«Я есть путь….» (Ин. 14. 6)
«Отвергнись себя….иди за Мною»(Мф.16. 24)
Маленькое предисловиеВосприятию Евангельского Откровения, прозвучавшему как вызов из Вечности, как новый неслыханный зов Небес, сопротивляется не только мысль, погрязшая в земной суете, но и сам строй, образ мышления нас, оглашенных. Воюют с ним наши привычки в предпочтениях (иерархии ценностей), навыки действий и чувств, согласные с символом веры падшего человека — устойчивого свода внутренних убеждений, реально принятых нами (например таких: Бог не все продумал; Бог часто меня не слышит; есть люди плохие для меня, есть люди хорошие для меня; все относительно; если чистого, святого много и оно будет долго длиться — это меня замучает; много было и есть в истории человечества и частных судеб лишнего, ненужного, вредного; и тому подобное).Так же незримо противостоят этому Гласу наши ветхие правила слышания, при которых иное, исходящее от другого, немедленно интерпретируется (переосмысливается) по-своему, желая подчинить его своим представлениям и похотениям. Так, мы, лишенные свободы, даваемой любовью, а потому подчиняющие свою деятельность правилам и ограничениям человеческого общества , и заповеди Христа часто воспринимаем как некие указания, данные нам, как предупреждения и как некие условия хорошего поведения, за которое человеку будет награда.
Среди самих заповедей вычленяются важнейшие и второстепенные, как бы вспомогательные, которые призваны объяснить и дополнить главные установки благого Учителя. Это свойственно не только бытовой вере христиан, в которой многие откровения Христа вовсе не помнятся и не понимаются (считаясь, на глубине души, вовсе необязательными и незначительными), но и различным толкованиям Священного Писания Нового Завета духовными писателями позднейших и ранних веков.
Еще одна путаница в осмыслении свидетельства Христа о Царствии Небесном вызвана смешением места и значения заповедей Ветхого и Нового Завета. Кроме рассказа-откровения той новой жизни, которую Он принес свыше, Христос раскрывал алчущим правды смысл предсказаний-откровений, данных праотцам и пророкам (полностью этот смысл писаний открылся ученикам только после изъяснения-проповеди Воскресшего Христа), указывая прежде всего на духовную сторону Ветхого Закона, которая часто сохранялась и действовала вопреки внешнему обряду. Этот Закон, данный Моисею и пророкам — свят (духовен), но им вошла смерть в жизнь верующих, поскольку он недоступен для полного и совершенного исполнения душой и телом, сердцем и чувством.
Ветхий закон — это предтеча жизни с Богом, который звал (призывал) услышать, возжелать Его и указывал пути и обстоятельства-условия встречи с Ним при Его пришествии-снисхождении. Вместе с вочеловечиванием Христа на земле явился закон жизни будущего века — закон любви , которым бытийствует Сама Троица. Этот, ожидаемый Ветхим Заветом для погибающих (сидящих в тени смерти) людей Новый Завет, то есть новая родившаяся в Вифлееме Иудейском невиданная до Рождества Христова невидимая, нечаянная («на сердце не приходило»…), непредставимая жизнь, которой полны и переполнены Отец, Сын и Святой Дух. Сын Человеческий делился с людьми исповедью этой жизни в притчах и поучениях-заповедях, но главной, первой и последней исповедью были Его дела-поступки и их плоды. Заповеди Христа — это Он Сам. И вне Его заповедей –Его нет: « Кто любит Меня, заповеди Мои соблюдет».
Христос бытийствует своими заповедями, о которых рассказывает, уже совершив и совершая, и именно поэтому Его слово исполнено силы и благодати, то есть оно свидетельство того, что есть, а не так, как у книжников и фарисеев — слова не из жизни, а из рукописаний и идеологии.
Жизнь человека по новому закону — это причастность к Вечности, это желание-пребывание в благодатной взаимности с другим до радостного ведения и исполнения чужой воли, то есть в брачном пире Царствия Небесного. Поэтому сколь ни высок и невозможен для выполнения ветхий закон, как, например, его заповедь о любви к ближнему как к самому себе, — он абсолютно недостаточен для Жизни Царствия Небесного и будет упразднен. Христос живет иначе — Он полагает свою душу за врагов Своих, отказываясь от Себя до конца, до смерти — и тем приобретает, спасает нас, злодеев, припудренных мертвецов.
