2. Unger Catharina,(она была не замужем, дома её звали Тина).
3. Unger Maria/ Johannes Esau
4. Unger Jakob/ Anna Albrecht (о нём я напишу ниже. О том как он погиб) 1918.08.06
“ Покажи мне веру твою без дел твоих, а я покажу тебе веру мою из дел моих.“
Степи Волги голодными звали,
Там одни лишь росли ковыли.
И не верил народ, они просто не знали,
Что поднять их пришельцы смогли
На глазах поднималась колония,
Ширь полей, готовых домов корпуса,
Сила духа, природы гармония,
Сотворяла в степи чудеса.
Позабыли давно про землянки,
Церкви, школы готовы и ждут,
Не осталось безхозной полянки,
Всё по плану, в порядке всё тут!
Быть немцем стало не просто трудно, но и очень опасно
В октябре 1918 года на Волге была создана «Немецкая трудовая коммуна», а потом на её базе Автономная Республика Немцев Поволжья, провозглашенная в 1924 году Трудолюбивые и самостоятельные немецкие колонисты, привыкшие жить зажиточно и независимо, изначально воспринимались коммунистами как «классово чуждые». Не говоря уже о немецкой интеллигенции, преимущественно имевшей дворянское происхождение. Уже с конца двадцатых годов против российских немцев начинаются репрессии. В начале тридцатых годов огромный ущерб немецким селам нанесло раскулачивание, повлекшее за собой разорение хозяйств, высылку, а иногда и физическое уничтожение колонистов. Особенный размах репрессии приобрели в 1936-1939 годах, когда многие немцы были обвинены в шпионаже в пользу Германии, арестованы, сосланы или расстреляны. В конце тридцатых годов за пределами АССР Немцев Поволжья были закрыты все немецкие национально-территориальные образования– сельсоветы и районы, а школы с преподаванием на родном языке стали обучать на русском. Партийное руководство наконец-то получило то, что хотело: документ с информацией о подрывной деятельности классово-враждебных элементов. Уже не стало сенсацией участившиеся посещения Колонии Ам Тракт всякого рода гостей в дорогих каретах и даже в очень обычных дрожках. Простых пролёток и дрожек стало больше, но пассажиры этого транспорта становились другие. Одежда их всё сильней и сильней настораживала жителей колонии, которые не меняли свои гардеробы и моды в течении всего памятного каждому времени. А гости были всё чаще в кожаных плащах, фуражках. И держались они както по новому, казалось, что кололнисты приехали к ним и не наоборот. Они не пытались слушать, а всё делали чтоб их слушали. Когда единую и не делимую меннонитскую колонию раздробили так что трудно было понять как теперь называется село и к какому укзду относится. Вроде и стоят дома на месте. А нет теперь у них новые русские названия и уездное правление новое и руководят ими уже не выбраные колонистами старшие и министры, а совсем из других мест и министерств. Так незаметно. Вроде, а колонию разорили. Когда поток эмигрантов стал чаще покидать родные места, коммунисты распорядиль провести серьезное исследование положения в немецких колониях. Вести его было поручено И. Ф. Гебгарту, старому немецкому коммунисту, человеку умному и опытному, но, естественно, скованному марксистско-ленинской догмой. Неправильная оценка хозяйственного положения немецких колоний,как сплошь кулацких, привела в ряде районов к недопустимым перегибам. Все новые районы немецкого расселения захлестывала эмиграционная стихия: Сибирь, Казахстан, Урал и Украина столкнулись с проблемой немецкого «исхода» Но тогда эти зловещие планы не удалось претворить в жизнь. Большевики, провозгласив право наций на самоопределение, применяли в отношении немецкого населения России «классовый подход». А между тем жизнь в колонии Ам Тракт набирала обороты.Допустить в кололнии зажиточных людей система не могла. Уже, наверно все стали понимать, что грядут другие, тяжёлые времена, и у этих времен будут не менее ужасающие названия. До них доходили слухи о зачастивших гостях и возможных переменах. И эти страшные и тяжёлые времена не заставили себя ждать. Их можно так разделить, как годы коллективизации, раскулачивания, депортация. Никак не могли привыкнуть колонисты к новым словам, таким как кулаки, коллективизация, но им очень скоро объяснили это на практике. Как то по посёлку не торопясь ехала пролётка, в ней сидели молодая девушка и парень. Они чтото обсуждали, иногда приостанавливаясь, девушка всё время чтото писала в тетрадь, а молодой человек оглядывал месность чтото ей диктовал. Как потом выяснилось, они не заходили в администрацию и такой же вояж они проделали и вдругих посёлках. Потом была версия, что они проводили своего рода инвентаризацию калонии. Отмечали на их взгляд богатые и не очень поместья. Даже говорили, возле кого останавливались, к тем потом приходили.
