2. Устройство Русской церкви; церковное управление.
Начало Русской митрополии.
Русская церковь была устроена в виде особой митрополии Константинопольского патриархата. Первым ее митрополитом был пришедший с Владимиром из Корсуня Михаил († 992). Все время его святительства прошло только в первоначальном распространении по России христианства, вследствие чего Русская митрополия при нем еще не успела устроиться. Первое правильное устройство дал ей преемник его Леонтий († 1008 г.), который в 992 г. разделил ее на епархии и назначил первых епархиальных епископов. Кафедру свою первые митрополиты до великого князя Ярослава имели в Переяславе, потом при Ярославе, когда был устроен киевский Софийский собор с митрополичьим домом, перешли на жительство в Киев.
Митрополиты греки.
Русские митрополиты и избирались и посвящались в Греции самим патриархом с согласия императора и, разумеется, из греков. В России они поэтому были люди чужие и по происхождению, и по языку, и по национальным симпатиям, и не возбуждали к себе особенного доверия ни в князьях, ни в народе. Нужно при этом иметь в виду и ту дурную репутацию, какой греки исстари пользовались на Руси и которая выразилась в заметке летописца: «суть бо Греци льстиви и до сего дне». Притом же на Русскую митрополию присылались даже не лучшие люди из греков. Из 25 митрополитов греков в первые 4 с половиной века существования Русской Церкви не более 5-6 человек заявили себя просвещением и благочестием. Таковы были: Георгий (с 1062 г.), человек образованный но, как чуждый пастырь, покинувший свою паству во время междоусобия детей Ярослава; преемник его Иоанн II (с 1077 г.), по свидетельству летописи, умудренный книгами, ласковый ко всем, смиренный, молчаливый и вместе с тем речистый, когда нужно было святыми книгами утешать печальных; Никифор I, известный своими посланиями к Мономаху. Другие только вскользь упоминаются в летописях, а об одном — Иоанне III (с 1089 г.) даже прямо замечено, что он был не книжен и прост умом. Между тем, немногие митрополиты из русских все оставили после себя самую хорошую память и по своему образованию, и по благочестию, и по благотворному влиянию на паству. (Порядок митрополитов был следующий: 1) Михаил; 2) Леонтий; 3) Иоанн (с 1008 г.); 4) Феопемпт (с 1036 г.); 5) Св. Иларион (с 1051 г.); 6) Георгий (с 1062 г.); 7) Св. Иоанн II (с 1077 г.); 8) Иоанн III (с 1089 г.); 9) Ефрем (1089 г.); 10) Николай (1097 г.); 11) Никифор (с 1104 г.); 12) Никита (с 1122 г.); 13) Михаил (с 1130 г.); 14) Климент Смолятич (с 1147 г.); 15) Константин (1156 г.); 16) Феодор (с 1161 г.); 17) Иоанн IV (с 1164 г.); 18) Константин II (с 1167 г.); 19) Никифор (с 1182 г.); 20) Матфей (с 1201 г.); 21) Кирилл (с 1224 г.); 22) Иосиф (с 1237 г.).)
Попытки к избранию митрополитов из русских.
Не мудрено, что у великих князей рано явилась мысль об избрании митрополитов из русских. После смерти м. Феопемпта греки 3 года не присылали нового митрополита. В это время только что кончилась война Ярослава с греками, в которой греки варварски ослепили 800 русских пленников. И вот в 1051 году «Бог князю вложи в сердце» поставить митрополита из русских и собором русских же епископов, — поставлен был Илларион, священник княжеского села Берестова. Новый святитель, впрочем, в том же году испросил себе благословение патриарха. Он был муж благочестивый, часто уединялся для молитвы в пещеру, которую выкопал в горе недалеко от своего села, и кроме того, был известен своим просвещением. Несколько времени спустя, в конце XI века, видим еще митрополита из русских св. Ефрема, бывшего прежде придворным великого князя Изяслава, потом епископом Переяславским. И он был известен, как святой муж и чудотворец; свое управление и переяславской епископией, и митрополией он ознаменовал строением многих церквей, больниц и страннопримниц. Поставление на митрополию он, впрочем, получил не в России, а в Греции.
