Кто же эти чудовища? А это как раз те самые мифологические «хозяева», повелители природных стихий, которым человек когда-то поклонялся в полном осознании своей полной зависимости от природных явлений. Теперь, когда человек кое-чему научился, он больше «не ждет милостей от природы» и зачастую отважно выступает с оружием в руках против владык источников, рощ, болот, лесов.
Вообще вопрос о взаимоотношении эпоса и мифа — один из наиболее трудных. Эпос хоть и возникает «на почве» мифологии, вовсе не является ее продолжением. Скорее, наоборот: эпос — это преодоление мифологии. Силы природы, «хозяева», обитают, как мы помним, в некоем ином мире и оттуда они посылают человечеству разные блага — дождь, солнечный свет и так далее. Их непременно требовалось расположить к себе разными подношениями. Рассказы о взаимоотношениях человека и духа, божества — мифологические рассказы — ни в коем случае не могут считаться «эпическими», поскольку их содержание — не борьба. Это всего лишь художественно выраженное религиозное представление. Обычно герой мифа попадает в иной мир — случайно или намеренно, и там, задобрив «хозяина», получает от него дополнительные блага, например, умение без промаха бить дичь или ловить рыбу в страшных количествах. Чем отчетливее выражен в мифе момент подчинения человека «хозяину» стихии, тем древнее миф. И чем ярче момент борьбы героя с природой — тем ближе миф к эпосу.
При некоторой общности сюжета миф и эпос диаметрально противоположны друг другу. Герой эпоса встречается в ином мире с «хозяевами» природы не для того, чтобы задобрить их поклонением, а для того, чтобы вызвать на бой, одолеть и принудить к сотрудничеству, а иногда и уничтожить. Другой извечный противник эпического героя — враг-сосед, агрессор. В русском эпосе это всевозможные кочевые племена, а чуть позже — монголо-татары. Противник-человек появляется в эпосе позже, чем противник-чудовище.
Основные герои эпоса — не охотники и даже не земледельцы, а воины. Если мифология сосредоточена на усилиях человека по добыванию средств к существованию, то эпос посвящен борьбе за основание семьи, против чудовищ, населяющих землю, за свой народ против воинственных соседей.
Д.С.Лихачев, характеризуя эпического героя, пишет так: «Это человек богатырского подвига. Подвиг этот и накладывает на него отчетливый отпечаток индивидуальности… Внутренние переживания не отражены в эпическом стиле; отражены, главным образом, его поступки, но поступки эти, в отличие от последующего времени, приподняты, возвышенны» — то есть личность богатыря раскрывается прежде всего через деяние, то, что в Западной Европе называлось «жест», «действие».
Изначально герой — одиночка, но затем происходит то, что принято называть «циклизацией» — объединением богатырей вокруг одного лица, «короля» (короля Артура, Владимира Красное Солнышко), через объединяющий их центр (Камелот, Киев). Циклизация начинается с центра: сначала действует один персонаж, собственно князь (король). Он совершает подвиги и основывает государство. Затем он как бы отходит на задний план, становится «фоном» для своих богатырей, пассивным центром. Богатыри, которые служат князю, появляются в эпосе только вместе с появлением государства.
В ряде случаев исследователи считают, что в образе чудовищ, в первую очередь змея, былины изображают не столько «хозяев» стихий, природы, сколько врагов русской государственности, находящейся в пору становления. Тогда шла непрерывная борьба с печенегами, половцами, монголами, и в виде монстров народ представлял силы, враждебные княжеству Владимира. Наряду со змеем Руси угрожают литовский король, татарский царь, мурзы-улановья — не сверхъестественные создания, но люди, такие же, как богатыри или слушатели былины. Во всяком случае, «змей» может быть князем людей-врагов, а может стать их олицетворением.
Персонажи поздних былин — Василий Казимирович, Дунай — куда менее сказочны, нежели их предшественники — победители крылатых многоглавых змеев, хотя они еще обладают силой, намного превышающей обыкновенную человеческую. Так, богатырь может в одиночку побить целое войско — особенно, если помогать ему будет кто-нибудь из «прежних» богатырей: Добрыня, реже Алеша Попович. Здесь любопытно отметить такой момент: некогда пользовавшиеся услугами «чудесных помощников» «старые» богатыри сами превращаются в таких «чудесных помощников».
