Тензин Гьяцо - Мудрость прощения. Доверительные беседы

В первые Виктор Чен встретился с Далай Ламой в 1972 году после серии довольно горьких событий, которые заставили молодого путешественника покинуть свой родной Гонконг и пройти через всю Азию, чтобы оказаться в резиденции его Святейшества в Дхарамсале. Он побаивался, что Его Святейшество может враждебно отнестись к нему как представителю народа, виновного в крушении Тибетского государства. Однако, к его удивлению, между ними очень быстро установились теплые и дружеские отношения, позволившие Чену задать Далай Ламе очень личные вопросы, какие никто и никогда ему не задавал.

На протяжении последующих тридцати лет Виктору суждено было путешествовать с тибетским лидером по миру от Индии до Ирландии, присутствовать на закрытых собраниях-медитациях и встречах с мировыми лидерами. Перед Ченом беспрецедентно были открыты все двери. Он сидел рядом с Его Святейшеством на утренних молитвах, стоял рядом, когда Далай Лама обращался к людям из своего окружения, утешал больных детей и встречался с выдающимися мужчинами и женщинами. У Виктора Чена было бессчетное количество возможностей исследовать границы сострадания Далай Ламы, а также увидеть, отличался ли Далай Лама в частной жизни от великого политического и религиозного лидера. Является ли он на самом деле таким духовным учителем, каким кажется? А может, он на самом деле совсем не любит своих врагов? Виктор Чен, используя свои наблюдения, написал портрет этого выдающегося лидера, которого мы раньше таким не знали.

«Мудрость прощения» — это сердечный разговор между Далай Ламой и его близким другом. Благодаря этой книге мы узнаем, как просветленный человек страдает и насколько глубока его внутренняя проницательность и способность к созерцанию. Кроме того, мы узнаем о том, что Далай Лама делает каждый день для своего духовного развития, что чувствует по отношению к насилию и к обстоятельствам, в которых он был свидетелем насилия. А также о том, как он научился любить врагов и почему доктора считают, что сердце этого святого человека, которому далеко за шестьдесят, напоминает сердце двадцатилетнего юноши.

Мы слышали, как выступает Его Святейшество перед аудиторией, а сейчас у нас появилась возможность принять участие в его личных исследованиях, сопровождать его в путешествии к мудрости, а также принимать наставления о тибетском искусстве жизни. А после того, как вы услышите внутренний голос этого великого человека, вы осознаете, что Далай Лама является именно таким, каким мы его себе представляем, что он абсолютно реальный.

Я сразу заметил ее в толпе. Она протиснулась вперед к бархатному канату, перекрывающему вход в «малый» банкетный зал Пражского замка. Привлекательная женщина где-то за тридцать, короткие светлые волосы, вокруг шеи — фиолетовый шарф. Лицо горит нетерпением.

Шел октябрь 2000 года. Президент Гавел пригласил Далай Ламу и других известных мыслителей в Прагу на симпозиум, посвященный вопросам образования и сохранения духовных ценностей. Чтобы разом удовлетворить многочисленные просьбы об интервью, глава Тибета созвал пресс-конференцию. Он только что ответил на вопросы тайваньского журналиста. Журналистов было много, и все они хотели знать, что Далай Лама думает о Китае и Тайване.

Блондинка включила портативный микрофон. И потянулась вперед — две увесистые камеры, отягощавшие шею, качнулись.

— Мы живем в эпоху Интернета, но вам известно огромное множество медитационных техник. Уверена, вы легко справляетесь с телепатией...

— «Теле» — чем? — Далай Лама не понял слова и выглядел несколько озадаченным.

— С те-ле-па-ти-ей, — повторила она.

— Ах, с телепатией! — наконец догадался он.

— Да... Вы можете телепатировать свои мысли? — Журналистка пристально и серьезно смотрела на Далай Ламу. По акценту я решил, что она или чешка, или немка.

— Я? — рокочущий баритон Далай Ламы эхом прокатился по просторной, богато убранной комнате. Наблюдавшие эту сцену журналисты и операторы захохотали. — Нет. Полный ноль. — Далай Лама был весьма категоричен. — У меня нет такой силы. Хотел бы я ее иметь. Тогда прежде, чем вы задали вопрос... Если я заранее знаю вопрос, он никоим образом не может взволновать меня.

И Далай Лама не сдержался — запрокинул голову и рассмеялся. Он смеялся долго и от души. Его выразительное лицо просто искрилось весельем. Чешская журналистка вытирала слезы, выступившие от смеха. Пресс-конференция, по крайней мере с этого момента, начала доставлять удовольствие всем.