Мария Унгер и Иоханнес Есау/ сестра бабушки Агнейты Унгер-Классен/
Мария и Иоханнес были состоятельными. Отец у Марии умер рано, а мать после похорон сына Якова, которого застрелили на посту, сильно сдала. Мария стала продолжать вести домашнее хозяйство. После пожара отцу так и не удалось полностью востановится. Их спасло то что сгорел дом, а поля остались, и лошади и крупнорогатый скот во время пожара был не дома. Кто знает, если бы не пожар, может и отец ещё бы был с ними. Сама Мария не очень разбиралась во всех тонкостях хозяйственника, но когда она вышла замуж за Johannes Esau, всё изменилось. Она занялась домом, а муж вёл все дела. В понятие занялась домом, с её подходом -иметь во всём порядок, означало, что если муж занят основной работой, то за текущей следила она. Добавив свои деньги к деньгам Марии, и придав им правильное направления, всё пошло в гору. Детей у них не было и времени свободного было много. Много времени она проводила в огороде ухаживая за цветами. А вечерами сидела за шитьём. Мария любила красиво одеватся и ей нравилось сделать на своём наряде чтото своими руками. Все кто её знал, говорили, что можно подумать она герцогиня. Всегда красиво уложеные волосы, со вкусом подобраный гардероб, а главное –манеры, умение себя держать так, что даже старше её дамы старались держатся с ней подобающе, и уж ни прикаких условиях не делать ей замечания. Возможно это ей передалось от матери. Её мать Агнейта Квиринг принадлежала к роду Квирингов, который был довольно известным. У Марии была сёстры Агнета и Катерина. Сёстры сильно переживали о преждевременной смерти брата Якова.
Родители Иоганнеса были тоже с Пруссии с Broeskerfeld, Gross Werder Пруссия, это недалеко от родины родителей Марии. Отец Jakob Esau 3. 07.1857 и Maria Loewen 26. 06. 1860 in Koeppental Am Trakt. Жила семья в Hohendorf, Am Trakt. Мария Loewen умерла в возрасте 61, а Яков Esau в 74. У них было семь детей, пять сыновей и две дочери. Старшим был Иоханес. Он родился 17.02.1881 в Hohendorf Am Trakt. Якоб женился на Марии Унгер (30.06.1886 в Линденау колонии Ам Тракт )Johannes упорно работал, надо было ещё много сделать чтобы поднять их хозяйственные дела на уровень.Но всё той же весной, чуть позже , наступила третья стадия. Ещё одна большая группа кулаков, вместе с семьями, были выселены из своих домов. В эту третью стадию попали Мария и Иоханнес. Некоторые из них были в состоянии найти убежище у родственников или друзей, но,примерно сорок одна семья- были вынуждены поселиться в «кулацкой деревне» Кулаковка. Она была расположена в открытой степи за деревней Ostenfeld. Мария понимала, если они пойдут просится к родным, то они могут за них пострадать. Идти к сестре, там маленькие дети, пойти к родным мужа, навести беду на них, нет. Мария и Иоханнес твёрдо решили, по возможности, обезопасить близких. Первую ночь они до утра просидели в открытой степи куда их выгнали. Понять за что и почему они не могли. Их выгнали из собственного дома, отобрали поля, животных. Разрешили взять лишь немого вещей и то проверили, вдруг там будут ценности. Что они сделали противозаконного, они честно трудились на своих полях, а теперь там ходят и чтото замеряют чужие люди. Им зачитали их права, оказалось их у них теперь просто нет, есть только обязанности. Им запрещалось общение с родственниками. За это могут их тоже выгнать сюда же в поле. Наступила вторая ночь, спать не хотелось, да и неначем, на голой земле. Эти семьи провели там один год, живя в самых ужасных условиях. Помогать изгоям было нельзя, родственники, практически рисковали своим положением, и это считалось незаконным. Родственники сильно рискуя, всёравно помогали тем кто был изгнан из своих домов, практически без средст к существованию. Они тайно помогали им продовольствием и одеждой. Мужчины были вынуждены делать разнообразные работы, в том числе строить мост в Köppental и работать в лесном хозяйстве в зимний период. В 1930 году Johannesа отправили на Урал на лесозаготовки. Сначала в Icauckae / Ycacka и позже в Euadunck. Из колонии Am тракт в ближайшие годы было сослано 48 семей/ 237 человек. Оставатся одной в поле Мария не захотела и она поехала к мужу на Урал. Там в лесу были построены временные бараки. И вот там в невыносимых условиях, но зато вмиесте Мария и Иоханес пробыли долгих три года. Потом через три года Иоханеса отправили в Neu Hoffnung/ Neu Samara. Мария , конечно поехала за ним.