Итак, каждая заповедь Христа с определенной стороны (доступной для нашего понимания) раскрывает Его способ пребывания с нами в наших земных условиях, объясняет, каким образом проявляется Его любовь к нам. Он нам предлагает быть тем, Кем является Он Сам. На небе это множество заповедей представляет из себя лишь одну простую и всеобъемлющую заповедь — закон, по которому различные Лица становятся Единицей, — любовь к другому до забвения себя.
Тут, у нас, эта заповедь, встречаясь с причудливой, многообразной сложностью падшей, гибнущей людской природы, проповедуется с учетом ограниченных возможностей восприятия распадающихся частей, остатков когда-то единого целого тела — их состояний, каждого человека в данную минуту («льна курящегося не угасит и трости надломленной не сломает»). Специально оговаривается «бессознательное» состояние грешника, полностью закрытого от проникновения чужих слов, подобно тому семени, которое не сразу прорастает: «….потом уразумеете то что Я вам сказал, сделал»…
Слово Иисуса ищет в нас живую клеточку души, которая могла бы обрадоваться — узнать иной закон, забытый, осмеянный, вытесняемый его эгоистической противоположностью, господствующей в нас.
Вот примеры Его молитвенных обращений к нам, заблудшим; в нашей жадной расчетливости Его «любите»* [1] — это «пусть твоя левая рука не знает, что дает правая». В нашей предательской изворотливости Его «любите» — это «пусть твое слово будет да-да и нет-нет…». В нашей самодовольной замкнутости Его «любите» — это прислушаться к воле другого. В нашей алчной торопливой забывчивости Его «любите» — это будь благодарен. В нашем бесцельном, бессмысленном, зияющем пустотой существовании Его «любите» — это ищи сокровище (поданное навсегда, не иллюзорно-мечтательное). В нашем самовластно-горделивом царствовании над другими Его «любите» — это забудь про себя, пусть в твоем сердце живёт только другой, служи ему.
Божие в людях преломляется различными цветами, но Отец всех этих красок один — Небесный Свет. Так что, внимательно разглядывая в отдельности каждый цветной лучик, можно увидеть, собрав их воедино, Первоисточник в его полноте. Подобно и заповеди Христа истинно могут быть исполнены только все вместе — так, как собственно, в жизни Самого Христа: в каждый момент Своего земного пути Он исполнял все заповеди («ибо у Бога не остается бессильным никакое слово» (Лк. 1. 37), хотя ярче, заметнее других в данный момент сияла какая-нибудь одна. В свою очередь, одна единственная заповедь как семя носит в себе все остальные; и если поступку-семени дать добрую почву, дать свободно расти, мы увидим цвет и плодоношение всех до времени сокрытых слов, явленную полноту жизни. Поэтому и сказано, что исполнивший одну малейшую заповедь становится сообщником всего Царства.
Можно сказать, что каждая заповедь Христа настолько важна и необходима, что главной является любая из них, доступная человеку, пусть даже не для исполнения, а для желания исполнить или даже для сокрушения о том, что не можешь ее исполнить — даже в таком зачаточном виде ее исполнение (предысполнение) будет достаточным, чтобы родить Новую Жизнь. Важно соприкоснуться с заповедью желанием, согласием, любым местом в душе, сердце, совести, помнящим и способным к бытию.
Какая заповедь коснется данного человека — тайна. Бог Всеведущий всеми силами ищет Свою заблудшую овцу, то есть ищет, как, где и чем человек способен услышать и откликнуться на Его Жизнь — блаженство — милость — любовь. Уже удивительно и чудесно, что мы можем не работать, не биться за свое спасение, а хотя бы только помогать Ему искать нас. Приникая, вглядываясь в Христа, например, даже при формальном исполнении правил, читая, перечитывая, вдумываясь в Его слова, пока какое-нибудь не ударит нас в сердце, мы можем посодействовать открытию себя для встречи с Ним. Вот одно из первейших возможных совместных дел Христа и человека — вместе искать меня как способного на взаимность среди пустыни мертвой себялюбивой жизни.
Дети, больные аутизмом, то есть непроницаемостью для другого, — зримый пример нашего духовного аутизма или, как говорит один богослов — непромокаемости. Убедиться, что влага жизни — слово другого — не проникает через мою кожу эгоизма, но не испугаться этого, не обидеться на судьбу, а пожелать исцеления — это уже исполнение одной первой-последней заповеди Христа*. [2]
