Обычно я звонил матери и отцу несколько раз в месяц, чтобы сказать, что у меня все в порядке, и поговорить о моей работе и их делах. Прабхупада недавно напечатал информационную брошюру о сознании Кришны, и я послал один экземпляр родителям. Когда я позвонил родителям в следующий раз, мать выразила негодование по поводу брошюры. Она поняла, что я отношусь серьезно к сознанию Кришны, и, будучи католичкой, она возражала. Я попытался объяснить, что не отказываюсь от католических верований и что все религии по сути едины, но мои аргументы ее не удовлетворили. Они с отцом были очень недовольны, что я исповедую другую религию (хотя отец никогда не посещал богослужений «своей религии»).
Я объяснял им по телефону:
– В мире нет действительной религии, потому что люди религии не следуют. Мир погряз в грехе. Но Свамиджи учит нас, как жить действительно религиозной жизнью. Я не отрекаюсь от своей религии. Наоборот, я только-только начал ей следовать. Сознание Кришны – это то же самое, чему учит Папа римский. Люди не следуют наставлениям Папы, а Свамиджи учит нас исполнять его наказы. Я делаю это, поэтому вам нужно радоваться.
– Хорошо, – возразила моя сестра, – ты говоришь, что люди не исполняют того, к чему призывает Папа. А ты сам? Почему ты сам не послушен Папе? Зачем критикуешь католиков за неподчинение Папе? Посмотри на себя! Ты один из католиков, а сам не подчиняешься. Ты виновен в том же, в чем обвиняешь других!
Затем мать начала враждебно отзываться о Прабхупаде, хотя ничего о нем не знала. Мне не хотелось слушать ее критику, и я постарался сменить тему разговора. Мать не понимала, чем я занят. Моя семья была очень догматичной – они считали, что если ты не принадлежишь к католической церкви, значит, ты идешь против Бога. Но я не мог следовать за Папой римским, поскольку он давал очень туманные наставления: «Сознавайте Бога». А за Прабхупадой я мог идти. «Почему родители возражают?» – недоумевал я. Понятно, что я не следовал католическим обрядам, но я следовал религиозным заповедям, как учил Прабхупада.
Несмотря на мои разногласия с родственниками, я продолжал контактировать с ними, но наши отношения изменились. Я решил показать старшей сестре сделанную нами подшивку материалов о сознании Кришны. Прабхупада придумал, как просить о крупном пожертвовании у высокопоставленных людей. Мы собрали материалы, доказывающие возможным жертвователям нашу аутентичность, – фотокопии газетных статей, как например рассказ о нашем пении в парке Томпкинс-Сквер из «Нью-Йорк таймс» или статья «Новая индийская религия дает кайфа больше, чем ЛСД» из «Нэшнл инкваер», а также одобрительная статья из «Ист-Виллидж адер». Помимо своих родственников, я не знал респектабельных людей, поэтому решил вначале проповедовать им.
На Таймс-Сквер я сел на центральную линию нью-йоркского метро и поехал на север. Я взял с собой первое издание «Легкого путешествия на другие планеты» Прабхупады. Читая эту книгу, я ощутил себя вне этого мира. В ожидании поезда и затем во время поездки я по-настоящему воспринял духовную реальность. Я был полностью убежден в том, о чем написал Прабхупада: что существует трансцендентная реальность, отличная от материального окружения. Читать об этом было восхитительно.
Едва ступив на порог дома сестры, я сразу начал проповедовать сознание Кришны. Она сказала:
– Это в твоем духе. Во что бы ты ни ввязался, ты погружаешься с головой. Сколько продлится это твое увлечение?
– Да нет же, – сказал я, – это всё, что я искал. Я стал объяснять ей, что не нужно быть привязанным к комку плоти. Духовный мир – вот реальность. Она слушала, не возражая.
Потом пришел ее муж, и он был дружелюбно настроен. Он работал финансовым аналитиком и быстро добился успеха на нью-йоркской фондовой бирже. Я проповедовал ему, что богатство – это не главное в жизни. Я цитировал Библию. Христос говорит, что привязанному к богатству человеку, войти в небесное царство труднее, чем верблюду пройти через игольное ушко. Ему это не понравилось, хотя я цитировал Писание христиан. Они с сестрой терпели меня до тех пор, пока я не попросил о пожертвовании. Тут они решительно отказали.
День клонился к вечеру, и я подумал: «Ну что ж. Я попытался. Меня послал Свамиджи. Я проповедовал, как мог». Я объявил им:
– Думаю, мне пора идти.
