В представлении, свойственном вере Иисуса, все духовные ценности находятся в царстве Божьем. Поэтому он говорил: «Ищите прежде всего царство небесное». В прогрессивном и идеальном братстве царства Иисус видел свершение «воли Божьей». Сущность молитвы, которой он учил своих учеников, заключалась в словах: «Да наступит царство твое, да исполнится воля твоя». Таким образом, представляя царство как воплощение Божьей воли, он посвятил себя делу исполнения этой воли с поразительной самоотверженностью и безграничным воодушевлением. Однако во всей своей активной миссии и на всём протяжении своей необыкновенной жизни в нем ни разу не проявилась ярость фанатика или поверхностность и пустота религиозного эгоиста.
Вся жизнь Учителя последовательно определялась этой живой верой, этим возвышенным религиозным опытом. Такое духовное отношение господствовало в его мыслях и чувствах, его вероисповедании и молитвах, его уроках и проповедях. Эта личная вера сына в несомненность и надежность водительства и защиты небесного Отца наполняла его уникальную жизнь глубоким чувством духовной реальности. И всё же, несмотря на осознание своей тесной связи с божественностью, этот галилеянин, Божий галилеянин — когда к нему обратились со словами «благой Учитель» — сразу же ответил: «Почему называешь меня благим?» Сталкиваясь со столь поразительным самоотречением, мы начинаем понимать, каким образом Всеобщему Отцу удалось столь полно явить себя Учителю и через него раскрыть себя смертным созданиям миров.
Как обитатель этого мира, Иисус принес Богу величайшую из жертв: посвящение своей воли величественному служению — исполнению божественной воли. Иисус всегда и последовательно истолковывал религию с точки зрения воли Отца. Изучая путь Учителя в том, что касается молитвы или какого-либо иного аспекта его религиозной жизни, обращайте внимание не столько на то, чему он учил, сколько на то, что он делал. Молитва никогда не была для Иисуса религиозной обязанностью. Молитва служила искренним выражением духовного отношения, заявлением о преданности души, провозглашением личной приверженности, выражением благодарности, предупреждением эмоционального напряжения, предотвращением конфликта, возвышением интеллекта, облагораживанием желаний, подтверждением морального решения, обогащением мысли, укреплением высших побуждений, освящением порыва, прояснением точки зрения, заявлением о вере, трансцендентным отказом от собственной воли, возвышенным подтверждением доверия, раскрытием мужества, возвещением открытия, признанием в высшей преданности, подтверждением освящения, методом решения трудностей и могущественной мобилизацией всех душевных сил для сопротивления всевозможным эгоистическим, порочным и греховным тенденциям человека. Именно такую жизнь — жизнь молитвенного посвящения исполнению воли Отца — прожил Иисус, триумфально завершив ее именно такой молитвой. Тайна его несравненной религиозной жизни заключалась в осознании присутствия Бога; и он достиг этого с помощью разумной молитвы и искреннего поклонения — непрерывного общения с Богом, — а не за счет указаний, голосов, видений или необычных религиозных ритуалов.
В земной жизни Иисуса религия являлась живым опытом, непосредственным индивидуальным движением от духовного благоговения к практической праведности. Вера Иисуса приносила трансцендентные плоды божественного духа. Его вера не была незрелой и легковерной, как вера ребенка, однако во многих отношениях она действительно напоминала безмятежную доверчивость дитя. Иисус доверял Богу во многом так же, как ребенок доверяет родителю. Он относился к вселенной с огромным доверием — с таким же доверием, с каким дитя относится к своим родителям. Безраздельная вера Иисуса в основополагающую благость вселенной чрезвычайно напоминала уверенность ребенка в безопасности его земного окружения. Он полагался на небесного Отца так же, как дитя рассчитывает на своего земного родителя, и его пламенная вера ни разу, ни на мгновение не усомнилась в непреложности высшей опеки небесного Отца. Страхи, сомнения и скептицизм почти не омрачали его путь. В нем не было неверия, которое препятствовало бы свободному и самобытному выражению его жизни. Непоколебимое и разумное мужество взрослого человека сочеталось в нем с искренним и доверчивым оптимизмом верующего дитя. Его вера поднялась на такие высоты доверия, что была свободна от страха.
