это почувствовал на собственной шкуре. Раньше меня не очень любили местные за то, что я плохо говорю по-фламандски, а теперь из-за моих российских корней и вовсе перестали общаться», – сказал мужчина.
Это касается не только Бельгии. Одной из причин оголтелой русофобии в западноевропейских массмедиа является желание властей этих стран отвлечь внимание людей от опасной темы нарастающего конфликта между коренными европейцами и мигрантами, переключив общественное внимание на мнимую угрозу со стороны России. Разжигая безопасную для себя русофобию, европейские правящие элиты гасят опасную для них исламофобию и порождаемые ею социальные протесты. И такая политика приносит плоды.
* * *
Схожие настроения наблюдаются и во Франции. Студентка третьего курса одного из лионских вузов по имени Кристин призналась «Газете. Ru», что в ее стране антииммигрантские настроения весьма распространены. Многие французы считают, что вместе с мигрантами приходят террористы, и обвиняют свое правительство в потакании миграции, а правительство Бельгии в том, что те превратили Брюссель в рассадник радикального исламизма в Европе. «Все помнят, что организаторы террористических атак в Париже были из бельгийской столицы», – сказала Кристин.
Подавляющее большинство беженцев и мигрантов едут в Париж. Но в результате наплыва беженцев в 2015–2016 годах они появились там, где их раньше не было. «Сейчас мой Лион превратился в Париж, – посетовала Кристин. – Раньше тут мигрантов почти не было. Теперь же их полно: люди спят прямо на улице. Особенно много их на вокзалах или возле префектуры». По ее словам, лично она с агрессивным поведением переселенцев не сталкивалась, но их поведение зависит от того, откуда они приехали. «Чем более развитая страна их происхождения, тем культурнее приезжие. Многие едут именно во Францию, а не куда-то еще, потому что здесь либеральные законы к ним. Просящим убежище принято его предоставлять. Исключения из этого правила довольно редки», – сказала девушка. И отметила, что во французском обществе нет единого мнения по поводу беженцев: «С одной стороны, люди понимают, что в войне на Ближнем Востоке есть вина Франции и Запада в целом, и они чувствуют себя обязанными принимать этих людей. С другой стороны, денег в бюджете не бесчисленное количество, а налоги здесь немаленькие».
Но если Лион и другие французские города мигранты только начали осваивать, то Париж они освоили уже давно, кардинально изменив облик французской столицы и ее атмосферу. Это видно любому приезжему и парижанину. Очарование и шарм, коими славился Париж, безвозвратно уходят в прошлое. В городе мусор, грязь, вытоптанные газоны, всюду громкая чужая речь и никакой личной безопасности, если ненароком свернешь не на ту улицу. Париж начинает напоминать Гонконг 1960‑х годов. «Сегодня в Париже уже невозможно жить, не заходя каждый день невольно в мигрантские кварталы, – призналась руководительница одного из французских модельных агентств Ольга Бунье. – Есть китайский район, где всё на китайском, одни китайские кафе и магазины, есть арабские районы. Везде атмосфера разная. Во Франции люди всегда жили бок о бок с мигрантами из колоний, это уже часть культуры страны». Правильно, жили, вопрос только в мере и адаптации: либо мигранты живут среди французов, либо французы среди мигрантов.
«У нас в пригородах Парижа давно уже мини-Африка. Теперь не всегда можно отличить, кто тут приезжий, а кто родился здесь. Этот процесс начался еще в середине ХХ века, когда сюда стали массово приезжать люди из Алжира и Туниса», – сказала «Газете. Ru» 32‑летняя домохозяйка Оливия Бошан. И добавила: «Сейчас во Франции общество уже сильно размыто, приезжих всё больше, а голосов коренных жителей всё меньше слышно. Растет безработица и поднимаются протесты сельхозпроизводителей. Они в шоке от повышенного внимания правительства к беженцам и игнорирования насущных проблем реального сектора экономики и коренного населения. Но негатив идет в сторону властей, приезжим принято толерантно сочувствовать».
После атаки на Париж в ноябре 2015 года и последовавших за этим событий в Кёльне, где в новогоднюю ночь вновь прибывшие мигранты пытались насиловать женщин, власти Франции повысили меры безопасности в крупных городах. Люди в армейской форме с оружием стали патрулировать оживленные улицы и вокзалы. Возле синагог и еврейских центров выставили наряды полиции. «Но затемно безлюдными переулками лучше не ходить», – призналась журналистам мадам Бошан.
Идет освоение «пришлыми» французской провинции и сельской местности. Шарлотт д’Орнеллас, журналист французского еженедельника Valeurs Actuelles, заметила по сему поводу: «Когда вы приезжаете в Шато-Руж, вы видите культурную африканизацию. В отдельных районах вы обнаружите, что все женщины одеты в никабы. Это – исламизация ландшафта».
Впрочем, есть и такие, кто не склонен драматизировать ситуацию. Жительница Тулузы Кати Флорель отметила, что, хотя число беженцев возросло, при желании они могут адаптироваться к нормам жизни во Франции и встроиться во французское общество. «Я приехала сюда всего два года назад. До этого жила в Камеруне, потом – пять лет в России, когда училась в московском вузе. Я свободно говорю по-французски, и через два месяца после приезда устроилась секретарем в одну из компаний в Тулузе. И до сих пор там работаю. А вот многие сирийцы или пакистанцы учить французский не хотят, а потом удивляются, почему на работу их не берут. А чьи это проблемы, если не их самих?» – рассказала французская камерунка. И добавила: «Из-за моего цвета кожи у меня здесь никогда проблем не было, а вот в других странах были».
Да, расовых предрассудков французы публично не выказывают, там это не принято и порицаемо. Но это не значит, что такие предрассудки отсутствуют. Да и важно не то, как ведут себя коренные французы, а как ведут себя их «постоянные гости», которые толерантностью не отличаются, особенно выходцы из арабских стран и глубин Азии. Эти люди ведут себя нагло, как новые хозяева Франции, навязывая толерантным коренным жителям свои ценности и правила бытия, и те их безропотно принимают.
Недавно в массмедиа попала одна примечательная история, приключившаяся в Авиньоне. В один из тамошних маленьких магазинов по утрам завозят свежевыпеченный хлеб. Местные жители занимают очередь и ждут, когда товар выставят в специальные корзины. Так было и в тот раз. Но вдруг в магазинчик с шумом и гамом ввалились пятеро эмигрантов-арабов и забрали из корзин все багеты. Наглецы прошли мимо очереди к кассе, чтобы расплатиться, а французы лишь безмолвно проводили их взглядом, хотя понимали, что простояли в очереди зря и свежего хлеба им сегодня не купить «благодаря» арабам. Однако все толерантно молчали.
И тут в гнетущей тишине очереди хрипло и угрожающе прозвучала фраза на неизвестном французам языке. Из середины очереди вышли трое крепких, мрачных, полулысых мужчин. Они
