Возможно, все это звучит как прописные истины, известные каждому православному христианину, знакомому со Словом Божиим, не говоря уже о пастырях и богословах. Однако современное состояние предкрещальной катехизации в Русской Православной Церкви побуждает нас к осознанию того, что эти простые истины, возвещенные Господом Иисусом Христом и Его апостолами, воспринимаются современным церковным сознанием с большим трудом.
Конечно, священноначалие нашей Церкви делает все от него зависящее для того, чтобы способствовать возрождению катехизации на общецерковном, епархиальном и приходском уровне. В постановлениях Архиерейского Собора 2004 г. говорится о том, что в каждом приходе должна быть штатная должность катехизатора. Но все мы видим и понимаем, что говорить о широкомасштабной практической реализации этого решения сегодня, спустя три года после его принятия, все еще не представляется возможным.
В декабре 2006 г. в Калуге прошла конференция «Катехизация: опыт Церкви вчера и сегодня», участники которой говорили о том, что практика массовых Крещений без предварительного оглашения, как наследие советской эпохи, окончательно себя изжила. Вместе с тем, соприкосновение с конкретной реальностью приходской жизни заставляет нас признать, что в подобного рода заявлениях желаемое выдается за действительное.
На практике совершение таинства Крещения без предварительной катехизации сегодня, как и прежде, является нормой приходской жизни в Русской Православной Церкви, отступление от которой воспринимается в лучшем случае как романтизм и чудачество, в худшем же — как «рационализация веры» и «протестантизм восточного обряда». Вызывает горестное недоумение глубочайшее несоответствие между отношением пастырей Церкви к таинству Причащения, с одной стороны, и к таинству Крещения, с другой. Прежде, чем допустить человека до Св. Причащения, мы требуем от него выполнения целого ряда условий — это и пощение, и молитва, и покаяние. Невыполнение или недостаточно строгое выполнение одного из этих условий влечет за собой запрещение приступать к Святой Чаше. В то же время от человека, выразившего желание принять Крещение, мы, чаще всего, не требуем ничего, кроме внесения назначенной суммы в церковную казну. Ни о каком посте, молитве, покаянии и тем более научении в этом случае речи не идет. А ведь далеко не каждый из приходящих ко крещальной купели ощутил прикосновение Христа к своему сердцу и уверовал в Него, глубоко покаялся и решил изменить свою жизнь. Десятиминутная проповедь священника перед началом священнодействия не может быть приравнена к полноценной предкрещальной катехизации, и, как правило, не оказывает никакого духовно-нравственного воздействия на последующую жизнь новопросвещенного. Почему так происходит? Многие священники говорят, что понимают важность катехизации, но когда они смотрят в глаза человеку, просящему окрестить его, то не могут отказать. Возникает закономерный вопрос: почему в таком случае священник не причащает каждого, кто этого пожелает, признав единственным и достаточным условием участия в таинстве наличие такового желания? Можно с большой долей уверенности предположить, что вразумительного и духовно убедительного ответа на этот вопрос не существует. На мой взгляд, повсеместное пренебрежение предкрещальной катехизацией обусловлено, прежде всего, не отсутствием ревности или соответствующих знаний у священнослужителей, так же, как и не трудностями организационного и административного плана, но причинами совсем иного свойства.
