Я снова мысленно возвращаюсь к глазу. Некоторые обладатели контактных линз мечтают о том, чтобы их глаза были менее чувствительными. Но чувствительность — это большое благо: она помогает сохранить зрение многим людям. Глаз снабжен механизмом моментального реагирования на опасность — интенсивной болью, рефлекторным морганием и слезотечением; этот механизм срабатывает несколько раз в день, обычно на подсознательном уровне.
Каждая часть тела по–своему реагирует на различные виды опасности, представляющие угрозу для нее, а следовательно, и для всего тела.
Ежедневно боль отражается на качестве жизни каждого человека, даже на самой простейшей функции организма — ходьбе. Больной проказой с абсолютно нормальной кожной тканью ступней ног, совершив многокилометровую прогулку, возвращается домой со ступнями, покрытыми язвами. Здоровый человек, испытав точно такую же нагрузку, вернется домой без язв. Почему? Ящик шкафа в моем кабинете переполнен слайдами, иллюстрирующими ответ на этот вопрос.
Слайды с изображением помеченных разными цветами ступней ярко демонстрируют следующее: способ, которым здоровый человек наступает на землю, радикально меняется на протяжении всего пути от первого до последнего километра. Если в начале путешествия основную нагрузку принимает на себя большой палец, то к концу прогулки уже вовсю подключаются другие пальцы и боковые стороны ступни. Через какое–то время после начала прогулки носки и пятка работают вместе. Если вы отправляетесь в далекое пешее путешествие, вы начинаете его, ставя ноги с пятки на носок. Но когда вы устало возвращаетесь назад, вы поднимаете и ставите всю ступню одновременно — все движения координируются на подсознательном уровне. Запечатленное на фотоснимке свидетельство таких перемен просто поразительно.
Мышечная усталость не является причиной подобных изменений. А именно болевые клетки ваших кончиков пальцев, пяток, свода стопы и боковых косточек периодически посылают следующие сообщения в ваш мозг: «Пожалуйста, полегче. Мне надо немного отдохнуть». Вы идете себе и идете, ни о чем не думая, а ваш мозг обеспечивает выполнение необходимых функций на подсознательном уровне, и каждая точка вашего организма постоянно беседует с вами. Даже сейчас, когда я сижу за столом и пишу эти строчки, болевые клетки моих голеней и бедер просят меня выпрямиться и сесть так, чтобы мой вес распределился между ними равномерно. Я непроизвольно повинуюсь их просьбе.
Боль в своем разговоре с нами обращается к нам различными способами. Когда опасность только начинает приближаться, мы чувствуем какой–то непонятный дискомфорт и беспокойно мечемся во сне. Когда угроза опасности возрастает, боль уже заявляет о себе во весь голос: рука начинает ныть и неметь, если долго находится в неудобном положении. А вот когда опасность становится неотвратимой, боль кричит: появляются волдыри, язвы и трещины, что вынуждает нас резко изменить что–то в своем поведении.
Больной проказой, не слышащий непрерывного гула межклеточной болтовни, будет идти несколько километров, не меняя походки и не перераспределяя вес должным образом. Одна и та же сила давления, длительное время воздействующая на одни и те же клетки, непременно приведет к их изъязвлению.
Хромота в немного преувеличенной форме графически демонстрирует приспособляемость тела к боли. Видимо, вследствие своего профессионального любопытства врача–ортопеда при встрече с хромыми людьми я могу бесцеремонно уставиться на них, забыв о всяких приличиях. Я многое узнаю от них. То, что им представляется серьезным нарушением функций своего организма, я считаю великолепной приспособляемостью. Тело хромого человека устраняет угрозу повреждения одной ноги, перераспределяя всю свою массу и давление на другую, здоровую ногу. Каждый нормальный человек иногда прихрамывает. К несчастью, больные проказой не прихрамывают никогда. Их больные ноги никогда не получают отдыха, столь необходимого для выздоровления.