– Подожди минутку, – встревожилась сестра. – Останься, посидим еще и поговорим. Мы тебя выслушали. Мы поговорили о твоей духовной жизни. Теперь давай просто расслабимся. Есть и другие темы.
Она хотела, чтобы я относился к ней как брат к сестре, но я настаивал, что мне надо уйти. Тогда сестра сказала:
– Ты говорил только о сознании Кришны. Ты что, фанатик? Это всё, о чем ты можешь говорить? Почему ты собрался уходить, как только узнал, что мы не хотим делать пожертвование?
– Извините, – сказал я, – мне нужно идти. Мне здесь нечего делать. Я не хочу говорить ни о чем, кроме сознания Кришны.
Возможно, я был фанатичен, потому что отчаянно держался за сознание Кришны, которое Прабхупада лишь недавно дал нам. Шурин отвез меня на станцию.
– Это не какая-то сентиментальность, – говорил я ему. – Это не глупость. Это трансцендентное любовное служение Господу.
– Понимаю, понимаю, – отвечал муж сестры. Он старался показывать мне, что относится серьезно к духовным вопросам.
Это был последний раз, когда я видел свою сестру. Вернувшись к Прабхупаде, я с радостью рассказал ему о своей проповеднической поездке. «Свамиджи – мой истинный отец, – подумал я. – Все остальное – майя». Столкнувшись с миром майи, я был рад войти в комнату Прабхупады, хотя мне и не удалось получить деньги. После возвращения из дома сестры, я стал гораздо больше ценить пронизанную сознанием Кришны атмосферу дома 26 на Второй авеню. Комната Прабхупады была мне так же дорога, как святая святых для египетских фараонов. Она была наполнена вибрациями его доброты и любви к нам.
Я рассказал Прабхупаде о своей поездке к сестре, и он был рад, что я попытался, хотя и вернулся без пожертвования. Одним из величайших качеств Прабхупады было его сострадание. Его не привлекал наш человеческий характер, хотя он не показывал этого. Прабхупада видел лишь душу внутри каждого из нас. И это открывает высочайший духовный уровень его личности. Прабхупада позволял нам быть близкими к нему; рассказывал нам о Кришне. Он относился к нам настолько тепло, что нам хотелось оставить своих родственников и жить вместе с ним.
Шла неделя за неделей, я погружался в сознание Кришны все больше и больше, и уже не мог скрывать этого от родителей. А родители не скрывали, что не собираются терпеть это. Я старался не придавать этому значения и продолжал звонить им, рассказывая о своей работе в офисе службы социального обеспечения и спрашивая об их жизни на Статен-Айленд. Но когда они услышали, что я продолжаю общаться со Свамиджи, им это не понравилось. В конце концов, отец позвонил мне и сказал, что если я настаиваю на сознании Кришны, то они с матерью не хотят иметь со мной ничего общего. Я не мог поверить своим ушам. Неужели они могут разорвать наши отношения? По одной-единственной причине, что меня заинтересовал другая религия, – они готовы прекратить любые контакты со мной. Разве такое возможно?
Они годами боролись за статус среднего класса и понимали, что им придется прилагать большие усилия и дальше. Факт, что я оставил их религию карми, воспринимался ими как ересь, преступление. Я словно бы сделал что-то ужасное, шокирующее, скандальное. Хотя я и был их сыном, они не могли потерпеть такого. Что мне было делать? Я отрекся от мира карми. Но для них, истовых приверженцев деятельности ради плодов, это было всем.
Этот телефонный разговор расстроил меня. Положив трубку, я заплакал. Потом я пошел в храм и стал повторять мантру. Было послеобеденное время, и в храме не было никаких программ. Повторяя мантру, я продолжал думать о разрыве со своей семьей и опять заплакал. Затем я пошел в комнату Прабхупады. Я рассказал ему о разговоре с отцом, который поставил условие – если я буду оставаться в сознании Кришны, то он разорвет со мной все отношения. Когда я, сидя напротив Прабхупады, делился своими переживаниями, было видно, что он озабочен случившимся, но при этом Прабхупада как бы сохранял отстраненность. В его глазах проглядывало почти неуловимое веселье. Он не стал меня длительно утешать, но я, просто поговорив с ним, обрел уверенность, что должен оставаться с Прабхупадой. Он был моим духовным отцом.
Во время разговора с Прабхупадой, я вспомнил, как Кришна улыбнулся, слыша сетования Арджуны, перед тем как поведать ему трансцендентное знание. По крайней мере, Прабхупада увидел, что я ему доверяю. Что касается меня, мне было ясно, что он мой наставник. Он обладал знанием, а я был его «пареньком».