Профессор Свято-Сергиевского Православного Богословского института в Париже Владимир Васильевич Вейдле (1895-1979) в своей статье «Крещальная мистерия и раннехристианское искусство» (1948) ставит проблему, которая кажется мне чрезвычайно важной и актуальной для нашей Церкви — это проблема давней, еще в раннем Средневековье произошедшей, утраты Православием духовного переживания смысла и значения таинства Крещения. В. В. Вейдле говорит о несоответствии постулату онтологической значимости Крещения церковной психологии и, как следствие, обусловленной ею церковной практики. Даже и сегодня, после пережитой нами эпохи богоборчества, почти все православные христиане в России были крещены либо в младенчестве, либо без катехизации — то есть, в обоих случаях, были лишены возможности полноценно пережить Крещение как решающее и поворотное событие всей своей жизни. Мой личный духовный путь также отмечен очень ярким опытом раскаяния и обретения веры, которое произошло спустя несколько лет после моего Крещения; но память о самом событии Крещения, которое в свое время ничего не изменило в моей жизни, ютится в дальнем углу моего сознания. «Верующий живет Евхаристией и о Крещении помышляет мало — пишет В. В. Вейдле. — Если не в плане бытия, то в плане сознания, все мы христианами не стали, а родились. Ранняя Церковь, состоявшая главным образом из новообращенных, не могла не чувствовать иначе. Крещение было для нее самым важным событием в жизни христианина, и оно предстояло его сознанию как единожды пережитая, неповторимая, ни с чем на свете не сравнимая мистерия — единственная и единая, куда крещение в узком смысле слова, миропомазание и причащение входили как равные, хотя и возрастающие в интенсивности моменты»[183]. Более того, В. В. Вейдле утверждает, что в сознании ранних христиан «жили не два таинства — Евхаристия и Крещение, — как в нашем (с присовокуплением еще других), а одно: основополагающая Крещальная Евхаристия и, кроме того, ее частичное повторение по воскресеньям, нераздельное с памятью о ней»[184]. В мою задачу не входит анализ или апология концепции В. В. Вейдле, но все же тот факт, что в Символе веры из всех церковных таинств упомянуто именно и только Крещение, говорит сам за себя. И несмотря на то, что В. В. Вейдле писал эти строки более полувека назад, характеризуя русскую эмигрантскую церковность, нельзя не признать, что и сегодня в России, в силу действия целого ряда культурно-исторических факторов, мы точно так же находимся в духовной ситуации, глубоко отличной от той, в которой исповедовали свою веру первые христиане. Крещение принципиально, независимо от установок и интенций нашего пастырского сознания, вытеснено на периферию духовной и церковной жизни, и по своему реальному значению в них существенно уступает не только Евхаристии, но и всем прочим таинствам.
Именно в этом заниженном духовном и церковно-практическом статусе Крещения и кроется, как я думаю, основная причина нашего зачастую не объяснимого никакими иными способами пренебрежения предкрещальной катехизацией. Мы не имеем глубокого личного духовного опыта Крещения, и потому понимаем непреходящее значение и смысл этого таинства для Церкви и каждого отдельного человека заинтересованным умом, но не трепетным сердцем. По этой же причине мы понимаем важность и катехизации перед Крещением умом, но не сердцем. Утратив опытное сознание величия и спасительности таинства, мы утратили и пастырское сознание необходимости серьезной подготовки к нему новообращенных. И приобрести этот живой соборный опыт Крещения и катехизации в одночасье мы не сможем.
Безусловно, для того, чтобы возродить сегодня полноценную предкрещальную катехизацию, необходим комплексный подход к этой проблеме, который учитывал бы все многообразие ее теоретических и практических аспектов. Особого внимания заслуживает вопрос о церковно-приходской общине как субъекте катехизации. Полагаю, тем не менее, что основную функциональную нагрузку в деле возрождения единого таинства научения и Крещения (Мф 28. 19) должно понести на себе само богослужение Крещения, которому необходимо вернуть его центральное смысло- и формообразующее место в церковной жизни. Это значит, прежде всего, что таинство Крещения должно перестать быть частной требой и вновь обрести свое общецерковное значение. В Крещении и Миропомазании человек не только соединяется со Христом и получает дар Святого Духа индивидуально, только для себя и своего спасения, но и становится членом Церкви, семьи Небесного Бога Отца. По слову св. апостола Павла, все мы одним Духом крестились в одно тело (1 Кор 12. 13). Ничто не препятствует нам уже сегодня попытаться вернуть Крещению характер общецерковного торжества, совершаемого в собрании всей церковноприходской общины и приуроченного к величайшим церковным праздникам — Пасхе, Пятидесятнице, Рождеству и Богоявлению. Без риска ошибиться можно прогнозировать, что на просьбу настоятеля прийти в храм еще и на чье-то Крещение, спустя несколько часов после окончания рождественской или пасхальной Литургии, откликнутся единицы из сотен прихожан. Это и понятно, поскольку Крещение отсутствует и в их личном духовном опыте, и в храмовом благочестии. Но если интегрировать чин Крещения в Божественную Литургию — что было, согласно древним византийским образцам, успешно сделано несколько лет назад специалистами из Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета[185], — то и сами пастыри, и церковный народ постепенно начнут понимать, что Крещение — это таинство столь же важное, как и Евхаристия, так как оно является ее частью и неотделимо от нее. С осознанием важности Крещения постепенно придет и осознание необходимости подготовки к нему — сначала постом, молитвой и покаянием, как перед Причащением, а через некоторое время — и последовательным наставлением в христианской вере.