В крайней форме эта неспособность «слышать» боль вызывает серьезные нарушения в организме, так как им не принимаются необходимые меры реагирования на приближающуюся опасность. Например, когда здоровый человек растягивает лодыжку, он обычно падает. Растяжение может произойти, если вы случайно зацепитесь за какой–нибудь камень или соскользнете с тротуара. В момент вывиха боковые связки лодыжки подвергаются сильнейшему натяжению. Обнаружившие усиление натяжения нервные клетки в категоричной форме приказывают телу немедленно резко уменьшить нагрузку на поврежденную ногу. Бедренные и икроножные мышцы моментально расслабляются. Но если в этот момент ваша вторая, неповрежденная нога занесена над землей для следующего шага, вы лишаетесь опоры и падаете. (По образному выражению анатомов, шаг — это вовремя исправленное спотыкание). Ваше тело предпочитает лучше упасть, чем принять вес на вывихнутую ногу. Поднявшись после падения, вы чувствуете себя неловко, в этот момент вам больше всего хочется, чтобы никто не заметил, как неуклюже вы упали. А на самом деле вы совершили точно скоординированный маневр, спасший вас от растяжения связок или чего–либо похуже.
Я отлично помню, как на моих глазах больной проказой получил растяжение связок и при этом не упал. Он наступил на камень, и нога его не просто подвернулась, а вывернулась настолько, что ступня приняла вертикальное положение, встав на наружное ребро. Но он продолжал идти, нисколько не захромав. Он даже не взглянул на ногу, которую только что повредил так, что восстановить ее уже было невозможно: были порваны левые боковые связки! Этот человек был лишен защитной функции боли. После этого случая, лишившись опоры порванных связок, он еще много раз подворачивал ногу. Из–за этого у него возникли серьезные осложнения, и ногу пришлось ампутировать.
20.
Связующая нить
Человек может совершать удивительные подвиги, получать все новые и новые знания, но он никогда не сможет постичь самого себя. Лишь страдание заставляет человека заглянуть внутрь себя. И если ему повезет, то именно там — внутри себя — он найдет исходную точку всех своих знаний.
Серен Кьеркегор
Сострадание — основной закон человеческого существования.
Федор Достоевский
Не могу не признать, что моя профессиональная деятельность, направленная на лечение больных проказой, основным дефектом которых было отсутствие боли, оказала огромное влияние на мое отношение к самому понятию «боль». Однако страдания вызывает не только боль, но и невозможность почувствовать ее. Жизнь больных проказой наполнена невыносимыми страданиями.
Когда я задумываюсь о боли, я представляю себе не какое–то абстрактное гипотетическое количество человеческого страдания во всемирном масштабе, а конкретного человека с хорошо знакомым мне лицом и фигурой. В такие моменты моя память обычно воскрешает утонченные черты молодого человека, выходца из высшего общества, по имени Садагопан, впоследствии ставшего моим другом. Мы называли его Садан. Те, кто прочитал книгу «Ты дивно устроил внутренности мои», знают: этот человек добровольно согласился стать моим «подопытным кроликом» и терпеливо сносил все наши первые неудачные попытки создать определенный тип обуви подходящий для больных проказой.
Когда Садан был доставлен в Веллор, его ноги усохли почти до половины, а пальцы парализованных рук были намного короче нормы. Нам потребовалось около двух лет неустанных усилий, чтобы приостановить процесс разрушения, активно протекающий в его ногах. Все это время мы восстанавливали и его руки — палец за пальцем. Чтобы он смог работать пальцами, мы образовывали в его мозгу ассоциативные связи наиболее используемых сухожилий с простейшими цифрами, тем самым переориентируя сознание и заставляя его управлять новым ассоциативным набором. В общей сложности Садан провел со мной четыре года, затраченных на лечение и восстановление. Он олицетворял собой нежную душу индийского народа, которому свойственна такая удивительно мягкая и плавная речь. Вместе с ним мы плакали, когда нас постигали неудачи, и радовались долгожданным победам. Я полюбил Садана как лучшего друга.
