что ты сказал, но ведь я — человек. Разве я знаю, было ли угодно моему Богу то, что я сделал? Он ведь Бог и судит не так, как мы, люди. И разве мы еще вернемся сюда, чтобы поплакать? Что успеет сейчас каждый из нас, то и будет. Насколько будет скорбеть и плакать, настолько будет утешен.
Любовь его ко Пресвятой Богородице невозможно описать. Как только он упоминал Ее имя, его глаза наполнялись слезами. Он давно просил Ее, чтобы Она забрала его отдохнуть. И Всецарица услышала его. Она известила его за месяц до его ухода. Тогда Старец позвал меня и указал, что нам нужно приготовить. Мы стали ждать.
Накануне его преставления, 14 августа 1959 года, Старца посетил господин Схинас [9] из Волоса. Они были близко знакомы.
— Как поживаете, Старче? — спросил его Схинас. — Как ваше здоровье?
— Завтра, Сотирис, отправляюсь на вечную родину. Когда услышишь колокола, помянешь мое слово.
Вечером на всенощном бдении в честь Успения Пресвятой Богородицы Старец пел, сколько хватало сил, вместе с отцами. На Божественной литургии во время причащения Пречистых Таин он сказал: «Напутие живота вечнаго».
Наступил рассвет 15 августа. Старец сидел в своем мученическом креслице во дворе нашего исихастирия, ожидая своего часа. Он был уверен в извещении, которое ему дала Пресвятая Богородица, но, видя, что время идет и солнце восходит, начинал чувствовать что-то вроде огорчения, что-то вроде беспокойства от задержки. Это было последнее посещение лукавого. Старец позвал меня и сказал:
— Дитя мое, почему Бог медлит и не забирает меня? Солнце восходит, а я еще здесь!
Видя, как Старец печалится и уже почти не может терпеть, я осмелился сказать ему:
— Старче, не огорчайтесь, сейчас мы начнем читать молитву, и вы уйдете.
Слезы у него прекратились. Отцы взялись каждый за свои четки и начали усиленно молиться. Не прошло и четверти часа, как он мне сказал:
— Позови отцов, пусть положат поклон, ибо я ухожу.
Мы поклонились ему в последний раз. Вскоре после этого
он поднял свои глаза и упорно вглядывался ввысь около двух минут. Затем повернулся и, исполненный трезвения и невыразимого душевного восторга, сказал нам:
— Всё закончилось, иду, ухожу, благословите!
И с этими словами приподнял голову вправо, два-три раза тихо открыл уста и глаза — вот и всё. Он предал свою душу в руки Того, Которого желал и Которому работал от юности.
Смерть была воистину преподобническая. У нас она вызвала ощущение воскресения. Перед нами был покойник, и уместна была скорбь, но в душе мы переживали воскресение. И это чувство не исчезло. С тех пор оно сопровождает наши воспоминания о приснопамятном святом Старце.
Так как его жизнь сама по себе была для нас письменным и устным наставлением, и так как мы познали на собственном опыте силу его слов, и поскольку многие уже давно убедительно просят нас написать о святом Старце, в этой книге мы даем ему самому возможность говорить посредством своих писем.
Старец Иосиф с мирской точки зрения был малограмотным — он окончил всего два класса начальной школы. Однако он был премудрым в вещах божественных. Богонаученным. Университет пустыни научил его тому, в чем мы нуждаемся более всего, — вещам небесным.
Мы знаем, что слова Старца принесут пользу монашествующим. Знаем, что они принесут пользу и подвизающимся подвигом добрым в миру. Если же принесут пользу и еще кому-нибудь — Господь это ведает, и пусть Он сотворит, как благоволит Его благость. В любом случае, всё это и слышать нелегко без мужественного образа мыслей, и делом это не становится без подвига и большого труда.
Мы весьма благодарны всем потрудившимся для издания этой книги и призываем на них благословение приснопамятного блаженного Старца Иосифа.
Архимандрит Ефрем, игумен [10] святой общежительной обители Преподобного Филофея на Святой Горе
ПИСЬМА
Часть первая
ИЗ СБОРНИКА
«ВЫРАЖЕНИЕ МОНАШЕСКОГО ОПЫТА»
Письмо 1-е
Возлюбленный во Христе брат мой, желаю тебе всего доброго. Сегодня я стал обладателем твоего письма и даю тебе ответ на то, о чем ты мне пишешь. Сведения, которых ты просишь, не требуют времени и труда для обдумывания и ответа.
Умная молитва для меня — это как ремесло для любого человека, ведь я тружусь в ее делании более тридцати шести лет.
Придя на Святую Гору, я сразу стал искать пустынников, которые трудятся в делании молитвы. Тогда, сорок лет назад, было много таких, у которых внутри была жизнь. Люди добродетельные, старчики древние. Из них мы избрали себе Старца [11], и они были нашими наставниками.
Итак, делание умной молитвы — это понуждение себя говорить непрестанно Иисусову молитву [12] устами, без перерыва. Вначале быстро, чтобы ум не успевал создать [какой-нибудь] рассеянный помысл. Внимай только словам: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Когда это продлится достаточно долго, ум к этому привыкает и сам это говорит. И ты услаждаешься, как будто у тебя в устах мед. И хочешь всё время говорить это. И если это оставляешь, то очень огорчаешься.
Когда ум к этому привыкнет и насытится, хорошо этому научится, тогда посылает это в сердце. Ведь ум — питатель души, и, если он что-то доброе или злое увидит или услышит, его работа состоит в том, чтобы низвести это в сердце, где находится центр духовной и телесной силы человека, престол ума. Так вот, когда молящийся сдерживает свой ум, чтобы тот ничего не представлял, но внимал только словам молитвы, тогда, дыша легко, он низводит ум в сердце с некоторым понуждением и собственным своим хотением, и держит его внутри как бы взаперти, и размеренно говорит молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!»
