Известно, что он мог заглядывать в будущее, был провидцем и телепатом. Когда Менип из Коринфа познакомил его со своей невестой, прекрасной чужеземкой, Аполлоний распознал в ней вампира. Придя на свадьбу, он несколькими магическими движениями заставил гостей с пира исчезнуть, а невесту вынудил признаться, что она хотела выпить кровь Менипа.
Утверждают, что Аполлоний обладал даром переноситься с места на место. Недоброжелатель по имени Ефрат обвинил его в кознях против императора Домициана и в убийстве пастушка с целью определения по его внутренностям даты падения императора. Представ перед судом, крепко связанный по рукам и ногам, Аполлоний в присутствии императора и его свиты не только мгновенно освободился от пут, но и растворился в воздухе. Позже Аполлоний, благодаря ясновидению, наблюдал убийство Домициана в Риме, тогда как сам находился за сотни километров в Эфесе. Считалось, что он умел превращаться в животных и деревья, хотя сам Аполлоний отрицал это.
По разным легендам, он не умер, а мистически исчез: его тело вознеслось на небо, но после смерти его снова видели на земле.
Филострат пытался защитить своего героя от обвинения в колдовстве, доказывая, что Аполлоний не маг, но мудрец. «Что есть высшая мудрость?» — вопрошает пророка консул Телезин и получает ответ: «Это вдохновение свыше, наука о молитве и жертвоприношениях».
О том, кем был Аполлоний Тианский, святым или магом, шли яростные споры. Его слава мага была так велика, что он почитался божеством и в его честь сооружались храмы. Тем не менее его не допускали к участию в официальных религиозных церемониях — Элевсинских мистериях. Рассказывают, что великий жрец Элевсинских таинств не пожелал принять его в сообщество мистерий, потому что считал его волшебником. На что Аполлоний ответил: не зови колдуном всякого, кто знает больше тебя. Жрец сконфузился и начал приглашать Аполлония к таинствам. Пророк презрительно отказался.
Аполлоний дважды был под судом по обвинении в занятиях магией, э^НШако, не помешало императорской фамилии Северов обожествить его. Любопытно, что Александр Север держал у себя 4 статуи: Орфея, Авраама, Иисуса Христа и Аполлония Тианского.
Будучи язычником, он стал главным и серьезным соперником Иисуса Христа. Если верить Филострату, за свою жизнь Аполлоний совершил чудес гораздо больше, чем основатель новой религии. Но так уж получилось, что в глазах верующих его имя стало ассоциироваться с антихристом. И когда в 1680 году первая часть труда Филострата была переведена с латыни, в ней усмотрели угрозу христианской религии и публикация была прекращена.
Так или иначе, но этот человек оказал большое влияние на западных магов.
Самое древнее светское законодательство Рима — так называемые Законы двенадцати таблиц (449 г. до н. э.) — очень строго относится к колдовству. Однако при этом имелась в виду магия, вредящая ближнему. Черная магия преследовалась во все времена, но никогда не переставала применяться. Правда, государство прибегало к ней только в тех случаях, когда формула проклятия произносилась против гражданина–язычника или против неприятеля. Симпатическая же магия являлась самой основой культа. Для того чтобы вызвать дождь или повысить урожай, производили соответствующие магические действия. Писатель Катон (234—249 гг. до н. э.), весьма враждебно относящийся к новшествам, оставил в сочинениях целый ряд магических формул, которыми пользовались земледельцы и врачи, уверенные в их полезности.
Тот факт, что магия, хотя и гонимая законом, никогда не вытеснялась из государства, объясняется, в частности, зыбкостью границы между магией и религией. Если в Рим приходил человек во всеоружии тайных знаний, недоступных римской религии, то его не считали опасным; наоборот, ему воздвигали храмы и статуи, чтя в нем «великую силу Божию». Именно поэтому, хотя магическая практика и преследовалась, маги находили в Риме патронов для своей защиты. Именно поэтому такие знаменитые волхвы, как Симон Гиттонский при Нероне (34—68 гг. н. э.) и Александр Абонотейхот во II веке, пользовались покровительством государства. Обвинение в магических действиях было опасно лишь постольку, поскольку опыты магии угрожали политическому строю или нарушали уголовный закон государства. В этом случае Рим расправлялся с преступным культом и его участниками быстро и жестоко, не страшась их угроз о возмездии.
Так, возможность политических заговоров и неистовства в мистериях привели в 186 году до н. э. к репрессиям, унесшим 7000 человеческих жизней.