Когда князь поручает Василию Казимировичу отвезти «дани-выходы» татарскому царю, Василий Казимирович просит ради успеха посольства не «силы-армии» и не денег; одного он просит — чтобы спутником его был Добрыня Никитич. И не ошибается в выборе: Добрыня побеждает в любом состязании, в любом бою, он один в состоянии побить «силушку великую», не оставив врагов даже «на семена».
К числу древнейших относят былину о Вольхе. Она сложилась задолго до образования Киевского государства. По своему содержанию она вообще чужда новой — Киевской — эпохе. Некоторые исследователи (исторической школы) пытались найти в чертах Вольха образ Олега летописей: поход Вольха на Индию — это якобы фантастически переосмысленный поход Олега на Царьград. Но в былине нет ничего похожего на Олегов поход — как он показан в летописи. Легендарная смерть Олега («от коня») сопоставляется с рождением былинного Вольха от змеи — но и здесь нет никакого сходства, кроме чисто технического, то есть присутствия в обоих сюжетах змеи.
Рассказ о рождении Вольха сохраняет древнейшие тотемические представления о животных как предках человека. Считалось, что великий охотник, мудрец, герой может родиться непосредственно от родового предка, от отца-животного. Мать Вольха, спускаясь с камня, неосторожно наступила на змея. Змей обвился вокруг ее ноги — и спустя положенное время родился Вольх. Само имя «Вольх» означает, что герой — великий кудесник, «волхв». Изначально он связан с природой — кровными узами, — и когда он появляется на свет, звери, рыбы и птицы прячутся, им ясно, что родился великий охотник. И действительно, Вольх может превратиться в щуку и так ловить рыбу, он может стать соколом и охотиться на птиц, в образе волка он гонит лесных зверей.
Былина рисует героя, соответствующего идеалам первобытнообщинного строя: он мудрец, колдун, оборотень, он умеет покорять животных. Но он и воин — причем воюет так же, как охотится, то есть с помощью своих волшебных навыков. Дружину он себе набирает так, как «простые смертные», но победы одерживает волшебством — сперва в образе птицы совершая «разведку» во вражеском стане, в образе горностая перекусывая тетивы вражеским стрелам, а затем превратив в волков всех своих воинов; охотой Вольх кормит свою дружину, а потом одевает воинов в волчьи шкуры.
Здесь интересно отметить еще одно обстоятельство: если в более поздних былинах все походы русских богатырей — исключительно ради того, чтобы защитить родную землю от врага, то поход Вольха на Индию — исключительно грабительский…
Еще одним древнейшим героям русского эпоса принадлежит Святогор. Интересно отметить, что этот богатырь довольно популярен: известно не менее семи различных сюжетов, связанных с его именем. Самыми важными являются два: рассказ о том, как Святогор наезжает на сумочку переметную, которую он не может поднять, и рассказ о том, как Святогор ложится в гроб.
Обе основные былины о Святогоре, таким образом, повествуют о его гибели, и это весьма любопытный момент. На сто с лишним сюжетов, известных русскому классическому эпосу, сюжеты о гибели героев исчисляются единицами: Дунай кончает жизнь самоубийством (дав начало реке Дунаю), погибает Василий Буслаевич — да и всё, прочие герои не умирают. Илья Муромец, например, вместе с силой получает и пророчество о том, что смерть ему в бою не писана.
Известная былина о том, как «перевелись богатыри на Руси», относится, по мнению В.Я.Проппа, не к эпосу, а к духовной поэзии.
Так почему же так «настойчиво» погибает Святогор?
Очевидно, что гибель, предопределенность смерти связана с самой сущностью этого героя — Святогор обречен изначально. В отличие от гибели других героев, в его гибели нет ничего трагического, она закономерна, как смена времен года.
Святогор, как явствует из его имени, связан с горами, он «Горыныч». Святая Русь — удел богатырей, Святые горы — удел Святогора, который так велик и тяжел, что земля (равнина) его не носит. Более того, Святогор утверждает, что ему «не придано тут ездить на святую Русь», а «дозволено тут ездить по горам». Иными словами, Святогор ограничен в своих перемещениях неким запретом. Такая ограниченность связана еще с родовым строем, когда члены одного рода не имели право заезжать на территорию другого рода. А между тем богатыри свободно ездят по всей Руси. Такое впечатление, что Святогор живет еще при родовом строе и соблюдает все налагаемые этим строем запреты, в то время как богатыри уже «вырвались» за пределы этих запретов и чувствуют себя вольготно в мире, где давно исчезли племенные границы.