Блондинка на мгновение смешалась. Ответ Далай Ламы явно разочаровал ее. Но она решительно не позволяла поднявшемуся вокруг шуму сбить себя с толку. А потому гнула свое:

— Мой вопрос: будете ли вы время от времени пользоваться электронной почтой или продолжите использовать телепатию?

Очевидно, у нее не было ни малейших сомнений в том, что телепатия — часть арсенала тайных практик Далай Ламы.

Далай Лама обратился за помощью к Тэндзину Гейче Тетхонгу — своему личному секретарю. Они обменялись несколькими короткими фразами по-тибетски. От волнения лицо журналистки раскраснелось.

— Хотя Его Святейшество лично не использует электронную почту, все тибетские офисы давно подключены к Интернету, — заявил Тэндзин Гейче официальным тоном.

Далай Лама сказал еще что-то. Тэндзин Гейче перевел:

— Раз уж мы заговорили о компьютерах, Его Святейшество находит слишком сложным для себя разбираться, какие кнопки нужно нажимать.

И, несмотря на то что обычно личный секретарь во время публичных встреч скрывает эмоции под строгой сдержанностью, в данном случае он позволил себе улыбнуться.

Далай Лама добавил:

— Мои пальцы... — Он поднес руку к лицу и некоторое время с видимым интересом рассматривал деформированные в суставах пальцы. — Вполне хороши. Думаю, они вполне годятся, чтобы крутить отвертку. — И он сделал правой рукой соответствующее движение. Защелкали камеры. — Кое-что они умеют, — продолжал Далай Лама, шевеля пальцами и по-прежнему не отрывая от них взгляда. — По крайней мере на это я способен. Но компьютер... — Он несколько раз неуклюже ткнул указательным пальцем в столешницу. — Безнадежно.

После пресс-конференции журналисты окружили Далай Ламу, чтобы пожать ему руку. Блондинка была среди них. Он подошел к ней, приблизил лицо на расстояние нескольких дюймов и решительно ткнул пальцем ей в лоб. Женщина взвизгнула. Испуганно взмахнула рукой и ухватилась за его руку. И вдруг они оба захохотали, громко и безудержно.

Далай Лама всегда, с самого детства, был не прочь поозорничать. И даже теперь, на седьмом десятке лет, в этом смысле он ничуть не изменился. Путешествуя с ним, я не раз наблюдал, как весело и непринужденно он ведет себя в любой ситуации.

Сегодня в глазах мира Далай Лама — всенародный кумир. Тот факт, что он светский и духовный глава тибетцев и самый узнаваемый символ буддизма, имеет для публики меньшую важность. Отношение к нему на Западе — нечто среднее между восхищением суперзвездой-аскетом и умилением симпатичной пандой. В 2003 году он прибыл в НьюЙорк, чтобы в течение четырех дней давать учение в переполненном «Театре Звезды» (Beacon Theatre). Навес над входом украшала светящаяся надпись: «Сегодня: Далай Лама. Скоро: «Твистед Систер» и «Хот Тьюн»[1].

На следующий день после окончания лекций Далай Лама выступал в Центральном парке. Погода была ясная, и Ист-Медоу заполнили и его восторженные почитатели, занятые духовными поисками, и просто любопытные. Для выступления Далай Ламы соорудили огромный помост, а по обеим сторонам его установили гигантские видеотроны. Тем, кому не хватило места на покрытых травой лужайках, пришлось смотреть из-за деревьев сквозь плотную листву. Позднее писали, что на это «событие сезона» съехалось около 100 000 человек. Что-то вроде мини-Вудстока[2], организованного актером Ричардом Гиром. Лишь Билли Грехему[3] и Папе Римскому удавалось собрать в Центральном парке не меньшее количество людей.

В тот день Далай Лама был в хорошей форме. Стоя всего лишь в нескольких футах позади него, я ощущал, как будоражит его эта огромная толпа. Сам он, как обычно, вел себя смиренно, его юмор был мягким, а смех — сердечным. Не заглядывая в записи, он сказал:

— Часть из вас пришла сюда, питая вполне определенные надежды. Вы думали, что Далай Лама, лауреат Нобелевской премии мира, сообщит вам некую захватывающую информацию или скажет что-то особенное. Но нет! Мне нечего предложить вам, разве что всякий вздор, вздор и еще раз вздор.