Тензин Гьяцо - Традиция Махамудры Гелуг и Кагью

Этот перевод сделан с английского перевода А. Берзина. Поскольку из-за двойного перевода в текст могли вкрасться многочисленные неточности, его следует рассматривать не как авторитетное изложение мнения Далай-ламы, а лишь как дополнительный источник.

K. Z.

Всякий хочет быть счастливым и не хочет страдать. Богаты мы или бедны, молоды или стары, образованны или неграмотны, у всех из нас – та же надежда и те же устремления. Человек религиозный для достижения этой цели использует духовные средства, тогда как человек, религии не принимающий, использует любые доступные техники, которые удаётся найти. Вне зависимости от того, велико или мало наше страдание, и глубоко или поверхностно стремимся мы к счастью, все мы действуем по-своему, стараясь применить самые глубокие и основательные методы из тех, что нам доступны. В духовном контексте мы стараемся избавиться от своих проблем и несчастий не только временно, но полностью, и трудимся для достижения не просто преходящего счастья, а счастья прочного и продолжительного. Наше намерение не ограничено. Мы ищем методы, которые бы позволили полностью устранить всё страдание и принести полную, вечную радость.

Почему же сегодня мы сюда пришли? Мы ищем не еду или одежду – мы не испытываем серьёзного недостатка в какой-либо из материальных потребностей этой жизни. Несмотря на все наши языковые различия, мы пришли сюда в силу нашей глубокой заинтересованности в достижении умственного счастья в духовном смысле. Такое счастье, однако, невозможно обрести путём получения благословения или вдохновения от ламы, или по милости Трёх Драгоценностей Прибежища. Будь это возможно, достичь счастья было бы очень легко. Но, как объясняют буддийские учения, наше счастье зависит от нашей кармы, а именно – от наших импульсивных или намеренных действий. Таким образом, карма зависит от ума, и от того, укрощён ли он и находится ли под контролем. Потому в конечном счёте наше счастье или страдание зависит от нас самих.

Есть много разных путей или методов укрощения ума, но независимо от того, каким из них мы следуем, процесс включает в себя множество стадий. Кроме того, соответственно применённым средствам, варьируется и природа достигнутого нами укрощённого состояния. Природа предельного уровня укрощённого ума состоит в том, что все беспокоящие эмоции и настроения, инстинкты и препятствия к всезнанию преодолены полностью и определённо. Лишь предельный или полный путь, состоящий в единстве метода и мудрости, может привести нас к такому предельному состоянию укрощения ума. И один такой путь единства предлагает махамудра.

В общем, единство метода и мудрости означает, что они являются нераздельными всё время. Достичь этого можно, например, всегда поддерживая метод мудростью, а мудрость – методом. Это значит, что метод всегда нужно постигать в контексте мудрости, а мудрость – в контексте метода; при отсутствии же чего-либо из них отсутствует и то, и другое.

Однако нам нужно не только постоянное присутствие метода и мудрости – нам нужно, чтобы они были в одной связке в тот момент, когда ум познаёт свой объект. Такая практика является особенностью тантры и включает много стадий. И хотя практика этой нераздельности метода и мудрости представляет главную цель, наш коренной текст по махамудре обсуждает эту тему главным образом с точки зрения сутры. В сутре мы используем метод и мудрость как отдельные вещи – иными словами, они прилагаются к своим объектам по-разному. Следовательно, они культивируются по отдельности, а затем соединяются воедино. Это и есть главный момент, который обсуждается в тексте.

Что же такое метод в контексте подхода сутры к единству метода и мудрости? Это бодхичитта, основанная на любви и сострадании. Его цель, просветление, достигается с тем намерением, что достигнуто оно будет для блага других существ. Сострадание, как его основа, подходит к своему объекту, страданиям других, с желанием их устранить. Мудрость, с другой стороны, – это верное воззрение, постигающее пустоту – отсутствие вымышленных, невозможных способов существования. Даже если она нацелена на тот же объект, что и метод, она воспринимает этот объект как не существующий невозможным образом. Тот способ, которым мудрость и сострадание подходят к своему объекту – вовсе не один и тот же. Потому нам нужно сначала развивать метод и мудрость по отдельности, а уж потом – вместе. Даже если мы говорим о махамудре, где в конечном тантрическом смысле метод и мудрость нераздельны по своей природе, первой стадией будет осознание бытийной природы реальности, в точности как и в практике сутры. А поскольку именно этим нам предстоит заняться, то прежде чем мы сможем практиковать тантрический уровень махамудры, мы должны обрести ясное понимание верного воззрения на пустоту.