После Иллариона другой пример независимого поставления митрополита из русских видим в 1147 году при Изяславе Мстиславиче. Вследствие неудовольствия на митрополита Михаила, который покинул свою паству во время княжеских смут и ушел в Грецию, а также вследствие смут из-за патриаршего престола в самой Греции, великий князь собрал в Киеве собор для поставления митрополита из русских. Выбор пал на Климента Смолятича, схимника и затворника, и вместе с тем человека книжного, философа, какого на Руси прежде не бывало. О личности его не было спора, но возник важный вопрос, можно ли посвящать митрополита в России одним епископам без патриарха. Три епископа, — Новгородский Нифонт, Смоленский Мануил и Полоцкий Косьма, решали этот вопрос в интересах греческого патриарха отрицательно. Напротив, 6 епископов из русских доказывали, что по церковным канонам собор епископов всегда может поставить себе митрополита; им легко было бы опровергнуть крайнее мнение греческой партии, если бы они сами не впали в крайность, настаивая на праве епископов ставить митрополита без благословения патриарха. Греческая партия оперлась на эту ошибку противников и заставила их прибегать к странным уловкам. Онуфрий Черниговский предложил заменить благословение патриарха поставлением митрополита посредством главы Климента римского; греки ставят же, утверждал он несправедливо, рукою Иоанна Предтечи. Спор не кончился ничем определенным. Климент был поставлен, но греческая партия не признала его митрополитом и была им за это преследуема. Нифонт был посажен в тюрьму в Киеве; Мануил спасся от тюрьмы только бегством. Но и положение Климента было не прочно; его не признавал соперник Изяслава, сильный князь Юрий Долгорукий. Сделавшись великим князем после смерти Изяслава (1155), он изгнал Климента и выпросил у патриарха другого митрополита — Константина. Нифонт, уже выпущенный из тюрьмы, с радостью ехал из Новгорода на встречу новому святителю греку, но не дождался его и умер в Киеве. Греческая партия торжествовала, новый митрополит запретил служение всем ставленникам Климента и даже проклял умершего князя Изяслава, но когда по смерти Юрия (1158 г.) Киевом овладели дети Изяслава и посадили великим князем своего дядю Ростислава Смоленского, и этот митрополит должен был оставить кафедру. После этого Ростислав выписал из Греции третьего митрополита — Феодора. Константин скоро умер в Чернигове, где поселился у своего земляка, епископа Антония, но Климент еще оставался в живых, и был устраняем от кафедры единственно по внушениям греческой партии. Уже после смерти митрополита Феодора (1162 г.) Ростислав решился возвратить Клименту митрополию, и отправил в Царьград посла испросить ему благословение патриарха. Но посол этот встретил на пути посла царского, шедшего в Россию с новым митрополитом Иоанном, назначенным из Царьграда без ведома великого князя. Это так рассердило Ростислава, что пришедший в Киев царский посол едва уговорил великого князя принять Иоанна. «Если патриарх, — сказал великий князь, — еще поставит митрополита без нашего ведома, то не только не приму его, но и закон сделаем вечный избирать и ставить митрополита из русских, с повеления великого князя». С этого времени при избрании на Русь митрополита в Греции действительно стали более соображаться с волей великого князя.
Зависимость киевских митрополитов от патриарха.
Но сама возможность таких иерархических смут показывает, что Русской церкви еще рано было помышлять о своей независимости от церкви Греческой. Среди своей полуязыческой паствы и при неустойчивости гражданских основ удельного времени ей еще не на что было опереться внутри самой России. Митрополит, избранный дома и из своих людей, мог легко подвергаться разным случайностям княжеских счетов и усобиц, да и сам не мог возвыситься над этими счетами и усобицами — держаться в отношении к ним беспристрастно и независимо. Легко могло случиться и то, что враждующие между собой князья избрали бы для себя нескольких митрополитов в одно время, — тогда удельная рознь стала бы угрожать разделением самой Русской Церкви. С этой стороны иметь митрополитом человека постороннего, чуждого местным удельным счетам и вместе с тем независимого от местной княжеской власти, до поры до времени было нужно пока не только для Русской церкви, но и для самого государства. Зависимость же митрополита от заграничной власти греческого патриарха была не велика и не могла быть большой помехой ни для его собственной церковно-правительственной деятельности, ни для самобытного развития местной церковной жизни. Греческая церковь не стремилась к порабощению себе народов, как церковь Римская. Русский митрополит с самого начала был поставлен совершенно самостоятельным первосвятителем своей поместной церкви; вся зависимость его от патриарха ограничивалась только его избранием и посвящением от последнего, да еще обязанностью участвовать по возможности на патриарших соборах и в особенно важных или сомнительных случаях подчиняться определениям этих соборов. Внутри своего ведомства он вершил все церковные дела самостоятельно, или сам лично, или с собором местных епископов, которые часто собирались около него в Киеве. Решения его признавались окончательными и переносились на суд патриарха чрезвычайно редко, чему, кроме политической независимости России от Греции, способствовали даже самая отдаленность их одной от другой и разные неудобства частых сношений.