Два года спустя, в 184 году до н. э., претор Л. Невий вынужден был отложить на четыре месяца отъезд в свою провинцию Сардинию, пока не довел до конца возложенного на него дела о чародеях. В различных местностях, соседних с Римом, возникла масса подобных дел. Виновных судили быстро. За сравнительно короткий срок Невий осудил не менее 2000 колдунов.
А за 58 лет до Рождества Христова преступления египетских жрецов заставили римский сенат вотировать разрушение храмов Исиды и Сераписа. Любопытно, что эти восточные боги оказались настолько чтимыми в Риме, что не нашлось человека, рискнувшего поднять руку на их святилище. Но гордый римский закон не уступил чарам чужеземного суеверия: сам консул взял топор и вырубил храмовые двери.
В эпоху Помпея (I в. до н. э.) в Рим прибыл из Нессинунта верховный жрец Великой Матери, наиболее чтимого в Риме божества иноземного происхождения. Он появился в богато расшитой мантии и под предлогом, будто статуя его богини осквернена, хотел отслужить публичный молебен с очистительными обрядами. Великая Мать была не только полюбившимся народу божеством. за нею числилась недавняя заслуга военно–политического характера: благодаря ее могущественному влиянию был сломлен Ганнибал и уничтожена грозная соперница Рима — Пуническая республика. И тем не менее один из народных трибунов, увидев жреца в нетерпимом Римской Республикой царском одеянии, приказал азиатскому фанатику немедленно переодеться и, когда тот воспротивился, прогнал его с площади.
Особенно часто декреты против чародеев, астрологов, гадателей издавались во времена Империи: веротерпимость Рима четко регулировалась законом.
В сущности, абсолютного атеизма древность не знала. Враги определенных богов, в свою очередь, тоже поклонялись богам, только другим. А сами обряды считались символом государственной власти и уклонение от них вменялось в политическое преступление. Теории государственной борьбы с чуждыми верованиями стали появляться лишь в конце II — начале III века н. э. и получили полный расцвет уже в христианской государственности IV–V веков и в Византии. Одним из первых опытов такой теории — «молись по–моему, а не по–своему» — стала глава XLIX книги римского историка Диона Кассия с программой религиозной нетерпимости, вложенной им задним числом в уста знаменитому Меценату, который будто бы внушает великому своему другу Августу (23 г. до н. э. — 14 г. н. э.) следующее:
«Почитай всюду и всегда богов согласно общепринятому культу Империи и принуждай других почитать их точно так же. Казни смертью вводителей иноземных религий не только из уважения к богам, но и потому, что те, кто вводит новые божества, соблазняют общество следовать иноземным законам, а отсюда родятся заговоры, тайные общества, что очень невыгодно для самодержавного монарха. Итак, не щади никого, кто презирает богов, а также никого, кто занимается магией».
Страх перед заговором и потерей власти побуждал императоров неукоснительно соблюдать законы и безжалостно расправляться с каждым, кто попытается нарушить его. Так, например, иудеи пользовались благосклонностью Юлия Цезаря, Августа и Тиберия, но лишь только обращенная в иудаизм римская гражданка Фульвия попала в руки четырех иудейских авантюристов и они стали ее обирать, немедленно все иудеи были изгнаны из Рима, а 4000 из них отданы в войско и отправлены в опасную экспедицию против сардинских разбойников. Закон был превыше всего, его чтили больше, чем богов. Ни одна философская секта не была гонима, но разгонялась, лишь только вмешивалась в политический заговор. Даже чтобы добиться смертной казни Иисуса Христа, ему инкриминировали политическое преступление: притязание на царство.
Граница магии определялась легальностью чудес. Творящий чудо был святым, если творил во благо, и был магом, если творил во зло. А так как граница добра и зла условна, то многое зависело от симпатий судей. И неудивительно, что на почве ведовства возникали и развивались сотни политических доносов, в которых маги и гадатели нередко выступали как свидетели обвинения в процессах, возбуждавшихся против неугодных императору лиц.
Заниматься магией было опасно. Гадать или заставить другого гадать ночью с целью околдовать кого–нибудь считалось преступлением, за которое налагались самые жестокие наказания, известные римскому закону — распятие или растерзание дикими зверями. Так, 19–летнюю знатную римлянку Сервилию казнили только за то, что она осмелилась гадать об особе государя. Даже изучение науки колдовства было запрещено так же строго, как и само колдовство, все книги, трактующие о колдовстве, подлежали сожжению, а читающие их подвергались изгнанию или смерти в зависимости от своего общественного положения.