Хотя та пустота, в которой нужно удостовериться на путях сутры и тантры – в точности одна и та же, методы медитации на ней широко разнятся. По этой причине великие учителя Тибета ещё в древности объяснили несколько различных техник достижения чёткого понимания пустоты. Даже труды Цонкапы содержат разные методы того, как убедиться в природе реальности. Данная же работа Первого Панчен-ламы, озаглавленная «Коренной текст драгоценной традиции махамудры гелуг и кагью – главный путь торжествующих», объясняет особый, необычный путь достижения ясного понимания правильного воззрения на пустоту и медитации на ней. Хотя эти учения происходят именно от Цонкапы, Первый Панчен-лама составил этот текст, чтобы их разъяснить, поскольку в устной традиции при передаче по линии преемственности возникли несколько разнящиеся способы их объяснения.

Пятый Далай-лама сказал, что мы можем обойтись и без названия «кагью» в заголовке, и просто называть текст «Традиция махамудры гелуг». Йонгдзин Ешей Гьялцен, Гунтанзанг и другие последовали его совету. Хотел бы я знать, почему и из каких соображений он это сделал. Но, опять же, у меня нет необходимости заниматься объяснением всего. Потому давайте перейдём прямо к тексту.

Дабы установить связь с санскритом через процесс зависимого возникновения, текст начинается с санскритской фразы:

«Намо Махамудра!»

Что означает: прибегаю к Махамудре – Великой Печати реальности.

Затем текст продолжает:

«Почтительно склоняюсь к ногам моего несравненного гуру, владыки того, что проникает повсюду, учителя поистине достигших, который объясняет всепроникающую природу всего, великий символ реальности, махамудру, неотделимую от ваджрной сферы ума, что за пределами речи».

«Всепроникающая природа всего, великая печать реальности» относится к пустоте, как объекту ума. Этот объект, пустота, и то, что воспринимает или познаёт её как объект, то есть ум с верным воззрением постигающий пустоту – неразделимы, и названы здесь «сферой ума, прочной, как алмаз». В них нет и следа дисгармоничной видимости двойственности – оба совершенно одного вкуса, подобно воде, смешанной с водой.

Если объяснять на уровне, общем для сутры и тантры, то «алмазная сфера ума» обозначает ум как чистую ясность и осознанность. Если же мы объясним это исключительно в связи с тантрой, то это означает вместерождённый изначальный ясный свет – иными словами, наитончайший уровень ума, возникающий одновременно с каждым моментом опыта. Махамудра исследует пустоту как то, что существует в этом нераздельном единстве в качестве одного из этих двух уровней ума, постигшего верное воззрение на пустоту. Более того, точно так же, как природа всех явлений, которые существуют, и образ которых может создать ум, лишена истинного присущего им бытия, так и природа неразделимых пустоты и ума, её постигающего, тоже лишена самобытия. Потому нераздельные пустота и постигающий её ум всегда находятся в одной связке с пустотой этой неразделимости.

Существует не только нераздельность пустоты и постигающего её ума – при том, что эта нераздельность аналогично пуста по природе, – но существует ещё один дополнительный аспект нераздельности. В медитации махамудры ум нераздельно рассматривается и как постигаемый умом объект, по природе пустой, и как постигающий ум как таковой. Потому, когда мы говорим, что махамудра на уровне тантры предполагает одновременное возникновение ясного света, а на уровне сутры – глубокую мудрость, осознающую пустоту, то должны понимать и то, и другое в контексте всех этих видов нераздельности. Автор в почтении простирается у ног своего гуру, объясняющего методы действенного применения всего этого.