожили врага – диавола и получили от Христа нетленные венцы.
Со многими из них я был знаком лично, и при этом близко; однако, увы, не подражал им, и теперь духовно нахожусь далеко от них. Поэтому я от всего сердца прошу всех, кто будет читать об их подвигах в жизни по Богу, подражать им, а также молиться обо мне, окаянном Паисии. Аминь.
* * *
Отец Тихон родился в России, в деревне Новая Михайловка, в 1884 году. Родители его, Павел и Елена, были людьми благочестивыми, а потому, естественно, и сын их, которого в миру звали Тимофеем, унаследовал их благоговение и любовь к Богу и с самого детства восхотел посвятить себя Ему.
Родители видели у своего чада великую ревность о Господе, но не решались дать ему благословение идти в монастырь, потому что он был крепок телом и имел живой характер. Они хотели, чтобы Тимофей повзрослел и умом, а затем уже решал, что ему делать. Тем не менее, они благословили его на паломничество по монастырям на протяжении трех лет – с семнадцати до двадцати лет. Тогда он совершил длительное паломничество по обителям России и побывал приблизительно в двухстах монастырях. При их посещении он, несмотря на усталость от пути, не принимал тех услуг, которые оказывали странникам, с тем чтобы и самому иметь возможность подвизаться, и других не отягощать.
Однако как-то раз, оказавшись в одном селении, он сильно ослабел от голода, потому что в той местности ели только ржаной хлеб. Так как Тимофей не ел ничего, кроме хлеба, а ржаной хлеб имел неприятный запах и был похож на глину [9], юноша не мог его есть и совершенно выбился из сил. Тогда он пошел к пекарю, к которому и до этого уже ходил, чтобы еще раз попросить у него белого хлеба, потому что думал, что тот у себя должен был иметь хороший хлеб. Однако пекарь, еще издали заметив Тимофея, прогнал его.
Огорченный и обессилевший юноша нашел укромное место и со всей своей детской простотой взмолился: «Пресвятая Богородице, помоги мне, потому что я умру на дороге раньше, чем стану монахом. Не могу я есть этот хлеб». Не успел он закончить молитву, как внезапно является ему некая Дева со светлым лицом, дает ему булку белого хлеба и тут же исчезает! Тимофей растерялся. Он ничего не мог понять. В голове у него проносились различные догадки. Одна из них – может быть, дочь пекаря услышала его, пожалела и уговорила своего отца дать ему немного хорошего хлеба. Тогда юноша опять встал