Книга Откровение Иоанна, или Апокалипсис, по-древнееврейски, очевидно, должна называться חזון ‹Хазо́н› или חזיון ‹Хизайо́н› — «видение», как именуются произведения (или отдельные отрывки) апокалиптической литературы в каноне Ветхого Завета (ср. Ис. 1, 1). Согласно церковной традиции и мнению большинства исследователей, эта книга была создана в I в. н. э. в Малой Азии, историческая обстановка которой в соответствующую эпоху в книге отчасти воссоздается. Автором, согласно как церковному преданию, так и содержанию самой книги, является евангелист Иоанн, любимый ученик Иисуса Христа. Некоторые лингвистические и исторические данные говорят за то, что первоначально книга могла быть написана по-древнееврейски или по-арамейски (может быть, древнееврейские и греческие версии сосуществовали с самого начала).
Начинается книга словами:
Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через ангела Своего рабу Своему Иоанну… (Откр. 1, 1)
Хотя это и не вполне привычно для нас, Иисус Христос называется здесь «ангелом», т. е. посланником Божьим, который передает Господню весть тому, кому она предназначена, в данном случае — апостолу (греч. αγγελος ‹а́нгелос› — «вестник», «посланник»). Сам вид Иисуса Христа, как он здесь изображен, очень напоминает описание ангела, о котором рассказано в Книге Даниила. Ангел, явившийся этому пророку, описан так:
…И поднял глаза мои, и увидел: вот один муж, облеченный в льняную одежду, и чресла его опоясаны золотом из Уфаза. (Дан. 10, 5)
Иоанн тоже видит «сына человеческого», или «подобного сыну человеческому», в священническом белом (льняном) облачении — «подире»:
…И, посреди семи светильников, подобного сыну человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом… (Откр. 1, 13)
Здесь священническую белую одежду с золотым поясом носит Иисус — «ангел», явившийся апостолу (ср. описание священнических одежд в Ветхом Завете: Исх. 28, 39–41). Далее в Книге Даниила читаем:
Тело его — как топаз, лице его — как вид молнии; очи его — как горящие светильники, руки его и ноги его по виду — как блестящая медь… (Дан. 10, 6)
В Откровении Иоанна видим очень похожее описание:
…Очи его, как пламень огненный;
И ноги его подобны халколивану, как раскаленные в печи… (Откр. 1, 14–15)
В Книге Даниила:
…И глас речей его — как голос множества людей. (Дан. 10, 6)
В Откровении Иоанна:
…И голос его, как шум вод многих. (Откр. 1, 15)
Действительно, оба описания совпадают вплоть до мелких деталей. Иисус говорит с Иоанном тем же поэтическим, таинственным, лаконичным пророческим слогом, в каком выдержана и речь ангела к Даниилу.
Воскресший Иисус, явившийся «во славе», передает откровение о будущем Церкви и человечества любимому ученику своему Иоанну, тому самому, который на последней пасхальной («тайной») вечери, склонив голову на грудь Учителя, возлежал с ним рядом и внимал его таинственным словам (Иоан. 13, 23–25). Однако теперь Иисус в своем ослепляющем величии внушает трепет, о котором Иоанн говорит:
И когда я увидел его, то пал к ногам его, как мертвый. И он положил на меня десницу свою и сказал мне: не бойся… (Откр. 1, 17)
Итак, в первый момент Иоанн как бы не узнает Учителя, он трепещет и ужасается. Так же и пророк Даниил после беседы с ангелом «болел несколько дней», а в миг, когда узрел иного ангела (Гавриила), «пал на землю», не мог устоять (ср. Дан. 8, 27 и 10, 8–10).
И вот Иисус начинает открывать Иоанну то, что произойдет в будущем. И прежде всего говорит о «семи церквах», т. е. по мнению ряда комментаторов, о семи периодах предстоящей истории всемирной Церкви, и, одновременно, — о семи разновидностях духовного состояния, в которых может пребывать всякая церковь — община верующих. В то же время речь идет о конкретных церквах в Малой Азии, которые уже существуют к моменту откровения Иисуса Иоанну и которые, следовательно, символизируют те исторические периоды и (или) те духовные состояния, о которых мы сказали. Названия этих церквей соответствуют тем городам, в которых они существовали в I в. н. э. в римской провинции Асии (территория современной Турции).
