Я же, пребывающий во мраке в отличие от святого Силуана и отца Софрония, думал: «А должно ли нам быть такими дерзновенными? Не лучше ли думать как‑то посмиреннее…» Тогда я не понимал, что быть смиренным — значит, быть реалистом. Смирение — это не отвергать дар, изливающийся от Бога, но стремиться к нему. Смирение — это осознать, что мы призваны к обожению и должны стать богами. «Образ есмь неизреченныя Твоея славы, аще и язвы ношу прегрешений», — поем мы при погребении усопших, и эти слова, как говорил отец Софроний, являются содержанием жизни, также как и слова молитвы: «Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам». В этом весь устав и монашеской, и христианской жизни. Все мировоззрение отца Софрония было сосредоточено именно на этой конечной цели — на видении Бога. Я хоть и понял это, но до сих пор, вот уже в течение сорока пяти лет, никак не могу усвоить, как следует. Ведь он всегда учил нас тому, чтобы мы стали святыми. Не воображать себя святыми по гордости, но стать святыми, как того желает Бог, и поэтому для человека стыдно не стать святым, потому что это значит остаться на уровне кошек и собак.
Как‑то в монастырь приехал один епископ, прежде не расположенный к нам, так как монастырь был для него неканоническим, состоящим из монахов и монахинь. Но вот, приехав, он отслужил литургию в день святых жён — мироносиц и начал говорить слово о том, как Христос благоволил, чтобы первыми к Его Гробу пришли жены, ставшие благовестницами для самих апостолов. И что великая мудрость старца Софрония проявилась именно в устроении такой смешанной обители. Он хвалил и превозносил старца так, что мы вынуждены были опустить глаза. Я же с нетерпением ждал, что скажет на все это отец Софроний. Скажи он: «Ну, что Вы, Ваше Преосвященство, я грешный», владыка стал бы хвалить его ещё больше за смирение; сказать: «Да, я это мудро устроил», он, конечно, тоже не мог. Мне было интересно, что же отец Софроний ответит, хотя сейчас стыдно, что я не сказал в тот момент Богу: «Господи, помоги ему, дай ему Твоё слово». С другой стороны, хорошо, что так не сказал, иначе бы наверняка гордо подумал, что это благодаря мне он мудро ответил. А сказал он следующее: «Ваше Преосвященство, да будет со мною по слову Вашему». И скажу вам, именно после этого мне стало понятнее, что же такое смирение. Его слова были для меня как откровение, как шаг вперёд к нашей конечной цели, как фундамент и основание моей жизни.
Об именах и заповедях Божиих
Сейчас часто можно слышать, как некоторые говорят, что Бог не существует. Я долго размышлял об этом, анализируя само слово существовать, которое происходит от греческого слова начинать, начало, то есть оно говорит о том, что начало быть. Но Бог действительно никогда не начинал существовать, Он всегда есть. Он есть само то Начало, благодаря которому все, что существует, появилось на свет. Позже, когда я был в Греции, то как‑то в храме услышал проповедь священника, говорившего точно то же самое. Он мне сказал, что нашёл эти мысли у святого Дионисия Ареопагита, ученика апостола Павла. То есть уже в первом веке христиане прекрасно знали, что Бог не «существует». Но вот появляется товарищ Сталин и ему подобные, заявляя то же самое, и к нашему стыду они колеблют в нас веру в Бога. Нам бы следовало сказать им: «Да, мы давно знаем, что Бог не существует и никогда не начинал существовать, потому что Он есть», как Он Сам сказал об этом ещё три с лишним тысячи лет тому назад пророку Моисею.
В именах божественных сокрыта божественная сила
Бог повелел Моисею идти в Египет, чтобы вывести оттуда народ Израильский. Но Моисей не чувствовал, что способен сделать нечто подобное, ведь он, хотя и был человеком образованным, но провёл много лет в пустыне и стал простым пастухом. «Вот, я приду к сынам Израилевым, — говорит он Богу, — а они, не поверив мне, скажут: как Ему имя? И тогда что я им отвечу?» И Бог сказал: «Я есмь Сущий, скажи им, что Сущий послал меня к вам»[45]. С этого момента мы знаем Бога как Того, Кто есть. Данное откровение имеет великое значение для человечества, как об этом пишет отец Софроний[46]. В наши дни мы не понимаем, какая сила заключена в призывании имени Божьего, тогда как в древние времена человек ясно сознавал, что в слове сокрыта энергия и имя является чем‑то очень важным. Ведь силою имени Божия Моисеем, да и вообще всеми святыми, были совершены бесчисленные чудеса.
