их были — любовь к потомству, желание благоденствия и славы его, стремление в своем поколении обрести обетованное Богом "Семя жены" — великаго "пророка" и "Примирителя". Патриархам Израильскаго народа неоднократно было дано Богом обетование о размножении потомства их; это обетование, как одно из важнейших, переходило из рода в род и всегда было живо в памяти народа. Удивительно ли, после этого, что чадородие у Израильтян было вменяемо женам в честь и славу и на многочисленное потомство смотрели, как на великое счастье и благословение Божие. С другой стороны, безчадие почитаемо было тяжким несчастием и наказанием Божиим. Так, Авраам жаловался Богу на свое безчадие; Рахиль хотела лучше умереть чем остаться бездетною; Анна, впоследствии мать Самуила неутешно сетовала на неимение детей и в слезной молитве просила Господа о даровании ей сына; Елисавета, мать св. Иоанна Предтечи, прямо называла свое неплодство стыдом, "поношением между людьми". И, между тем, как часто от родителей, неплодоносящих до известнаго, предназначеннаго Богом, времени, происходили дети, составляющия украшение истории народа Божия! У Авраама родился сын Исаак, один из главных Израильских родоначальников, у Анны — Самуил, достославный правитель народа; у Елисаветы — Иоанн, великий Пророк и Предтеча Господень. Это же самое случилось и с родителями Пресвятой Девы.
В обетованной земле, данной Богом Израильскому народу, в горах, окаймляющих с севера Ездрелонскую долину, находится город Назарет. Он лежал на откосе горы и отстоял на три дня пути от Иерусалима и на восемь часов от Тивериады и озера Геннисаретскаго. Во всем Ветхом Завете нигде не упоминается о Назарете он был так незначителен и маловажен, что евреи не ожидали от него ничего особеннаго и говорили: "от Назарета может ли что добро быти"? Незадолго до Рождества Христова в Назарете жила благословенная Богом чета — Иоаким и Анна.
Эта чета происходила из древняго царственнаго рода Давидова {2}, Цари из этого рода, в течение нескольких веков, преемственно занимали прародительский престол, пока Навуходоносор сокрушил царство Иудейское: взяв столицу Иерусалим, он отвел лучшую часть народа в плен, известный под именем Вавилонскаго. Впрочем, потомки Давида, находясь в тяжкой неволе, хотя и не имели скипетра в руках своих, но все еше сохраняли призрак величия. Наконец один из них, Зоровавель, получил впоследствии дозволение не только возвратиться с народом своим в отечество, но и возстановить разоренную Иудейскую столицу. Иерусалим был возобновлен, и народ, по возможности, собран и устроен; но слава царства миновала невозвратно. Зоровавель продолжал управлять иудеями, пока был жив; со смертию же его, древния права царскаго дома Давидова до того затмились, что о них не упоминается ни в позднейших книгах Ветхаго Завета, ни в других Иудейских сказаниях. А когда израильский народ подпал под зависимость римлян и потерял свою самостоятельность, тогда потомки Давида совершенно лишились прежняго величия, и род их окончательно слился с народом.
Таково было состояние славнаго рода Давидова, когда Иоаким и Анна жили в Назарете. Иоаким происходил из колена Иудова и имел родоначальником царя Давида, а Анна была младшая дочь священника Матфана, от племени Ааронова {3}. Святая чета жила в изобилии, потому что Иоаким был человек богатый и, подобно праотцам израильскаго народа, имел много стад. Но не богатство, а высокое благочестие отличало эту чету между другими и соделало достойною особенной милости Божией. Предание не говорит, подробно о добродетелях Богоотцев (так Св. Церковь называет Иоакима и Анну в смысле предков по плоти Господа Иисуса Христа), но указывает особенно на одну их черту, которая свидетельствует, что вся из жизнь была проникнута духом благоговейной любви к Богу и милосердия к ближним. Они ежегодно отделяли две трети своих доходов, из которых одну жертвовали в храм, а другую раздавали бедным. Неотступно следуя всем правилам закона Божия, они, как исповедует Св. Церковь, и в законной благодати были так праведны перед Богом, что удостоились породить младенца Богоданного. Это доказывает, что чистотою и святостию они превосходили всех, чаявших тогда Утехи Израилевой.
Таким образом, наслаждаясь душевным миром и ведя жизнь по духу закона Божия, благочестивые супруги, по-видимому, были вполне счастливы; но неполодство Анны, сначала грустно отзывавшееся в их семейных отношениях, наконец перешло в тоску и беспокойство обоих святых сердец. Безчадие, как выше замечено, считалось у израильтян состоянием неприятным; но оно было еще более прискорбным и чувствительным для потомков Давида, потому что они, по древнему обетованию Божию, могли надеяться, что от них родится Спаситель мира: при безчадии эта сладостная и великая надежда исчезала. Много и усердно молились супруги, чтобы Бог даровал им детей; но прошло 50 лет их брачной жизни, и неплодство Анны не разрешалось. Это, общее всем праведникам Ветхаго Завета, неудовлетворяемое желание скорейшаго пришествия в мир Мессии и, вместе с тем, грустное убеждение в безучастии своем в общих целях и надеждах народа, — причиняли Иоакиму и Анне тем сильнейшую скорбь, что они приближались к старости. По религиозным чувствам, по тягости народнаго мнения, по сиротству их теплаго сердца, это горе было велико и тяжело для них; но праведные безропотно и со смирением переносили его, стараясь еще с большей ревностью угодить Богу твердым хранением Его закона. Впрочем, при всех кротости и преданности воле Божией, святые супруги не могли иногда не огорчаться тем пренебрежением, какое нередко приходилось им терпеть от соотечественников за их безчадие. При одном случае это пренебрежение, высказанное принародно, глубоко огорчило благочестивого Иоакима и повергло его в безутешное состояние. В один из великих праздников, св. Иоаким, как точный исполнитель закона, пришел с своими соплеменниками в Иерусалимский храм, с намерением принести, по обыкновению своему, сугубую жертву Господу, и представил ее, быть может, еще более с чистым и теплым чувством, чем все другие. Но каково же было удивление праведного мужа, когда некто Рувим стал презрительно отклонять приношение его, говоря: "зачем ты прежде других желаешь принести дары свои Богу? ты недостоин этого, как безплодный". Этот неожиданный упрек поразил сердце праведника. Ему представилось, что, может быть, он точно до такой степени грешен, что гнев небесный справедливо преследует его, наказывая безчадием. Эта мысль отняла у Иоакима всю бодрость: он вышел из храма в глубокой скорби: "Увы! — говорил он — всем ныне великий праздник, а для меня лишь время слезных сетований". Чтобы найти себе хотя малое утешение, что, может быть, пример безчадия его не единственный, он из храма пошел посмотреть родословныя двенадцати колен. Но удостоверившись здесь, что все праведные мужи