Следует отметить, что для правильной интерпретации Откровения Иоанна необходимо пользоваться не только понятиями и образами иудейской апокрифической литературы, созданной незадолго до начала новой эры, но и понятиями каббалистической мистики, даже и более поздними. Дело в том, что хотя книги Каббалы были записаны на сотни (а некоторые и на тысячу с лишним) лет позже, все же основные их идеи, как и многие образы, веками сохранялись в устной традиции неизменными. Это было обусловлено известной консервативностью мистических традиций вообще, и иудейской в особенности. Название «Асия», как знают все, изучавшие Каббалу, прилагается к четвертому из проявленных миров, наиболее удаленному от «источника» Божества, от «обители» Всевышнего, и означает оно: «сделанный», «приготовленный». Перечислим эти миры в их традиционном наименовании: Ацилу́т — мир, «непосредственно окружающий» Господа, мир «Его сияния»; Берия́ — мир первоначального духовного творчества, как бы «чертеж» вселенной; Йецира́ — мир «созидания», в котором обитают духи; и наконец Асия́ — наш видимый мир, который включает в себя огромное количество галактик, солнечных систем и планет, а также, по мнению некоторых толкователей, и множество параллельно существующих меньших миров… При таком понимании термина «Асия» оказывается, что «семь церквей» расположены одновременно и в историческом пространстве римской провинции Асия (в Малой Азии), и в особом духовном мире под названием Асия… Это — одно из проявлений многогранности смысла, сочетания буквального значения слов с их аллегорическим, пророческим и мистическим значениями в Книге Откровения, как, впрочем, и в библейских текстах вообще.
Явления и события духовных миров, как и мира вещественного, представляются как бы зеркалами, повернутыми разными гранями друг к другу, передающими и отражающими свет свыше. Поэтому то, что свершалось в древности, отражается на происходящих ныне событиях, а то, что случается в одном мире, преломляясь, отзывается в другом; каждое явление есть проекция или образ, или подобие, отблеск иного, «высшего» или «низшего», события…
Мы начнем наше беглое (за недостатком места) знакомство с некоторыми идеями, метафорами и пророчествами Апокалипсиса с четвертой главы этой Книги, поскольку именно с нее начинается «пророческий обзор» грядущих мировых событий.
Итак, глава четвертая, стих первый:
После сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе, и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною, сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего. (Откр. 4, 1)
«Взойди сюда…» — для того, чтобы узреть и уразуметь тайны будущего, апостол должен «взойти» — подняться на более высокий уровень духовного познания, который в Писании обычно символизируется горой (Синай в Книге Исход, «гора Господня» в Псалмах) или лестницей («лестница Иакова» в Книге Бытия).
И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий… (Откр. 4, 2)
Описание Богоявления здесь и далее соответствует тем описаниям, которые содержатся в шестой главе Книги Исайи, в начале Книги Иезекииля, в Книге Даниила (7, 9–10) и в некоторых других местах книг Ветхого Завета. Конечно, Бог, по всему библейскому учению, невидим и не может быть изображен ни в каком облике (ср. Исх. 33, 20; I Иоан. 4, 12; I Тим. 6, 16). Однако для того, чтобы дать пророку наглядное представление о царствовании Господа над миром и о могуществе Его, Он является в образе Старца, сидящего на престоле. И тот мир, в котором (или из которого) созерцает Иоанн величие Господа, имеет совсем иные закономерности (в том числе и пространственные), чем наш физический мир:
…И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. (Откр. 4, 6)
Мы видим, что эти животные находятся одновременно и «посреди престола», и «вокруг престола». В нашем мире ни одно твердое тело не может находиться одновременно в двух разных местах. Здесь же, в высшем мире, это возможно. Животные, как и в знаменитом видении Иезекииля (Иез. 1), называемом каббалистамиמעשׁה מרכבה ‹маасэ́ меркава́› («устройство колесницы»), «исполнены очей спереди и сзади». Существа, живущие на земле, не обладают способностью видеть одновременно все вокруг — «спереди и сзади». Однако эти «животные» такой способностью обладают, и мы можем догадываться, что видят они и будущее — глазами, обращенными вперед, и прошлое — глазами, «повернутыми» назад. Кстати, слово «животное», здесь употребляемое, представляет собой не вполне адекватный эквивалент древнееврейского חיה ‹хайя́› — «живое существо»; точно так же именуется эта разновидность духов в первой главе Книги Иезекииля.
