Сменяя друг друга, прошли весна, лето, осень, наступила зима, а Лютер по-прежнему оставался пленником. Алеандр и его приверженцы ликовали, думая, что свет Евангелия скоро совсем погаснет. Но, вопреки их ожиданиям, реформатор наполнял свой светильник из сокровищницы истины, и свет его должен был засиять еще ярче.
В безопасности Вартбургской крепости Лютер некоторое время отдыхал после волнений и ожесточенной борьбы. Но долго наслаждаться покоем и тишиной он не мог. Привыкший к активной жизни и упорной борьбе, он с трудом переносил вынужденное бездействие. Находясь в одиночестве, он не переставал думать о положении церкви и в отчаянии восклицал: «О, в эти последние дни Его гнева нет ни одного человека, который бы, как стена, стоял пред Господом, чтобы спасти Израиля!» Порой Лютеру начинало казаться, что его, оставившего поле битвы, могут заподозрить в трусости. Он упрекал себя в праздности и успокоенности и в то же самое время ежедневно совершал больше, чем вообще в состоянии сделать человек. Его перо никогда не отдыхало. Враги Лютера, льстившие себя надеждой, что заставили его умолкнуть, вскоре были встревожены и неприятно удивлены очевидными доказательствами его продолжающейся деятельности. Целый поток трактатов, вышедших из-под его пера, распространялся по всей Германии. Неоценима заслуга Лютера перед соотечественниками — ведь это он перевел на немецкий язык Новый Завет. Со своего скалистого Патмоса он в течение целого года продолжал проповедовать Евангелие, порицая грехи и заблуждения современников.
Бог удалил Своего раба со сцены общественной жизни не только для того, чтобы спасти ему жизнь, дать возможность заняться другими важными трудами. Нет, Господь преследовал более далекие и возвышенные цели. В уединении и тишине своего горного убежища Лютер был огражден от проявлений мирской признательности и лести. Он был избавлен от гордости и самоуверенности, к которым так часто приводит успех. Страдания и смирение вновь приготовили его к безопасному странствию по тем головокружительным вершинам, куда он был так внезапно вознесен.
Когда люди радуются свободе, которую дарует истина, они склонны прославлять тех, чьими руками Господь разорвал цепи заблуждения и суеверия. Сатана старается отвратить мысли и чувства людей от Бога, сосредоточив их на тех, кому доверено было совершить освобождение человека. Он побуждает прославлять только орудие и пренебрегать Рукой, управляющей всеми событиями. Нередко религиозные вожди, пресытившись хвалой и преклонением, перестают ощущать свою зависимость от Бога и становятся самоуверенными. И тогда они пытаются заставить людей доверять больше им, а не Слову Божьему. Реформа в церкви часто приостанавливалась, так как приверженцы ее лелеяли в себе подобный дух. Господь желал уберечь дело Реформации от подобной опасности. Он желал, чтобы эта работа была отмечена печатью не человека, а Бога. Люди стали видеть в Лютере толкователя истины, и тогда он был отодвинут в тень, чтобы взоры всех обратились к вечному Автору истины.
Глава 9
Цвингли и Реформация в Швейцарии
Избирая проповедников для церквей Реформации, Господь следовал тому же плану, что и при основании церкви. Небесный Учитель прошел мимо великих мира сего, знатных и богатых людей, которые привыкли к почету и лести. Упоенные своим высоким положением и превосходством, они никогда не смогли бы понять нужд простого народа и стать соработниками кроткого Мужа из Назарета. И слова: «Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф. 4:19) были обращены к неученым галилейским рыбакам. Это были простые и любознательные люди. Чем меньше их затрагивали лжеучения того времени, тем успешнее мог Христос приготовить их для Своего служения. Так было и во дни великой Реформации. Во главе ее стояли честные люди, не зараженные честолюбием и гордыней, свободные от фанатизма и церковных интриг. Божий план состоит в том, чтобы всегда использовать простых людей для великого дела. В таком случае слава и успех приписываются не человеку, а Тому, Кто действует через него, чтобы производить «и хотение и действие по Своему благоволению».