Вера Иисуса достигла чистоты, свойственной доверию ребенка. Его вера была столь абсолютной и лишенной сомнения, что она живо реагировала на прелесть общения с собратьями и на чудо вселенной. Его чувство доверия божественному было столь всецелым и прочным, что приносило радость и уверенность в абсолютной личной безопасности. Его религиозному опыту были чужды неуверенность и притворство. В этом гигантском интеллекте взрослого человека вера дитя безраздельно властвовала во всём, что касалось религиозного сознания. Неудивительно, что однажды он сказал: «Пока не станете подобны детям, не войдете в царство». Несмотря на то что вера Иисуса была младенчески чистой, в ней не было абсолютно ничего инфантильного.
Иисус требует от своих учеников верить не в него, а вместе с ним, верить в реальность Божьей любви и с полным доверием принимать безопасность, которую дает уверенность в богосыновстве. Учитель желает, чтобы все его последователи полностью разделили с ним его трансцендентную веру. Чрезвычайно трогателен призыв Иисуса к своим сторонникам не только верить в то, во что верил он, но и верить так, как верил он. В этом заключен глубокий смысл его высшего требования — «следуй за мной».
Земная жизнь Иисуса была посвящена одной великой цели: исполнить волю Отца, прожить жизнь религиозного человека, живущего верой. Вера Иисуса была по-детски доверчивой, однако она была совершенно лишена самонадеянности. Он принимал трудные и отважные решения, мужественно встречал многочисленные разочарования, решительно преодолевал сложнейшие препятствия и без колебаний подчинялся суровым требованиям долга. Нужна была сильная воля и неисчерпаемое доверие, чтобы верить в то, во что верил Иисус, и верить так, как верил он.
1. ИИСУС-ЧЕЛОВЕК
Приверженность Иисуса исполнению воли Отца и служению людям была не просто решением смертного создания, решимостью человека: она являлась беззаветным самопожертвованием такому неограниченному посвящению любви. Каким бы великим ни был факт владычества Михаила, вы не должны отнимать у людей Иисуса-человека. Учитель достиг высот восхождения в равной мере как человек и Бог; он принадлежит людям; люди принадлежат ему. Как жаль, что сама религия, претерпев столь превратные толкования, отбирает Иисуса у борющихся смертных! Не позволяйте обсуждениям человеческого или божественного начала Христа затмевать спасительную истину о том, что Иисус Назарянин являлся религиозным человеком, который, через свою веру, достиг знания и исполнения Божьей воли; Иисус был наиболее религиозным из подлинно религиозных людей, когда-либо живших на Урантии.
Настало время засвидетельствовать символическое воскресение Иисуса-человека из погребального склепа, заполненного теологическими традициями и религиозными догмами девятнадцати веков. Иисус Назарянин больше не должен приноситься в жертву даже величественному образу прославленного Христа. Какая трансцендентная услуга будет оказана ему, если, через это откровение, Сын Человеческий восстанет из склепа традиционной теологии и будет представлен в качестве живого Иисуса той самой церкви, которая носит его имя, равно как и всем остальным религиям! Несомненно, христианское братство верующих без колебаний внесет такие изменения в свою веру и жизненный уклад, которые позволят «следовать» за Учителем в демонстрации его истинной жизни — религиозной преданности исполнению воли Отца и посвященности бескорыстному служению людям. Боятся ли правоверные христиане того, что обнаружится самодовольное и неосвященное сообщество с присущей ему социальной респектабельностью и корыстными экономическими интересами? Страшится ли институциональное христианство того, что будет поколеблена — или даже опрокинута — традиционная церковная власть, если Иисус Галилеянин будет восстановлен в умах и душах смертных людей как идеал личной религиозной жизни? Действительно, социальные преобразования, экономические изменения, нравственное обновление и переоценка религии христианской цивилизации имели бы радикальный и революционный характер, если бы живая религия Иисуса внезапно пришла на смену теологической религии об Иисусе.
