— Иосиф, мы пойдем в Вифлеем. Мы зарегистрируемся там, а потом будем жить около Иерусалима, под сенью Бога.
При этих словах Иосифа захлестнула волна радости, но мрачный голос тут же погасил ее.
Да, да. Иди в Вифлеем, там Ребенок родится под сенью моего раба Ирода.
* * *
После долгих размышлений Иосиф пришел к выводу, что разумнее всего будет заплатить деньги и присоединиться к одному из месопотамских караванов, следующих через Назарет. Поскольку время родов было уже близко, он с Марией должен как можно быстрее добраться до юга страны. Поэтому будет лучше, если они пойдут старыми торговыми путями через горы, чем более легкими для путешественников средиземноморскими долинами или через иорданскую равнину. Иосифу не нравилось путешествовать с иноземцами, но так они с Марией по крайней мере будут защищены от разбойников и львов.
Мария плакала, когда они уходили из Назарета, а Иосиф, расстроенный ее слезами, не произнес ни слова. Вскоре высокие галилейские холмы остались позади. На востоке возвышалась гора Фавор. Через каждые несколько минут Иосиф оглядывался на свою юную жену, следующую за ним на осле. Мария ехала, опустив голову, но Иосиф заметил, что она с каждым часом все крепче и крепче цеплялась руками за седло. Она не проронила ни одного звука, не произнесла ни одного слова жалобы, только один раз подняла голову и с немым отчаянием посмотрела на мужа: было ясно, что она очень устала от путешествия по горам.
— О, Иосиф, позволь мне пойти пешком, — попросила Мария.
Однако когда он разрешил ей идти пешком, она утомилась еще быстрее.
Когда они остановились на ночлег, Мария, прежде чем заснуть, немного поела. Улыбнувшись впервые за весь этот день, она свернулась калачиком, прикрыла руками свой живот и тотчас уснула. Иосиф сидел рядом с ней и молился. Солнце село. Когда Мария стала дрожать от холода, Иосиф лег рядом с ней и укрыл ее своим плащом.
На следующий день они пересекали прекрасную Изреельскую долину.
— Какой свежий воздух, Иосиф, — с улыбкой произнесла Мария, когда они шли по лесу.
Иосиф потянул осла в сторону, чтобы дать жене отдохнуть на цветочной поляне. Слезы умиления выступили у него на глазах, когда Мария сунула ему за ухо полевую лилию.
— Разве земля не славит Бога, Иосиф? — ее глаза сияли, она протянула руки к голубому безоблачному небу. — О Господь, наш Господь, именем Твоим полна земля! Слава Твоя превыше небес!
Иосиф взял руку жены и поцеловал ее. Как он любил Марию!
* * *
В течение нескольких следующих дней Иосиф и Мария останавливались на ночлег около ручьев. Потом начался долгий и тяжелый подъем в гору. На седьмой день путешествия Иосиф хмуро наблюдал, как караван, с которым они шли, уходил вдаль. А они с Марией должны были остаться на месте, чтобы соблюсти субботу Господню. Иосиф знал, что на следующий день они догонят караван, потому что тяжело груженные животные не могли передвигаться так же быстро, как сильные ослы, которые несли на себе только легкую женщину и продукты в количестве, рассчитанном на одно путешествие. И все-таки Иосиф тревожился.
Мария разломила хлеб и дала кусок мужу. Ее пальцы нежно коснулись его руки.
— Бог хранит нас, Иосиф.
У нее были кроткие, как у голубицы, глаза, однако силу ее веры можно было сравнить с силой льва.
На следующий день после полудня они догнали караван и замедлили свой ход, чтобы подстроиться под медленный шаг животных. Они прошли мимо горы Гелвуй, где царь Саул и его сын Ионафан были убиты филистимлянами. Они прошли через Дофан, где Иосиф, сын Иакова, был продан своими братьями в рабство в Египет. Более четырехсот лет прошло с тех пор, как Бог говорил с Моисеем из горящего куста и послал его в Египет, чтобы освободить Свой избранный народ от рабства. В течение сорока лет непокорные люди блуждали по пустыне, пока наконец их дети не вошли в землю обетованную.
— Скоро земля обетованная будет снова принадлежать нам, — сказала Мария, поглаживая живот. — Бог восстановит справедливость.
* * *
По мере того как приближалось время родов, путешествие для Марии становилось все труднее и труднее. Всякий раз, когда Иосиф видел, как она наклонялась вперед и вцеплялась в гриву осла, его охватывал страх. Мария мало говорила, однако он видел, как шевелились ее губы, когда она усердно молилась о том, чтобы им удалось поскорее добраться до Вифлеема и найти там приют прежде, чем родится ребенок. Иосиф тоже молился об этом.