Спустя несколько недель после того как в хижине саксонского горняка появился на свет Лютер, в домике пастуха, расположенном среди Альпийских гор, родился Ульрих Цвингли. Окружение, в котором рос Цвингли, и полученное им воспитание как нельзя лучше способствовали его приготовлению к буду щей деятельности. Выросший среди величественной, прекрасной природы, он еще с детских лет проникнулся величием и всемогуществом Бога. Героические подвиги, некогда совершенные в родных горах мужественными людьми, воспламеняли юное воображение. Благочестивая мать рассказывала ему некоторые события библейской истории, самым старательным образом выбранные ею из бесчисленных церковных преданий и легенд. С живым интересом слушал он о великих подвигах патриархов и пророков, о палестинских пастухах, услышавших ангельскую весть о Младенце из Вифлеема, и о Муже Голгофы.
Отец Цвингли, подобно отцу Мартина Лютера, очень хотел, чтобы его сын получил образование, и в раннем возрасте мальчику пришлось расстаться с родными горами и долинами. Он быстро развивался, и вскоре в семье возник вопрос о серьезном образовании. Тринадцатилетнего мальчика отправили в Берн, в одну из лучших школ Швейцарии. Там, однако, его подстерегала опасность, чуть было не сокрушившая всю его жизнь,— монахи изо всех сил старались склонить Цвингли к поступлению в монастырь. Доминиканские и францисканские монашеские братства, соперничавшие между собой, стремились привлечь к себе как можно больше народа. Этой цели служили и богатое убранство храмов, и пышные религиозные обряды, и поклонение мощам, пользующимся общей известностью, и чудотворные иконы.
Доминиканцы Берна понимали — если удастся привлечь на свою сторону этого молодого талантливого студента, то к ним потекут и почести, и деньги. Энергия юности, выдающиеся ораторские способности, литературные, музыкальные и поэтические таланты скорее, чем показная пышность способствовали бы популярности ордена и, следовательно, увеличению его доходов. Хитростью и лестью монахи пытались соблазнить Цвингли поступить в их монастырь. В студенческие годы Лютер похоронил себя в монастырской келье, и он навсегда был бы потерян для мира, если бы не вмешательство Божественного провидения. Цвингли не следовало вступать на этот опасный путь. Замыслы монахов стали известны отцу юноши. Он совершенно не желал, чтобы его сын вел праздную и бесполезную монашескую жизнь. Понимая, что все будущее его сына поставлено под угрозу, он приказал ему немедленно возвратиться домой.
Цвингли повиновался, но оставаться в родном селении он уже не мог и вскоре отправился продолжать свои занятия в Базель. Там он впервые услыхал Благую Весть о благодати Божьей. Виттембах, преподававший древние языки, изучая греческий и еврейский, познакомился и со Священным Писанием, а уже через него Божественный свет был распространен и среди студенчества. Он внушал молодым людям, что есть истина, куда более древняя и возвышенная, чем учения философов и богословов. Эта древняя истина состоит в том, что только смерть Христа может искупить грехи грешника. Эти слова оказались для Цвингли первым лучом света, предшествующим наступлению зари.
Вскоре Цвингли оставил Базель, чтобы начать самостоятельную жизнь. Первым его поприщем стала церковь в Альпах, вблизи его родного селения. После того как Цвингли принял сан священника, он безраздельно посвятил себя исследованию Божественной истины; ибо прекрасно понимал, говорит один из его современников, как много должен знать тот, кому доверили пасти стадо Христово». Чем больше он постигал Писание, тем отчетливее видел разницу между библейскими истинами и заблуждениями Рима. И он подчинил себя Библии как Слову Божьему — единственно верному и надежному руководству. Он видел, что эта Книга должна истолковать сама себя. Он не осмеливался искать в Писании подтверждения ранее сформулированным доктринам, а считал своим долгом сосредотачиваться на определенных, ясных истинах. Он не пренебрегал ничем, что помогало ему приобретать полное и правильное представление о значении библейских истин, и, уповая на помощь Святого Духа, говорил, что эта сила откроется всем ищущим ее с сердечной молитвой.