Имя — это не просто слово, с помощью которого мы обращаемся к кому‑то. С первых же страниц Библии мы видим, что имя имеет совсем другое значение. Так Ева даёт своему третьему ребёнку имя Сиф, потому что он родился у неё «вместо Авеля, которого убил Каин». Имя Сиф имеет значение «вместо кого‑то», то есть мы видим, что имя всегда понималось, как слово, отражающее нечто весьма существенное в той или иной личности. Это что касается имён человеческих. Когда же мы говорим об именах Божиих, то надо знать, что в каждом божественном имени заключена сила, и призывать имя Божие означает благоговейно пребывать в Его присутствии.
В начале двадцатого века на Афоне разгорелись споры, касающиеся как раз этой темы. Некоторые русские простые монахи, произнося молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», чувствовали силу имени Иисуса настолько живо, что, неудачно выражаясь, утверждали: «Имя Божие есть Бог». Образованные же богословы усмотрели в этих словах ересь. Отец Софроний в то время был в Пантелеимоновом монастыре, и он считал, что споров и столкновений не должно было бы и быть. Надо было лишь найти точную формулировку, выражающую суть духовного опыта монахов — подвижников. Но оказалось, что богословы не смогли понять опыта аскетов, а аскеты не могли понять мысли богословов, и возник конфликт.
В именах Божиих заключена божественная благодатная сила и этою силою были совершены великие чудеса. В Ветхом Завете нам было дано имя Аз есмь Сущий, в Новом же Бог открывает нам Себя именем Иисус, то есть Спаситель. Иисус Христос есть имя Бога в Его воплощении, Который стал человеком, чтобы ещё полнее явить нам Себя и дать понять Его мысль о цели сотворения Им людей. Прежде, находясь на Небесах, Он был невидим для живущих на земле, и люди постепенно утратили способность видеть и знать Бога так, как знал Его Адам и его ближайшие потомки. Даже после совершенного убийства Каин мог видеть и говорить с Богом. С усугублением состояния падения видеть Бога становилось все более и более редким явлением, человек стал плотским, бездуховным. Бог мог говорить лишь с избранниками, все ещё способными различить и понять Его голос.
Но и пророки были людьми несовершенными и ограниченными. Иногда даже кажется, что Бог в Ветхом Завете это другой Бог. Он и гневается, и наказывает… Но, конечно, это не другой Бог, просто люди были весьма грубыми. Пророки, будучи людьми несовершенными обращаются к ещё более несовершенному народу, хотя и Богом избранному. Они жалуются Богу на их непослушание. И Богу надо было совершить спасение человечества, имея дело с нами, такими невежественными людьми. Бог должен говорить с нами на нашем языке, и потому Его совершенное слово ограничено нашим несовершенством. Отсюда в Ветхом Завете и суровость, и строгость, и войны, и все прочее, чего нет в Завете Новом. Бог во всем ограничен нашим несовершенством. Он есть Бог Всемогущий, но человека Он создал свободным. Чтобы человек стал богом он должен быть свободным. Самым великим даром Божиим является свобода. И потому неудивительно, что каждый стремится быть свободным, чтобы делать то, что хочет. Свобода — это добро, но, к сожалению, мы не знаем, как ею пользоваться себе во благо, мы не знаем, для чего она дана и что нам должно выбирать. Вот поэтому Бог и пришёл к нам, чтобы Самому научить нас и дать святое совершенное слово, Свои божественные заповеди.
Заповеди Божии и смысл нашей жизни
Посредством заповедей Бог нас учит желать и искать того, что действительно является достойным выбора. Своим откровением Бог хотел бы привлечь наши сердца так, чтобы мы свободно, всем своим существом возжелали жить по заповедям Христа, которые отнюдь не являются чем‑то тяжким, как о том говорит святой апостол Иоанн Богослов[47]. Заповеди Его нетяжки только потому, что они даны по любви. Все заповеди Христа, а в том числе и заповеди Ветхого Завета, хотя и в прикровенной форме, имеют своим источником Любовь и ведут исполняющих их к этой Любви. Все заповеди сводятся к двум важнейшим, учит Христос. «Возлюби Господа Бога»[48], дающего тебе жизнь. И потому как не любить Его? Как не любить Жизнодавца? «И возлюби ближнего»[49], потому что «брат наш, — как говорят многие святые, и особенно ярко святой Силуан, — брат наш есть наша жизнь»[50]. Мы просто не сознаем, что мы не какие‑то отдельные друг от друга индивидуумы, а один единый человек. Мы не понимаем этого потому, что ещё не достигли должного состояния, мы пока находимся в процессе своего развития. Но станем ли мы тем, кем должны стать зависит от каждого из нас. Бог даровал нам все необходимое, и хочет даровать нечто ещё большее, но мы должны возжелать того, мы должны понимать и знать, как унаследовать Его дар. Дар Его в том, что мы можем стать подобными Иисусу Христу, подлинному Человеку. В этом и заключается весь смысл нашей жизни на земле — уподобиться Человеку Иисусу.