Караван остановился у городской стены Шомрома, и Иосиф молил Бога, чтобы купцы поскорее продали свои товары и снова двинулись в путь. Это был самарянский город, а самаряне могли легко убить иудея и его беременную жену. Потом Иосиф и Мария вместе с караваном пошли на юг до Сихема, другого богатого самарянского города, населенного необрезанными язычниками. Трудно было представить, что именно в этом городе находится колодец Иакова! Иосиф отряхнул пыль со своих ног, когда они покидали Самарию.
Караван прошел около Силома. Когда-то в нем находился ковчег завета[2]. Теперь это был новый город, возведенный на месте руин и разбитых алтарей. Иосиф и Мария отошли от каравана, чтобы помолиться в синагоге в Вефиле, потому что именно там Авраам принес жертву Богу, а Иаков увидел ангелов, поднимающихся и спускающихся по лестнице, ведущей на небо. Увидеть святой город Иерусалим и башни великого храма, сияющие в лучах заходящего солнца, они смогли только тогда, когда вошли в Раму.
— Потерпи еще один день, Мария, — просил Иосиф. Он был встревожен тем, что она стала быстрее уставать и хуже выглядела.
* * *
В Иерусалиме, как всегда, было шумно, когда Мария и Иосиф вошли в него. Иосиф натянул поводья, чтобы осел шел помедленнее, пока за ними наблюдала группа римских солдат. Впереди возвышались крепость, названная в честь Марка Антония, и храм с позолоченными карнизами и шпилями. Иосиф взял руку Марии и поцеловал ее.
— Пути Господни неисповедимы — я думал, Мессия родится на Сионе, в Святая Святых.
Они добрались до Вифлеема уже в потемках. Маленький городок, в котором в основном жили пастухи, теперь был переполнен людьми, выходцами из дома и рода Давидова, пришедшими в свой родной город для того, чтобы исполнить повеление кесаря. Очередь на регистрацию найти было нетрудно. Иосиф вместе с Марией стоял в ней до тех пор, пока не подошел его черед назвать свое имя и количество членов семьи.
— Иосиф из колена Иудина и моя жена Мария.
Римлянин поднял голову ровно настолько, чтобы заметить положение Марии. Он поставил галочку, отметив наличие ребенка, — лишний налог не помешает.
— Следующий! — нетерпеливо крикнул он, не удостоив их больше своим вниманием.
— О, Иосиф, — простонала Мария, обхватив руками живот, и наклонилась вперед.
— Я найду для нас комнату.
Он обнял жену и, поддерживая ее, помог ей сдвинуться с места. На каждом углу, критикуя декрет императора, толпились люди, такие же путешественники, как и они сами. Иосиф снова усадил Марию на осла, но каждый шаг животного только увеличивал ее муки, Иосиф видел это по ее глазам. Не раз он останавливался у дверей постоялых дворов только для того, чтобы услышать от хозяина один и тот же ответ:
— Мест нет. Проходите!
— Иосиф! — Мария склонилась к шее осла, она дышала с трудом. — О, Иосиф…
Никогда прежде он не видел в ее глазах такого панического страха, и это повергло его в ужас. Стараясь не упасть, Мария вцепилась в гриву осла. Иосиф быстро снял ее со спины животного и осторожно опустил на землю возле стены последней гостиницы. Он постучал в дверь.
— Пожалуйста! — сказал он, когда дверь отворил какой-то мужчина. — Пожалуйста, может, у вас найдется для нас комната? Моя жена рожает.
Мужчина посмотрел мимо Иосифа и скривился, когда увидел Марию.
— Здесь для вас нет комнаты. Идите прочь!
— Будьте милосердны! — Иосиф схватился за дверь, прежде чем мужчина успел захлопнуть ее. — Пожалуйста! Умоляю вас!
— Умоляй, сколько хочешь, — проворчал хозяин постоялого двора, — но от этого ничего не изменится! — он снова взглянул на Марию, и в его глазах мелькнуло сострадание. — Будь проклят римский пес, который заставил таких, как вы, тронуться в путь.
Он вытолкал Иосифа и захлопнул дверь. Послышался громкий стук — это хозяин закрыл дверь на засов, не собираясь впускать в свою гостиницу кого-либо еще.
Дрожа, Иосиф повернулся к Марии. Ее глаза стали огромными.
— О…
В ее голосе слышалась боль, она обхватила живот руками и вытянула вперед ноги. Иосиф бросился к ней и взял ее за руки.
— Держись. О, Мария, держись!
Боль отступила, и Мария взглянула на мужа. В ее глазах читался испуг, они были влажными от слез.
— Где бы мы с тобой ни находились, Он скоро родится.
